«Когда Джон Бойн опубликовал «Мальчика в полосатой пижаме» в 2006 году, он произвел такое впечатление, что всего через четыре года я изучала его в школе», – пишет журналистка «The Sunday Times» Лара Хакетт.

Восьмиклассники следил за девятилетним Бруно, когда его семья переехала из Берлина в «Out-With», где он не мог не заметить, что тысячи людей в полосатых пижамах живут по соседству, отделенные от него забором. Бруно подружился с мальчиком – евреем Шмуэлем, в конце концов пролез под забор, чтобы пообщаться с ним — обоих отправили в газовые камеры. Многим из наших юных умов «Мальчик в полосатой пижаме» показал настоящий Холокост — страшную тайну, скрытую от простых немцев.

Многие люди и организации, в том числе, например, Ассоциация дружбы переживших Холокост (HSFA), указывали на проблемы книги. Бруно почти ничего не знает о нацизме и его убеждениях — он сбивчиво говорит о «Ярости», не знает, что такое еврей, и трудится, полагая, что Аушвиц — это большая ферма. На самом деле школьная программа Бруно была полна антисемитских клише. «Характеристика Бруно увековечивает убеждение, — заявила HSFA, — что большинство немецких гражданских лиц не знали о том, что происходило вокруг них».

Образ Шмуэля, с другой стороны, мало развит, что делает его менее симпатичным. «Когда мы дошли до трагического финала, в моем классе оплакивали по большей части Бруно и его семью, а не безымянных еврейских заключенных», – пишет Л.Хакетт. Бойн решил исправить несколько из этих проблем в своем опрометчивом продолжении. «Все разбитые места» сосредоточены на Гретель, старшей сестре Бруно (вы можете помнить ее по ее тошнотворной влюбленности в жестокого лейтенанта Курта Котлера). К 2022 году она 91-летняя вдова, живущая рядом с Гайд-парком. «Я вижу себя жертвой исторической амнезии, оправданной от соучастия и реабилитированной от вины», — начинает она без всяких надежд. В пожилом настоящем Гретель имеет дело с прибытием новых соседей, попавших в беду, и решает, совершить ли искупительный акт храбрости, чтобы помочь им. Это повествование прерывается воспоминаниями, начиная с того, что Гретель и ее мать покидают Германию в 1946 году.

Пара поселяется в Париже, принимая вымышленные имена и французский акцент, но на них нападают бывшие члены Сопротивления, которые бреют им головы. Вскоре после этого умирает ее мать, до конца защищавшая Гитлера, ее сердце очерствело от испытаний, выпавших на долю из-за охотников за нацистами. Гретель сбегает в Австралию, где встречает лейтенанта Котлера, теперь известного как «Курт Козел». В этот момент становится ясно, что Бойн не собирался беспокоиться о таких незначительных деталях, как правдоподобие повествования.

Пара устраивает сексуально заряженное свидание за чашкой кофе, во время которого «Козел» вытаскивает пару очков Гитлера (конечно, он носит их повсюду) и заставляет Гретель примерить их. — «Скажи мне, что ты не скучаешь по нему», — шепчет он ей. Единственный персонаж – еврей, описанный в мельчайших подробностях, — это Дэвид, первый настоящий бойфренд Гретель, которого она встречает после переезда в Англию. Невероятно, но на одном из свиданий они смотрят документальный фильм о Холокосте, в котором показана сцена, где юная Гретель и ее семья обедают с Гитлером. Когда Гретель признается во всем Дэвиду, он бросает ее, беременную, желая ей «гореть в аду». Гретель не вызывает сочувствия — последнее, абсурдное откровение о том, что смерть Бруно отчасти произошла по ее вине, определяет ее судьбу как антигероя — но Бойн изображает любого, кто пытается разоблачить ее, еще хуже.

Действительно ли необходим такой баланс, когда речь идет о нацизме? Защита Бойном «Мальчика в полосатой пижаме» основывалась на том, что это детская книга. Он намеренно упростил реальность, чтобы более широко рассказать о гуманности и ужасах нацизма. «Все разбитые места» не будут изучать 12-летние дети (в нем есть графические сцены домашнего насилия и сексуальных домогательств). Это книга для взрослых, но в ней есть неуклюжие сюжетные связки, которые были бы неуместны даже в детской сказке. Здесь есть сложные моральные вопросы, но они, к сожалению, затемнены нелепостью сюжета.