В каждом выпуске были оригинальные иллюстрации, стихи, песни; мишенью его сатиры становились нацисты и нидерландские коллаборационисты. На немецком и голландском языках Блох высмеивал нацистскую пропаганду, откликался на новости с фронтов и высказывал личное мнение о тяготах военного времени.

И все-таки, невзирая на мнимое изобилие этих беллетризированных Филипов Ротов, сейчас, через пять лет после смерти писателя, стоит задаться вопросом, не затмили ли они подлинные произведения Рота, соответствуют ли они его представлению о себе. Если не брать в расчет курсы лекций по еврейско-американскому роману XX века и кое-какие рассказы (ранние, юмористические) в школьных антологиях, действительно ли вклад Рота в литературу бессмертен настолько же, насколько созданный им образ писателя?

В пору расцвета эти места называли также Сметанной Сьеррой и Еврейскими Альпами, сегодня сохранилось только одно название: блаженной памяти Борщовый пояс. И это было не просто место на карте — это был отдельный людный мир, двигатель американской еврейской культуры, породивший невероятное множество талантливых комиков и на десятилетия определивший развитие американской комедии.

Какой бы скверной ни была теперешняя ситуация с антисемитизмом в США, век назад дела обстояли гораздо хуже: тогда дискриминация была легальной и закон к евреям относился куда более жестко. Одной из первых жертв антисемитизма стал 30-летний ортодокс, иммигрант из Польши, проживавший в Нью-Йорке. Звали его Песах Рубинштейн. Известность он приобрел, как ни печально, благодаря тому, что стал одним из первых евреев после Американской революции, кого в Нью-Йорке и в целом в Соединенных Штатах приговорили к смертной казни.

С самого начала этой войны мы слышим истории, словно заимствованные из эпохи погромов и средневековых гонений. Мы видим изображения жестокости, страданий и героизма поистине библейского масштаба. В «Настроить прицел» Амшиновский ребе благословляет молоденького солдата, который идет воевать, фрагментом из книги Шмот: «Нападет на них испуг и страх, — произносит раввин и добавляет, — на них, но не на тебя». Одного прицела недостаточно, говорит нам книга, равно как и идей современности. На дворе 2024‑й, 1973‑й, 70‑й. Стрелок, на молитву!

С одной стороны, он был великим писателем и проповедовал сочувствие ко всем страдальцам. С другой – к концу жизни сделался ярым антисемитом. Вопрос первый: как то и другое совмещалось в одном человеке, как Достоевский примирял эти два умонастроения? И второй: как и почему он стал антисемитом – видимо, в 1876 году – при том что евреи его никогда особо не заботили и десятью годами ранее он ратовал за равные для них права?

Быть евреем не стыдно и не страшно, но без крайней нужды ты все же стараешься не выпячивать, что ты еврей. Ты не говоришь всем и каждому, что ты еврей – в лучшем случае позволяешь некоторым догадываться. После минимум 2000 лет антисемитских гонений ты инстинктивно привык не распространяться об этом. Я называю таких евреев «осмотрительными». Не робкими, даже не боязливыми, – просто осмотрительными. Или, если угодно, благоразумными.

На протяжении десятилетий театр служил катализатором культурного развития, а «американское» и «еврейское» были едва ли не синонимами – и не только на Бродвее, но и в школьных театральных кружках, и в любительских театрах вроде «Мелоди Барн». Разумеется, отчасти потому, что дверь в него открывали евреи. Но эта дверь распахивалась в обе стороны. И еврейское должно было превратиться в американское по умолчанию или просто посредством осмоса.

Незадолго до восстания в Собиборе его организатор, Александр Печерский подружился с 20-летней голландкой по имени Лука. Очутившись в Собиборе, Печерский практически сразу же начал планировать восстание, которое позволило бы освободить всех заключенных. Вечерами он встречался с соратниками-заговорщиками, они строили планы, обменивались информацией. Эти встречи были возможны во многом благодаря Луке...

Атака ХАМАСа научила нас, евреев, что даже на земле, где, как мы считали, нам ничего не угрожает, могут устроить погром. Мы узнали, что даже в Государстве Израиль нам грозит опасность... Но все еще хуже. Успех хамасовского погрома придал силы всем, кто ненавидит евреев. Погром ХАМАСа укрепил их руку. Что будет, когда все, кто ненавидит евреев, в США, Великобритании, Франции, Южной Америке, Германии, Польше, России и других странах, осознают свою власть?

Львовский погром 1941 года сочетал в себе массу признаков предыдущих погромов: солдаты расстреливали невинных жертв, толпа горожан избивала, насиловала, измывалась над евреями, грабила их квартиры... «Не следует недооценивать практические трудности, с которыми сталкивались эсэсовцы в городах Западной Украины. Они не знали ни населения, ни местности и, конечно же, языка. Следовательно, целиком и полностью зависели от переводчиков, администрации и милиции, возникшей в июне 1941 года».

Руководство Израиля полагало, что основную опасность для государства представляет не вторжение по суше, а угрозы нетрадиционные – ракетные обстрелы, нападения боевиков ХАМАСа и «Хезболлы». Потому-то перед лицом угрозы со стороны этих организаций, а также увеличения ракетного арсенала Ирана израильские военные вкладывали средства в развитие компьютерных технологий, оборонных возможностей и разведки.