Уроки лидерства
Издательство «Книжники» готовит к выходу в свет книгу известного религиозного деятеля, философа и писателя, раввина Джонатана Сакса. Предлагаем вниманию читателей фрагменты будущего издания.
Недельная глава «Берешит».
Взять на себя ответственность
Если лидерство—это решение проблемы, то в чем заключается эта проблема? На сей счет Тора выражается предельно ясно. Проблема—это безответственность.
В первых главах книги Берешит есть две истории, рассказывающие о двух разных видах безответственности. Первая—об Адаме и Хаве, вторая—о Каине и Гевеле.
Сперва поговорим об Адаме и Хаве. Как мы знаем, они согрешили. Устыдившись, они прячутся, но понимают вскоре, что от Г‑спода спрятаться нельзя.
«Обратился Г‑сподь Б‑г к человеку и спросил его:
— Где ты?
— Я услышал, как Ты идешь по саду, — ответил тот, — и испугался, что я голый, и спрятался.
— Кто сказал тебе, что ты голый? — спросил [Б‑г]. — Не вкусил ли ты [плодов] того дерева, с которого Я запретил тебе есть?
Человек ответил:
— Женщина, которую Ты дал мне, — это она дала мне [плоды] того дерева, и я ел.
— Что же ты наделала?! — сказал Г‑сподь Б‑г женщине.
— Змей обольстил меня, — ответила женщина, — и я ела» (Берешит, 3:9–13).
Оба настаивают, что грех—это не их вина. Адам обвиняет жену. Хава обвиняет змея. В результате оба наказаны и изгнаны из Эдена. Адам и Хава снимают с себя личную ответственность. Они, по сути, говорят: «Это не я».
Второй сюжет куда более трагичен. Первый случай соперничества братьев в Торе приводит к первому убийству:
«Каин заговорил со своим братом Гевелем. И когда они были в поле, Каин набросился на своего брата Гевеля и убил его.
Г‑сподь спросил у Каина:
— Где твой брат Гевель?
Тот ответил:
— Не знаю. Разве я сторож брату моему?
— Что ты наделал?! — сказал [Г‑сподь]. — Голос крови твоего брата взывает ко Мне с земли» (Берешит, 4:8–10).
Каин не снимает с себя личной ответственности. Он не говорит «это не я» или «я не виноват». Он отвергает моральную ответственность. В сущности, он спрашивает, почему его должно заботить чье‑либо благополучие помимо его собственного. Почему мы не можем делать то, что нам хочется, если у нас есть такая возможность? В «Государстве» Платона Главкон утверждает, что справедливость—это то, что отвечает интересам сильных. На чьей стороне сила, тот и прав. Если жизнь—это дарвиновская борьба за выживание, то зачем нам ограничивать себя ради других, покуда мы сильнее и могущественнее, чем они? Если морали нет в природе, то я ответственен исключительно перед собой. Таков голос Каина, звучащий в веках.
Это не просто два интересных случая. Находясь в самом начале повествования Торы об истории человечества, они рассказывают о безответственности, первая—о личной, вторая—о моральной. Ответ на этот вызов дает лидерство.
В жизнеописании ранних лет Моше есть потрясающая фраза. Он вырос и вышел к своему народу, к евреям, и увидел, что они заняты рабским трудом. И он наблюдает, как египетский надсмотрщик избивает одного из них. Далее говорится: «Он огляделся по сторонам и, убедившись, что [рядом] никого нет [буквально: “он увидел, что не было никого”], убил египтянина и зарыл его в песок» (Шмот, 2:12). Трудно истолковать этот текст буквально. Ведь строительная площадка—не изолированная территория. Там должно было присутствовать много людей. И верно, двумя стихами ниже мы видим, что евреи в точности знали, что он совершил. Поэтому приведенная выше фраза вне всякого сомнения означает: «Он огляделся по сторонам и убедился, что рядом нет никого, кто готов был бы вмешаться». Если так, то тут мы имеем дело с первым известным случаем того, что позднее стали называть «синдромом Дженовезе», или «эффектом случайного свидетеля» , после инцидента в Нью‑Йорке, когда женщина по фамилии Дженовезе подверглась нападению на глазах у множества прохожих, которые видели, что на нее напал мужчина с ножом, но не пришли ей на помощь. Социологи поставили множество экспериментов, пытаясь выяснить, что происходит в подобных ситуациях. Одни исследователи утверждают, что на трактовку происходящего человеком влияет присутствие других наблюдателей, и если никто не приходит на выручку, то он делает вывод, что ничего чрезвычайного не происходит. Другие исследователи уверены, что ключевой фактор здесь—распыление ответственности: человек думает, что коль скоро рядом находится много людей, то кто‑то из них и примет необходимые меры. Это представляется корректной интерпретацией событий в случае с избиением еврея египетским надсмотрщиком. Никто не был готов взять на себя инициативу и прийти на выручку. Да и кто мог бы осмелиться на это? Египтяне были хозяевами рабов. И ради чего им рисковать и вступаться за евреев? А евреи были рабами. Зачем им приходить на подмогу соплеменнику, если они, поступив так, подвергнут риску собственную жизнь?
