Весной 1945 года, когда огонь Второй мировой догорал на руинах Европы, в разбитом немецком городке Торгау на мосту через реку Эльбу состоялась встреча, которую навсегда запомнит история. Советские и американские солдаты, прорвавшиеся сквозь дым и смерть с разных сторон, соединились в рукопожатии, ставшем символом конца гитлеровской империи.

На одном из самых известных снимков того дня — двое мужчин. Американец Бернард Киршенбаум и советский солдат Хаим Тау. Они пожимают друг другу руки, и в этом жесте нечто большее, чем военные доклады, парады или дипломатия. Это человек — и человек. Еврей — и еврей. Уцелевший — и уцелевший.

Их истории лишь недавно стали широко известны благодаря публикации в The Forward.

25 апреля 1945 года на берегу Эльбы американские и советские войска впервые сошлись лицом к лицу. На следующий день корреспондент Аллан Джексон, сопровождавший американскую армию, решил зафиксировать этот момент для истории. Но он не смог объясниться с красноармейцами и попросил помочь переводчика. Им оказался Хаим Тау, солдат, знавший языки и знавший цену каждому слову. Именно он привел американцев и русских к той точке, где должно было состояться рукопожатие, и показал, как встать, как повернуться к объективу. Без него этой фотографии не было бы.

Сохранились два снимка. На первом — том, что облетел весь мир, — Тау почти не видно: лишь его нога мелькает за спиной советского солдата. Но есть второй, сделанный мгновением раньше. На нем Хаим Тау в центре кадра, глаза в глаза с камерой. По правую руку от него — Бернард Киршенбаум, с сигаретой в зубах, тянет руку к советскому союзнику. И можно сказать, что это рукопожатие началось именно с Тау — его перевода, его голоса, его указующего пальца.

Хаим Тау родился в 1921 году в местечке Заболотов (ныне Украина). В 1939 году эта, ранее польская территория оказалась в советской зоне. С наступлением нацистов Хаим ушел в леса, где провел 19 месяцев, прячась и выживая. В 1943‑м он присоединился к Красной армии — но не столько с винтовкой, сколько со своей многоязыкой речью. Он стал подлинным медиатором для людей, говоривших на разных языках.

«Когда армия двигалась через Польшу и Германию, — вспоминает его сын Джефф, — она подбирала партизан, мобилизованных. Говорили кто по‑русски, кто по‑польски, кто по‑немецки. Папа знал все языки. Его взяли переводчиком. Он был счастлив — не только потому, что получил еду, обувь, одежду. Он получил товарищество».

После капитуляции Германии Тау оказался в лагере перемещенных лиц в Зальцбурге. Там он встретил группу беженцев, планировавших присоединиться к подпольной организации «Бриха» и нелегально переправлять выживших жертв Холокоста в подмандатную Палестину. Он стал одним из них и снова боролся — уже за будущее.

В 1948 году Хаим Тау участвовал в войне за независимость Израиля. А спустя несколько лет при содействии еврейской иммиграционной организации переехал в Висконсин (США). В Милуоки он работал автомехаником, но продолжал выступать в роли переводчика. Его знание польского, идиша, русского и немецкого делало его незаменимым другом и помощником для новой волны эмигрантов из Восточной Европы, оказавшихся на американской земле. Умер он в 1995 году.

Как и Бернард Киршенбаум, Тау много лет не рассказывал детям о своем прошлом. Виной тому не только травмы войны, но и его персональная философия: «Не смотри назад — на что‑то наткнешься».

Для сына Джеффа эта фраза стала символом отцовской стойкости: «Если бы вы посмотрели на все, что с ним произошло, — столько препятствий, которые убили бы любого <…> столько барьеров, на которых другие замерли бы навсегда, — а он шел».

Бернард Киршенбаум, уроженец Нью‑Йорка, видел освобождение концлагерей, а потом навсегда замолчал. И только после его смерти дочь Сара нашла у него фотографию мертвой девочки: такое он оставил молчаливое свидетельство, которого не дал при жизни.

Киршенбаум был архитектором, инженером, работал на Министерство обороны США, но внутри него постоянно жила война. Он никогда ее не забывал, хранил в себе.

Годы спустя, когда в Торгау на торжественных мероприятиях ко Дню встречи на Эльбе некий мужчина стал выдавать себя за участника той встречи, сын Хаима Тау начал расследование. Тогда он и выяснил, что на снимке — его отец и Киршенбаум. Он связался с дочерью Бернарда. Теперь они называют друг друга братьями по рукопожатию.

И эта история не о двух солдатах. Это рассказ о человечности, пронесенной сквозь катастрофу. Взгляд в объектив: прямой, честный, без страха.

Это фото — акт свидетельства, акт присутствия. Рукопожатие не армий, не флагов, рукопожатие выживших. Человека — и человека.