«Все говорят, что есть мир сей и Мир грядущий; и в Грядущий мир веруем мы, что воистину он есть; может быть, и сей мир отыщется где‑нибудь — ибо этот мир, в котором мы пребываем, более похож на преисподнюю».

Знаменитая формула Альберта Эйнштейна E=mc2 объединила материю и энергию. Мы не найдем в Торе этой формулы, однако, внимательно изучая священные тексты, мы приходим к выводу, что и материя, и энергия являются производными одного и того же Б‑жьего света, и поэтому в своей сути едины.

Другие охотно звали его Антосиком, еще кое‑кто называл Носом, а после того, как нам обоим исполнилось тринадцать, я нередко обращался к нему «Антон Борисыч», ибо мой друг всегда хотел поскорее стать взрослым. В этом, пожалуй, заключалось основное различие между нами — мы делили наше детство пополам, как делят пополам пряник в форме сердца, но мне этот пряник нравился, а ему — не очень.

Стараясь превратить обрядность в средство объединения мирового еврейства, Саадья, очевидно, пытался свести к общему знаменателю практики общин Вавилонии, Земли Израиля и Египта. Подобная эклектика не могла не противоречить обычаям, бытовавшим в каждой конкретной общине.

Буквы — это разновидность цимцума, и, когда возносят их к Беспредельному, смягчаются суды. И ты сoедини их с мыслью, чтобы стали одним мысль и речь, и тогда, о чем бы ни просил ты в молитве, — все, чего недостает тебе, будет восполнено, и горькое станет сладким на вкус. Возьми в пример пчелу: в устах ее горькие травы обращаются в сладостный мед — так неужели неспособны на это уста человеческие, молитву произносящие?

В своей книге «Что мы не можем знать?» профессор математики Оксфордского университета Маркус дю Сотой задается вопросом: «Есть ли такие вещи, которые наука не сможет познать никогда?» В этой же книге он дает интересное определение атеиста. По мнению Маркуса дю Сотоя, атеист считает, что мы можем познать все, верующий же человек считает, что у нашего знания есть граница.

Философия процесса, описывая отношения Б‑га и мира, стоит на позициях панентеизма. Панентеизм — это промежуточная позиция между пантеизмом и классическим теизмом. Для пантеизма мир идентичен Б‑гу, для классического теизма мир является внешним проявлением Б‑га. Для панентеизма мир — в Б‑ге.

Вавилонских вождей издавна заботил порядок молитв, предписанных для различных богослужений, а не их формулировка. С талмудической эпохи они позволяли посланцам общины самим решать, что именно читать в каждом конкретном случае. Среди них были сильны предубеждения против записи литургических текстов. Талмудический мудрец бросил гневную фразу: «Записывающие благословения на пергаменте подобны сжигающим Тору».

Куда бы ни обратил человек взор свой — зрит он только Шхину, стоящую перед ним. И нужно человеку так обострить зрение, чтобы не видеть вовсе одеяний внешних. То есть столь привычна должна сделаться человеку мысль о Б‑жественном, что Б‑жественное предстанет ему не абстрактной идеей в отвлеченном рассуждении, но въяве и вживе

Решая физические уравнения, в которых начальные различия содержались в четвертом знаке после запятой, Лоренц обнаружил, что их результаты разительно отличаются друг от друга, могут развиться в два совершенно различных состояния. Сегодня открытие Лоренца описывается известной фразой о том, что взмах крыльев бабочки в Бразилии может привести к урагану в Техасе. Таким образом, наука доказывает, что творение — это единое целое, и мы предлагаем читателю вспомнить слова Бааль‑Шем‑Това о движении травинки.

До того как установился строгий порядок богослужения, любой прихожанин, а не только посланец общины мог добавлять сколько угодно молитв, и пиютам в строгом смысле слова места не было. После возникновения ислама также никто не торопился вводить в литургию новые пиюты; некоторые произведения этого жанра уже вошли в признанный корпус, где и без того было много произвольных включений.

Если приключится вдруг такое с человеком, что пал он и одолели его, упаси Г‑сподь, дурные качества, особенно же если овладела им, упаси Г‑сподь, страсть любовная, — пусть знает, что желают вознести его, со всем, что сокрыто в душе его, на более высокую ступень. И желают отворить сердце его для любви Г‑сподней, дабы удостоился он “дарования Торы свыше”.