Евреи уехали. Вроде бы антисемиты должны были успокоиться... Но антисемитизм, как показывает опыт, остается живуч и там, где евреи и вовсе исчезли. Он подобен фантомной боли. К тому же международный антисемитский интернационал теперь подкреплен новыми возможностями интернета. Поэтому тема Горенштейна остается все еще актуальной, и ей суждено, к сожалению, оставаться таковой.

К середине XVI века число евреев в Западной Европе достигло минимума, их влияние резко упало. Одновременно немалые трудности переживало и папство: вскоре оно столкнулось с серьезным противником — разного рода реформаторскими движениями, которые в конце концов добились своей цели — полного отделения протестантских церквей. Это не простое совпадение. Одни и те же силы были гонителями еврейского народа и церкви.

Наряду с предубеждением против евреев, которое веками культивировалось в русской ментальности, на отношении к ним сказался поворот Сталина к национально‑государственной идеологии. Это стало особенно заметным с конца 1930‑х годов. С точки зрения советского лидера, еврейский народ не мог помочь ему в строительстве великой державы.

Йозеф Зюсс Оппенгеймер из Гейдельберга — первый из евреев, кто влиял, хотя и до известных пределов, на ход германской истории. В Германии это первый пример еврея в политике и первый еврей, представляющий новый дух Просвещения. Это первый еврей, который благодаря княжескому фавору вырос из торговца и банкира в политического экономиста, а из политического экономиста — в знаменитого государственного деятеля; первый еврей, взявшийся за преобразование не только экономического, но и политического строя государства.

«Жаль, что Сталин не прожил еще пару лет. Он готовил новые репрессии и, говорят, даже выселение евреев в Сибирь. Евреи, разумеется, ничем не лучше крымских татар, чеченцев или ингушей. Но последствия были бы другими. Откат был бы такой силы, что вместо гнилой хрущевской оттепели мы могли сразу перейти к горбачевской перестройке. Это сэкономило бы России лет тридцать. Конечно, тридцать лет для русской истории — ничто. И все‑таки... Только не надо забывать, что история складывается из судеб живых людей».

К тому времени как Диего с семьей прибыл в Гамбург, община португальских марранов, около полувека назад получившая право жительства в городе, уже была довольно влиятельной. Диего Тейшейра, после обращения именующий себя Авраамом, и Мануэль, его сын и партнер в банковском деле, быстро стали центром общины. И когда бы ни шла речь о «богатом еврее», это неизменно относится к Тейшейре: вскоре после приезда он стал ссужать деньги соседним князьям и другим важным персонам, в первую очередь королю Датскому.

В ноябре издательство АСТ выпускает в свет книгу Антона Носика «Лытдыбр: Дневники, диалоги, проза». Читатели «Лехаима» первыми, эксклюзивно, имеют возможность прочесть фрагмент «израильской» главы этой книги: текст, написанный Антоном Носиком совместно с Демьяном Кудрявцевым в 1992 году для израильской газеты «Время».

Гитлер потребовал, чтобы «еврейский вопрос» теперь раз и навсегда был обсужден и разрешен тем или иным способом. На то и собралась упомянутая Геббельсом конференция у Геринга. При подведении на ней славных итогов погромов и намечаемых новых репрессий властителю всегерманской культуры неймется какую‑то свою персональную ставку выкликнуть на этом аукционе мер пресечений. И он «утвердил распоряжение, по которому евреям запрещается посещение театров и кино». Смехотворно — о кино, театре при наличии таких ставок, как изгнание, смерть. Но и в этих крупных сделках Геббельс — главный игрок.

Положение казалось отчаянным: турки, раздраженные систематическим уклонением от призыва, грозили ишуву серьезными санкциями. Но не идти же помирать на строительных работах в амалийе... Спасение пришло с неожиданной стороны — от детей. Впрочем, почему с неожиданной? Разве не твердили им в гимназиях, что именно от них зависит будущее Эрец‑Исраэль? И гимназисты трех средних учебных заведений почти единодушно приняли османское подданство.

Что шло на пользу еврейскому торговцу роскошью, то помогало и еврейскому дельцу — связи с Голландией, которая в те времена была банкиром Европы, связи в Лейпциге и Франкфурте, крупных финансовых центрах Германии, а в особенности давние, еще со Средних веков, знания о системе финансов. Многие придворные евреи начинали свою карьеру в качестве ростовщиков и торговцев предметами роскоши, стали известны князьям и знати благодаря этому частному роду занятий.

Вся Тора, во всей своей полноте и многообразии, принадлежит каждому еврею; но у каждого из нас есть свой «удел в Торе» — в ней есть темы, к которым испытываешь особую духовную близость, но есть и темы, на которые душа отзывается гораздо слабее. Не случайно наши мудрецы говорили: «Пусть человек всегда учит то, к чему влечет его сердце, как сказано: “К Торе Г‑сподней влечение его” (Теилим, 1:2)». В издательстве «Книжники» вышла книга выдающегося раввина Адина Штейнзальца, покинувшего этот мир тридцать дней назад.

В Израиле много говорят о судьбах переселенцев. И каждый раз я вспоминаю Иосифа Бродского, который сказал, что он сам не переселился в США, а просто перенесся в пространстве. Переселяясь в Израиль, люди не меняются. Они уносят с собой привычки, вкусы, любовь, болезни, характер, одиночество... Вот только с профессией дело обстоит сложнее. В новой стране не каждый профессионал может найти работу. Евреи, недавно переселившиеся в Израиль (алия), видят страну через собственную судьбу. Сколько судеб — столько и мнений. Здесь не место объективности.