Что же есть эта сила веры? В чем суть ее, где корень ее, где основание в душе человеческой? Сознание или сердце, разум или чувство — основа ее? На вопрос этот так отвечает р. Нахман: не из сердца проистекает вера и не из рассудка, на то есть в душе особая сила — способность к воображению. Разной бывает вера, как бывает разным воображение: у одного — смутное и путаное, у другого же — чистое и ясное, прекрасное и возвышенное. Таково было воображение библейских пророков.

Его поколение унаследовало последствия Первой мировой и достигло совершеннолетия во время Второй мировой войны. Амихай был достаточно молод для того, чтобы активно участвовать еще в трех войнах. «Моей заботой было отсортировать, отделить любовь от войны. Я был как человек, который идет по улице и споткнулся о камень: он может либо упасть, либо побежать, быстро двигаться, чтобы не упасть. Голова была занята любовью, а история в это время была полна опасностей, новостей об убийствах, известий о Холокосте. Это то, что я вложил в свои стихи».

Непосредственный повод к написанию этого стихотворения неизвестен, но оно не утратило актуальность и сегодня. Стихотворение «Странный обычай» было опубликовано в первом томе сборника «Седьмая колонка».

Одним коротким высказыванием о травах подытоживает р. Нахман взаимоотношения между природным великолепием и любовью к Г‑споду, между чистым эстетическим чувством и чувством религиозным: «Среди них хорошо быть праведным».

Это люди второй алии, преобразившей Страну. Их имена известны, а кто‑то даже прославился. Четвертый справа — Шмуэль Китайгородский (взявший себе фамилию Даян), отец будущего начальника Генштаба, легендарного Моше Даяна. Впрочем, Шмуэль и сам не промах — ему предстояла карьера видного партийного и профсоюзного функционера, депутата и заместителя председателя израильского кнессета.

Поводом для написания стихотворения стала забастовка израильских учителей, по старой еврейской традиции (беднее местечкового меламеда были только мыши) получавших нищенскую зарплату. Альтерман не случайно ощутил необходимость поддержать эту забастовку.

В наши дни — в эпоху социальных сетей, разнузданности интернет‑форумов и безжалостного шейминга — тема клеветы актуальна едва ли не больше, чем во время публикации этого стихотворения. Вполне возможно, что Альтерман написал свой текст под впечатлением процесса над Сиркиным и Райхлиным, приговор по которому был оглашен за две недели до того, как в газете «Давар» было напечатано это стихотворение.

Принято считать, что в Израиле нет смертной казни. Что единственным смертным приговором, оглашенным судом Израиля и приведенным в исполнение официальными представителями государства, был приговор Адольфу Эйхману, руководителю имперского проекта истребления европейского еврейства. Но это, увы, не так.

Поскольку всегда считалось, что выпуск облигаций имеет не только чисто финансовое, но и показательно‑моральное значение, он продолжается до сих пор, хотя многие полагают, что Израиль благодаря своей высокой кредитной репутации сегодня не очень нуждается в займах, да и процент, выплачиваемый по этим облигациям, непомерно высок в нынешних финансовых обстоятельствах. Иными словами, госзаймы уже не слишком актуальны в наши дни — в отличие от стихотворения Альтермана, написанного хотя и по этому поводу, но совсем‑совсем о другом...

Альтерман был прирожденным горожанином. Возможно, этим и объясняется его восторженное отношение к молодым людям в шортах и рубашках с короткими рукавами: поэт восхищался обладателями рук, привычных к полевому труду и к винтовке. Вот и в этом стихотворении он прежде всего извиняется перед парнями из «Пальмаха» за недостаточно высокую оценку их самоотверженных усилий, а затем уже призывает пальмахников осознать серьезность текущего момента, служащую оправданием для неблагодарности новорожденной страны.

Маймонид и его сын Авраам, несомненно, мечтали полностью объединить литургию египетского еврейства под эгидой Кодекса. Движение в этом направлении, вероятно, казалось им чрезвычайно медленным. Только после того, как сменилось несколько поколений «князей» (наси) из числа потомков Маймона, еврейские общины Египта избавились от расхождений в ритуале.

Говорит р. Нахман в своей манере, что есть два вида вопросов: вопросы, исток которых — в аспекте разбиения сосудов, и вопросы, исток которых — в аспекте «пустого пространства». Как известно, немало потрудились мудрецы Хабада, толкуя изречение: «Он и части Его — одно».