Начало столичного музыкального сезона прошло под знаком Дмитрия Шостаковича: его Симфония №13 («Бабий Яр») дважды прозвучала под управлением Теодора Курентзиса в «Зарядье», пишет журналист «Коммерсанта» Илья Овчинников.

Стихотворение «Бабий Яр» Евгения Евтушенко, посвященное массовым расстрелам киевских евреев в 1941–1943 годах, было напечатано в 1961-м и стало сенсацией в СССР, где темы антисемитизма формально не существовало. Познакомившись с «Бабьим Яром», Шостакович задумал написать симфоническую поэму для солиста, хора басов и оркестра, а вскоре расширил замысел, дополнив его другими стихами Евтушенко. Пока шли репетиции, развернулась кампания против поэта, накаляя обстановку и вокруг симфонии. Дирижеру Кириллу Кондрашину звонила даже министр культуры, предлагая сыграть ее без первой части, но тот отказался, и в декабре 1962-го премьера состоялась. И 60 лет назад, и позже особое внимание привлекала первая часть симфонии, собственно «Бабий Яр», где Шостакович, уйдя от прямой плакатности, не избежал слишком прямых и беспроигрышных по воздействию на публику ходов.

Они работают и сегодня, и все же более выразительным моментом в интерпретации Курентзиса и его оркестра «musicAeterna» стал финал, где вполне прямолинейные строки «Карьеры» Евтушенко чередуются с одной из наиболее пронзительных лирических тем Шостаковича. В первый раз ее исполняют две флейты (Анна Комарова и Марианна Мурзина — великолепная работа, как и другие соло и ансамбли духовых), во второй — струнные pizzicato, в третий — скрипка (Ольга Волкова), соло которой истаивает в перезвонах челесты и арф. И если многое в симфонии сделано привычными для Шостаковича средствами, то финал кажется чудом, которое дирижеру и оркестру удалось передать идеально.

Сильное впечатление и от предпоследней части, не только музыкальное; в основе ее — стихотворение «Страхи», написанное Евтушенко специально по просьбе Шостаковича. Открывается часть долгим, тихим, зловещим соло тубы (Иван Сватковский) на фоне низких струнных. В этом тревожном настроении выдержаны первые строфы, трогающие сегодня не меньше, чем в 1962 году: «Это стало сегодня далеким, / Даже странно и вспомнить теперь. / Тайный страх перед чьим-то доносом, / Тайный страх перед стуком в дверь». А следом — неожиданно бодрый марш со словами более двусмысленными: «Нас не сбили и не растлили, / И недаром сейчас во врагах / Победившая страхи Россия / Еще больший рождает страх».

Сам Евтушенко позже счел эту и соседнюю строфы столь неудачными, что написал новые, еще хуже; с ними симфония исполнялась лишь раз. Но если по замыслу Шостаковича марш в сочетании со словами призван развеять атмосферу, в которой начинаются «Страхи», сегодня это воспринимается как минимум иначе. Среди публики зала-полуторатысячника было немало той, что пришла на Курентзиса, но скучала на Шостаковиче, несмотря на блестящую работу дирижера и баса Алексея Тихомирова.