Для действия понадобился Моше. Так человек становится лидером. Лидер—это тот, кто берет на себя ответственность. Лидерство появляется, когда мы становимся активными, а не остаемся пассивными, когда мы не ждем, что кто‑то другой начнет действовать, потому что нет никого другого—по крайней мере, здесь и сейчас. Когда творится зло, кто‑то отводит глаза, кто‑то ждет действий от других, кто‑то обвиняет других в бездействии, кто‑то просто жалуется. Но есть те, кто говорит: «Если что‑то не так, давайте я это исправлю!» Это лидеры. Им не все равно, и они своим примером меняют мир. Они делают наш мир лучше.
Многие великие религии и цивилизации основаны на принципе приятия обстоятельств. Если в мире есть насилие, страдания, нищета и боль, значит, это способ существования мира. Либо это воля Г‑спода. Либо это в природе вещей. Все будет хорошо—в загробном мире.
Иудаизм был и остается великой мировой религией протеста. Герои веры не приемлют сущего. Они протестуют. Они бросают вызов самому Г‑споду. Авраам сказал: «Разве Судья всей земли не поступит по справедливости?!» (Берешит, 18:25). Моше сказал: «Зачем Ты навел беду на этот народ?» (Шмот, 5:22). Ирмеяу сказал: «Почему путь нечестивых успешен и все вероломные благоденствуют?» (Ирмеяу, 12:1). Вот как Г‑сподь желает, чтобы мы отвечали. Иудаизм—это призыв Г‑спода к человеческой ответственности. Высшая награда—стать партнером Б‑га в деле сотворения мира.
Когда Адам и Хава согрешили, Г‑сподь воззвал: «Где вы?» Как отмечал рабби Шнеур‑Залман из Ляд, первый ребе Хабада, этот призыв был адресован не только первым людям . Он откликается эхом для каждого нового поколения. Г‑сподь дал нам свободу, но со свободой рука об руку идет ответственность. Б‑г учит нас тому, чтó мы должны делать, но Он не делает это за нас. За редким исключением, Б‑г не вмешивается в ход истории. Он действует через нас, но не для нас. Так же, как тогда, когда Он обратился к Каину, до того как тот совершил свое преступление, Его голос говорит нам, что мы можем сопротивляться злу внутри нас, как и злу, нас окружающему.
Жить ответственно—значит отвечать. На иврите «ответственность» — ахрают—происходит от слова «ахер», что значит «другой». Наш великий Другой—это Сам Господь, призывающий нас воспользоваться свободой, которую Он дал нам, чтобы сделать мир более похожим на тот, каким он должен быть. Великий вопрос, на который отвечает наша жизнь, звучит так: к чьему голосу мы прислушаемся? К голосу похоти, как Адам и Хава? К голосу гнева, как Каин? Или мы прислушаемся к голосу Б‑га, призывающего нас сделать наш мир более справедливым и милосердным?
Недельная глава «Ноах». Праведность—не лидерство
Восхваление, которого удостоился Ноах, не имеет аналогов во всем Писании. Он был, говорится в Торе, «беспорочен в своем поколении; Ноах ходил пред Б‑гом» (Берешит, 6:9). Подобной похвалы не удостаивается ни Авраам, ни Моше, никто другой из пророков. Единственный персонаж Библии, который ближе всего оказывается к Ноаху, — Иов, о ком говорится: «был человек этот непорочен, справедлив, боялся Б‑га и удалился от зла» (Иов, 1:1). По сути дела, Ноах—единственный персонаж в Танахе, который назван праведником.
Однако человек, которого мы видим в конце его жизни, совсем не тот, каким он был вначале. Вот что было после потопа: «Ноах был земледельцем; он первым насадил виноградник. Выпив вина, он опьянел и [лежал] голым в своем шатре. Хам, отец Кнаана, увидел наготу своего отца и рассказал [об этом] двум своим братьям, [которые оставались] снаружи. Шем и Йефет взяли одежду, накинули ее себе на плечи и, пятясь, вошли [в шатер], чтобы прикрыть наготу отца. [При этом] они отвернулись, чтобы не видеть наготы отца» (Берешит, 9:20–23). Человек Б‑га стал человеком земли. Непорочный стал пьяницей. Человек, некогда исполненный добродетели, теперь лежал нагой и не стыдился. Человек, спасший свою семью от потопа, теперь настолько утратил достоинство, что двое его сыновей стыдятся смотреть на него. Это притча о деградации. Почему?
Ноах—классический пример человека праведного, но не лидера. В годину катастроф, когда все прогнило, когда в мире царит разврат, когда даже Сам Г‑сподь, как сказано в самых горьких стихах Торы, «раскаялся в том, что создал человека на земле, и стало Ему скорбно» (Берешит, 6:6), один только Ноах оправдывает веру Г‑спода в человечество, веру, которая, главным образом, и подвигла Его к сотворению человека. Это несравненное достижение, и ничто не может обратить его вспять. Ноах же, в конце концов, человек, через которого Господь заключает договор с человечеством. Ноах для человечества—то же, что Авраам для еврейского народа.
