Об уникальной роли бывшего главного раввина Великобритании сэра Джонатана Сакса, ушедшего из жизни в субботу 7 ноября

Бывают фигуры одного ряда, одного масштаба. Уходит великий раввин, выдающийся специалист в области кашрута. Но рядом с ним его сын, целая плеяда учеников. Они придут ему на смену.

А бывают те, кто выходит за рамки любого ряда. Им нет равных и нет замены.

Раввин Джонатан Сакс был как раз таким человеком. В последние десятилетия он занимал уникальное место в еврейском сообществе – вне зависимости от взглядов и принадлежности членов этого сообщества к тому или иному направлению. У него было особое место и в британской жизни – он постоянно выступал по телевидению, вел свою радиопрограмму, был влиятельным человеком, весомым и слышимым.

В чем же причина его уникальности?

На мой взгляд, одна из причин – его выдающиеся способности популяризатора. Он умел объяснить множеству неподготовленных людей сложные вещи, сохраняя их глубину.

Наш первый опыт сотрудничества был в конце 90-х. Мы готовили к изданию его книгу «Torah Studies» – эссе по недельным главам Торы, основанные на беседах Ребе. Я тогда мало был знаком с раввином Саксом и помню, как меня поразили его адаптации довольно сложных для восприятия текстов. Не сокращение и выкидывание сложных мест – так умели многие – но передача смысла без потери аутентичности.

Затем мы сотрудничали в рамках журнала «Лехаим», издали его книгу «Уроки лидерства» по недельным главам Торы. И я понял еще один секрет раввина Сакса. Он был одним из немногих интерпретаторов бесед Ребе, который не только разбирался в еврейских штудиях, но и видел цивилизационный контекст. Выпускник философского факультета Кембриджа хорошо понимал слушателя Гейдельберского университета.

В нашем поколении крайне редки люди, обладающие пониманием двух сторон – абсолютно несхожих, но при этом необходимых друг для друга. Люди, не просто находящиеся в двух мирах, но умеющие объединить два эти мира: исторически сложившийся дискурс европейской мысли и еврейские штудии. Такими людьми были сам Любавический Ребе, раввин Соловейчик, раввин Адин Штейнзальц. Таким человеком был и раввин Сакс. В силу этого он стал главным раввином не только Великобритании, но и всего англоязычного мира, оказав огромное влияние также на ивритоязычных и русскоязычных евреев. Он говорил на языке логики, понятной современному образованному человеку. Логики, которая не основывается априори на аксиомах (что неизбежно в дискурсе веры), но вплетает язык веры в дискурс европейской цивилизации.

Джонатан Сакс не собирался быть раввином. Но его жизнь изменилась после встречи с Ребе. Ребе увидел в нем студента Кембриджа, включенного в европейский дискурс – и одновременно глубоко религиозного еврейского юношу. Именно такой человек, находясь на перекрестке, способен достучаться до сердец тех, кто не смог бы воспринять слова любого другого раввина – восточноевропейского, американского или израильского. Р. Джонатан Сакс владел языком британских евреев не как отдельных индивидов, но как людей своего поколения, со своими сложившимися обстоятельствами.

Молодой человек пришел к Ребе со своими вопросами – но Ребе перехватил инициативу, спросив, что тот делает для еврейского сообщества Кембриджа. Эта встреча со временем привела к тому, что выпускник Кембриджа стал тем, кем он стал: главным раввином Великобритании, лордом Джонатаном Саксом.

Думаю, для Ребе было важно заполучить для еврейского народа этого уникального представителя нового поколения. Сам Ребе принадлежал к поколению интеллектуалов довоенной выучки. Оставаясь в рамках ортодоксии, эти люди прекрасно владели языком европейской цивилизации. Но после войны оказалось, что этот мир раскололся. В одной стороне оказался мир просвещения с встроенным в него атеизмом, в другой – мир еврейской ортодоксии, замкнутый, отгородившийся от всех огромным забором. Для многих было очевидно, что эти миры больше не встретятся. Но Ребе был против этой аксиомы. Он помнил времена, когда все было иначе, и понимал, что новая реальность возникла из-за Катастрофы и общей трагедии Европы. В его картине предполагаемой новой встречи раввину Саксу отводилось особое место. И раввин Сакс занял это место в действительности – а не только в воображении Ребе во время встречи, которую я пытаюсь для себя реконструировать.

Именно поэтому раввина Сакса оплакивают люди из разных миров – как религиозные, так и абсолютно светские. Например, Говард Джейкобсон – один из крупнейших еврейских писателей Англии. Он подробно описывал в свои отношения с раввином Саксом. Это был вечный разговор, вечный спор очень разных друзей. В этом и заключалась мечта Ребе – в создании общего пространства для подобного диалога.

И сегодня я скорблю по утраченному воплощению этой мечты. Среди наших современников нет никого подобного раввину Саксу.

(Опубликовано на сайте Еврейские новости Петербурга)