Большую часть своей жизни Игорь Кулаков знал о своих прабабушке и прадедушке по отцовской линии только их имена и тот факт, что они были убиты во время Холокоста. Кроме того, у него были их фотографии.

В его семье всегда считалось, что Шейндл и Мордехай Сова были расстреляны в Бабьем Яре, овраге на окраине Киева, где немецкие войска в сентябре 1941 года уничтожили не менее 33000 евреев в ходе одного из крупнейших массовых убийств Холокоста. Но, кроме этого, он не смог узнать никаких других подробностей, даже после того, как попытался исследовать этот предмет в Киевском городском архиве. С возрастом неуверенность начала оказывать на него психологическое воздействие. «Мне было физически плохо каждый раз, когда мне нужно было пройти возле Бабьего Яра», – сказал он JTA. Но в последние месяцы Кулаков, 45-летний лингвист, который живет под Киевом со своей женой и тремя детьми, смог заполнить многие пробелы благодаря новому исследовательскому проекту, возглавляемому Мемориальным центром Холокоста «Бабий Яр» организации, созданной в 2016 году для строительства музея Холокоста в Киеве.

Проект центра «Имена», начавшийся в прошлом году и приведший к идентификации 800 жертв Бабьего Яра, судьба которых ранее была неизвестна, предоставил Кулакову прежний адрес, возраст, место захоронения супругов, а также ужасные подробности их последних часов. Отсутствие таких идентифицирующих деталей не является чем-то необычным для жертв Холокоста из современной Украины, где около 1,5 миллиона евреев были расстреляны в период с 1941 по 1943 год, часто с минимальным оформлением документов.

Так называемый «Холокост от пуль» на Украине происходил более быстро и хаотично, чем в лагерях смерти. Информации о том, что произошло в Бабьем Яре, так мало, что общее число погибших – включая евреев, пациентов психиатрических больниц, военнопленных, украинских националистов и коммунистов – колеблется от 70000 до 100000 жертв. На данный момент в рамках проекта «Имена» собраны данные примерно о 18000 человек, погибших в Бабьем Яре. Из них только у нескольких тысяч есть полные личные дела. По словам Александра Беликова, старшего научного сотрудника центра, информация о многих других фрагментарна, иногда ограничиваясь лишь их именами.

Такой дефицит объясняется целым рядом факторов, в том числе отсутствием немецкой документации, огромным ущербом, нанесенным во время войны киевским архивам, десятилетиями замалчивания темы, когда Украина была частью Советского Союза, и устаревшей архивной методологией, которая преуменьшала важность историй отдельных людей. «В советский период, а иногда и после этого, историческая методология в Украине уделяла очень мало внимания отдельным лицам, несмотря на попытки некоторых исследователей придать жертвам лицо», – говорит Беликов.

Когда Кулаков сверился с архивами в поисках следов своих прадеда и прабабки, все, что он нашел, – это реестр жертв среди гражданского населения советских времен, в котором указаны их фамилия, последний известный адрес, год рождения и два серийных номера: 1868 и 1869. «У них даже не было имен», – вспоминал он. Благодаря проекту Кулаков узнал, что его прадедушка и прабабушка были оптовыми торговцами продуктами питания, часто путешествуя, чтобы организовать поставки из деревни в город. В одну из таких поездок, во время Голодомора 1932 года, они взяли с собой умирающую от голода девочку, мать которой больше не могла ее содержать.

Исследование также помогло установить, что Мордехай и Шейндл все-таки не погибли в Бабьем Яре. Они не подчинились приказу явиться на депортацию. В октябре 1941 года их передали полиции и казнили на месте, но не раньше, чем женщина, дочь которой они спасли, убедила их расстаться с собственной дочерью Фрейдой, бабушкой Кулакова. Их захоронение находится на улице Нижний Вал на Подоле, микрорайоне в центре Киева, недалеко от их последнего известного адреса. Исследователи смогли собрать эту историю воедино, проследив за данными из архивов по всей Украине. Они также используют различные алгоритмы поиска для добычи информации из оцифрованных архивов.

Некоторые сведения о Мордехае и Шейндлебыли получены из наводки, которая привела к архивам в украинском городе Фастове, где, как оказалось, Совы скупали продукты. «Мы опрашиваем родственников, чтобы получить зацепки, а затем сверяем их с соответствующими архивами», – говорит Беликов.

Другие жертвы, которых проект также лишил анонимности, — это Аба Яковлевич и Клара Абрамовна Каганович, еврейская пара, которым было по 48 лет, когда они были убиты в Бабьем Яре. В течение нескольких недель после нацистского вторжения они использовали свои связи – Аба был известным юристом – чтобы устроить своей единственной дочери и ее молодому мужу место в поезде, направляющемся в Россию. Достигнув желаемого, они больше не предпринимали попыток убежать. Команда проекта получила копию свидетельских показаний дворника в доме пары, который сказал, что после получения приказа о депортации он «помог им сесть» на телегу, направлявшуюся в Бабий Яр.

Исследователи надеются, что в конечном итоге у каждой идентифицированной жертвы будет страница на сайте с историей их жизни и фотографиями. Кулаков признает, что изучать особенности последних дней Мордехая и Шейндл ужасно, и что он по-прежнему избегает Бабьего Яра даже сейчас. «Но это лучше знать, гораздо лучше», – сказал он. – «Только когда ты знаешь, у тебя есть надежда двигаться вперед. Это верно как для отдельного человека, так и для нации в целом».

jta.org