Сжимая в правой руке алюминиевую вилку, а в левой — тонкую бумажную тарелку, второй джентльмен Соединенных Штатов Америки Дуг Эмхофф уставился на кусок безвкусного белого теста, готовый понаделать в нем дырок, пишет журналист «Politico» Сэм Стейн.

Эмхофф готовил мацу. Он присоединился к детям в еврейской дневной школе Милтона Готтесмана на северо-западе округа Колумбия, когда они пробовали свои силы в искусстве приготовления безвкусного пресного хлеба, предназначенного для еды в праздник Песах. Эмхофф опустил вилку с умеренной силой. И, как следует проткнув дырочки, он взял свою тарелку, перевернул ее и бросил тесто на котел с металлической крышкой. Не более чем через минуту дело было сделано. «Это потрясающе», — воскликнул он, откусив кусочек, когда маца была готова. «Это действительно хорошо».

Но это было не так. «Конечный продукт походил на мокрый картон, брошенный в тостер, поставленный на высокую температуру. Я знаю, потому что он позволил мне попробовать», – писал Стейн, отмечая, что. Эмхофф может быть отличным поваром, но приготовить сносную домашнюю мацу не под силу никому, кроме величайших кулинарных гениев. Изготовление теста на детской площадке одной из элитных еврейских начальных школ района (Джаред Кушнер и Иванка Трамп отправили туда своих детей прежде чем другие родители возразили против их слабых мер по борьбе с Covid-19) может показаться типичным церемониальным приготовлением блюда для супруга известного политика. Но Эмхофф не типичный известный политический супруг. Он первый мужчина в своей роли и первый еврей среди четырех руководителей Белого дома (президента, вице-президента и их близких).

За короткое время пребывания на этом посту он стал одним из самых известных светских евреев Америки. Это историческая роль — та, которую он позже признал в интервью журналисту, хотя и не понимал должным образом, что она появится вместе с новой работой его жены. Я пришел, думая: «Кого волнует, что я еврей?» — заявил он. «Я не ожидал, что буду чувствовать себя так, как я чувствуя себя в этой роли». Повзрослев, Эмхофф никогда не был настолько религиозен. И он никогда по-настоящему не бывал в таком месте, где чей-то иудаизм был бы настолько заметным. Будучи юристом в сфере развлечений в Голливуде, ты вроде как спрашиваешь: «Вау, подождите, здесь все не евреи?», — рассказал он. Но спустя год с лишним в статусе всеамериканского еврейского папочки он был одновременно воодушевлен и поглощен этой ролью. Он объяснил, что эмоциональные точки соприкосновения бесчисленны. Это может быть так же важно, как встреча с известными евреями, которые признаются ему, насколько они тронуты тем, что к дверям резиденции вице-президента была прикреплена мезуза. Это может быть так же сюрреалистично, как виртуально отпраздновать Хануку по Zoom с Джоном «Боузером» Бауманом из группы «Sha ​​Na Na», членами Конгресса и еще 150 людьми. Это может быть так же ностальгично, как вернуться домой в синагогу своего детства в Олд-Бридж, штат Нью-Джерси, с перспективой, сильно отличающейся от той, которая была у вас в 13-летнем возрасте во время бар-мицвы там. Это может быть столь же значимо, как посещение музея Холокоста в Париже, или столь же причудливо, как опрос детей о соотношении воды и муки в их рецептах мацы в теплый апрельский день.

«Как понять, что это правильно?» — спросил Эмхофф у одного школьника, который, как и другие, стоял за белым складным столом, на котором стояли миски, мерные чашки, скалки и мешочки с мукой. Малыш лишь пожал плечами. Что говорят второму джентльмену, когда он задает тебе такой вопрос? Вы просто знаете, что это правильно, и все. Общественное мнение о Дуге Эмхоффе таково, что он просто чертовски наслаждается жизнью. Среди четырех руководителей он провел гораздо меньше времени в политике и, похоже, меньше всего ею интересуется. В нем есть недостаток лоска, который освежает. Он не носит парадные туфли, он носит кроссовки. Он часто не надевает галстук. На своих мероприятиях он имеет тенденцию делиться своими собственными сценическими ремарками, как зрители, которых внезапно вытолкнули на съемочную площадку. Сидя в классе иудаики 13 апреля, он рассказал собравшимся детям, что у него есть список тем для разговора (который он проигнорировал). И что ему сообщили их имена. Ранее он выпалил, что ему сказали не есть мацу (но он это сделал). И открыто выразил беспокойство по поводу своих способностей пробить в ней дырки. «Они не проинформировали меня о схеме отверстий!» — подчеркнул он, когда вилка в его руке с помощью силы тяжести опустилась к тесту.

