Исход отмечает рождение нас как нации; вход же в страну Израиля — достижение нашей национальной и духовной зрелости. Между ними лежит 40‑летнее странствие «по пустыне великой и страшной, (где) змеи ядовитые и скорпионы, где жажда и нет воды» (Дворим, 8:15).

Не должна ли история о Золотом тельце служить нам предостережением, учить тому, что не следует и пытаться обращаться к Б‑гу на собственном языке? Очевидно: Б‑г желает, чтобы мы привлекали Его в наш мир, об этом свидетельствует и то, что Моше сам перевел Тору на семьдесят языков. Золотой телец — лишь яркий пример того, как мы можем все испортить, если в толкованиях будем исходить из собственного понимания, не соотносясь с авторитетом Торы.

Человек может прилагать все усилия, дабы реализовывать все хорошее, присущее ему и его миру, через соблюдение заповедей. Но он может выбрать и другой путь — усиление иллюзии всемогущества зла, нарушая Б‑жественную волю.

Кажется, что в понятии молитвы Б‑гу в том виде, в каком оно присутствует в Торе и разъясняется в трудах мудрецов, содержится внутреннее противоречие.

Действительно, принцип «свободы выбора» — человеку дано было полное право выбирать между добром и злом — лежит в основе главной посылки Торы: человеческая жизнь значима.

Принимая решение и вынося приговор, суд должен так сочетать две упомянутые функции, чтобы решение и приговор служили благу приговоренного, даже наказывая его, — чтобы возрождали самого человека, даже проклиная его проступки.

Голус — этим словом, означающим «отторжение», описывается состояние народа Израиля после разрушения Храма и изгнания из Земли обетованной. Однако голус — нечто большее, чем насильственное разлучение народа с его родиной.

Едва лишь мы пробудились — еще не встав с постели и даже не омыв рук, мы читаем эти слова молитвы Мойде ани, утверждающие, что это Он даровал нам жизнь и Им наполнен всякий миг нашего бытия.

Вера может пребывать где‑то вне повседневности нашего бытия, оставаясь источником неколебимых убеждений и самых пылких переживаний, не имеющих ничего общего с каждодневными поступками и решениями.

Рош а‑Шона и Йом Кипур различны. Ибо в Рош а‑Шона «приговор» на новый год лишь пишется, тогда как «скрепляется» этот приговор на Йом Кипур. Так что второй праздник — кульминация процесса, начатого ранее (см. Рош а‑Шона, 16 a,б).