Но под этим образом беспечного политического «попаданца» скрывается более энергичный Дуг Эмхофф. Он глубоко погружен в свою роль и очень заботится о том, как он это делает. Он следит за политическими новостями, делясь видеороликами со своей женой, вице-президентом Камалой Харрис. Те, кто работал с ним, говорят, что он может очень хорошо защищать вице-президента. Когда Стейн заметил, насколько интересной кажется его жизнь — несколько ночей назад он выступал на инсценированном судебном процессе, организованном труппой Театра Шекспира, и только утром того дня, когда он был в школе, он преподавал свой курс в Джорджтаунском юридическом колледже, — он слегка рассердился.

«Некоторые из этих вещей очень забавны, да», — признал он. «Но некоторые из этих вещей серьезны. Я был в 35 штатах. Я был в двух странах. Я тот, кто по натуре готов поднять руку и усердно работать». Одна из задач, которую взял на себя Эмхофф, состоит в том, чтобы попытаться связать свою еврейскую идентичность с ролью видного члена демократической администрации. Это может быть так же просто, как отметить, что прогрессивные идеалы и темы справедливости и преследований давно привлекали евреев к либеральной политике. Но иногда сложнее. В какой-то момент он превратил дискуссию в классе о том, что дети, как правило, засыпают во время седера, в аллегорию того, что евреи должны оставаться вовлеченными в политику, о чем, среди прочего, свидетельствуют штаты, возглавляемые республиканцами, отменяющие права на аборты. Дети кивнули в ответ.

Среди открытий, которые Эмхофф сделал, вступив в этот этап своей жизни, было то, что у него были навыки, чтобы заставить его работать. По его словам, будучи голливудским юристом в индустрии развлечений, он «отлично научился быть вторым джентльменом». Он приехал в Вашингтон хорошо приспособленный к вселенной, определяемой сценическим мастерством и ссорами с высокими ставками. Он также понимал необходимость вызвать у публики (будь то судья или класс учеников начальной школы) ощущение комфорта — рассеять ощущение, что он по своему положению как-то возвышается над ними. И в этом классе, и позже в школьном спортзале он снимал напряжение, рассказывая ученикам одни и те же истории: что ему не удавалось прочитать четыре вопроса о Песахе, потому что он был средним ребенком (честь чтения этого раздела агады достается младшему); и что он по сей день оставался несколько травмированным седерами своей юности, когда он ходил в дом своих бабушки и дедушки с их пластиковой мебелью и переваренной грудинкой.

Но в то время как Эмхофф пытается успокоить других («Вам разрешено говорить!» — сказал он одному из учеников, входя в класс), другие вокруг него не всегда склонны к преуменьшению или беспечности. Дебора Сколник-Эйнхорн, глава школы, представила его всему студенческому составу, отметив, среди прочего, что он олицетворяет концепцию бесконечных возможностей. «Когда мы говорим, что вы можете достичь чего угодно, мы имеем в виду это». Позже она описала мне Эмхоффа как «историческую личность в еврейской общине», отметив, что его бремя заключалось не только в том, что он был первым в своей роли. Но и в том, что его роль — роль высокопоставленного лидера: традиционно сложное место для еврея. «Я считаю, что увидеть этот пример среди вас и услышать, как он говорит вам: «У нас есть что-то общее», напоминает нам, что мы — большая еврейская община» – — заявила Сколник-Эйнхорн.

Эмхоффу может показаться сюрреалистичным то, что он теперь вступил в эту роль. Может показаться ошеломляющим наблюдать, как гимнастический зал, полный учеников начальной школы, визжит, когда вы выходите из комнаты и все бегут к проходу, чтобы получить возможность просто пожать вам руку. Может показаться особенно странным обнаружить, что вы глубже погрузились в свою веру именно в тот момент, когда вас толкнули в политику. Но в значительной степени это стало и целью. «Когда вы видите группу детей, которые болеют за кого-то, кого они видят в этом положении, кто является евреем, — заметил он о своей судьбе, — я размышлял, 40 с чем-то лет назад, если бы я был в этом собрании, и вы сказали мне, что будет еврей – муж вице-президента, я бы сказал: «Ни за что. Это просто невозможно».