Ноах был хорошим человеком в дурное время. Но его влияние на жизнь современников, очевидно, было нулевым. Это подразумевается в словах Г‑спода: «Я вижу, что в этом поколении [лишь] ты праведен предо Мною» (Берешит, 7:1). Этим объясняется также тот факт, что только Ноах и его семейство, вместе с животными, были спасены. Логично предположить, что эти два свойства Ноаха—его праведность и неспособность повлиять на современников—внутренне взаимосвязаны. Ноах сохранил добродетель благодаря тому, что он порвал отношения с другими людьми. Так он сумел сохранить здравомыслие в мире, погрязшем в безумии.
Знаменитый спор мудрецов о том, следует ли истолковывать фразу «беспорочен в своем поколении» (Берешит, 6:9) как хвалу или хулу, также может иметь к этому отношение. Кто‑то считает, что «беспорочен в своем поколении» означает, что он был непорочным лишь на фоне низких стандартов морали, доминировавших в его время. Живи он во времена Авраама, заявляют сторонники этой точки зрения, он был бы неприметным человеком. Другие же утверждают прямо противоположное: если в дурном поколении Ноах был праведником, то еще более значительное положение он занимал бы в поколении, где образцом для подражания был Авраам.
Суть этого спора, как мне представляется, в следующем: была ли изоляция Ноаха свойством его характера, поскольку он был одиночкой, или же всего лишь необходимой тактикой поведения в то время и в том месте. Если он был одиночкой от природы, он бы не был примечателен рядом с таким героем, как Авраам. Он бы оставался невосприимчивым ко всякому влиянию, дурному или благому. Если же он был одиночкой не от природы, но только в силу обстоятельств, тогда в другую эпоху он бы искал себе близких по духу соплеменников и стал бы еще более велик.
Но что именно должен был совершить Ноах? Как бы он мог оказывать влияние, склоняя людей к благу в обществе, привычном ко злу? Правда ли ему было суждено говорить с людьми в эпоху, когда никто бы его не слушал? Порой люди не слушают даже глас Б‑жий. Мы встречали уже пример такой глухоты, когда Г‑сподь предупреждал Каина об опасности его гнева на Гевеля: «Отчего ты досадуешь, — спросил Г‑сподь у Каина, — и отчего ты поник лицом? Ведь если ты станешь лучше—возвысишься, а не станешь лучше—у входа лежит грех. [Грех] желает тебя, но ты властвуй над ним» (Берешит, 4:6–7). Но Каин не послушал Г‑спода и вместо того пошел и убил брата. Если Г‑сподь взывает, а люди Его не слушают, то как мы можем критиковать Ноаха за то, что он не говорил с людьми, коль скоро все говорит о том, что люди в любом случае не стали бы его слушать?
Талмуд поднимает тот же вопрос в другом контексте, применительно к другой эпохе беззакония—времени, предшествовавшему вавилонскому плену и разрушению Первого храма. Рабби Ага бен Ханина говорил:
Никогда Всевышний, будь Он благословен, не менял Свой приговор на более суровый, за исключением следующего случая: «И сказал ему Г‑сподь: пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак» (Йехезкель, 9:4). И Всевышний, будь Он благословен, сказал Гавриилу: «Иди и поставь знак чернильный на челах праведных, чтобы ангелы‑убийцы не имели над ними власти; и знак кровавый на челах нечестивых, чтобы ангелы‑убийцы могли иметь над ними власть». Сказала Мера Суда перед Всевышним, будь Он благословен: «Повелитель Вселенной! Чем же первые отличаются от вторых?» — «Одни абсолютно праведны, а вторые—абсолютно нечестивы», — ответил Он. «Повелитель Вселенной! — сказала Мера Суда. — У них было право протестовать, но они не протестовали». И сказал Г‑сподь: «Им было прекрасно известно, , если бы они протестовали, к ним бы не прислушались». «Повелитель Вселенной! — сказала Мера Суда. — Если это было известно Тебе, значит ли это, что это было известно и им?» Далее написано: «старика, юношу, и девицу, и младенца, и жен бейте до смерти, но не троньте ни одного человека, на котором знак, и начните от святилища Моего. И начали они с тех старейшин, которые были перед домом» (Йехезкель, 9:6). Рабби Йосеф сказал: «Читайте не “Мое Святилище”, но “Мои освященные”: это относится к людям, кто исполнил Тору от алефа до тава» (Шабат, 55a).
Согласно приведенному выше отрывку, даже праведные жители Иерусалима были наказаны во времена разрушения Храма, потому что они не протестовали против деяний своих современников. Б‑г возражает Мере Суда: зачем наказывать их за то, что не протестовали, когда было ясно, что,даже если бы они протестовали, никто бы не стал их слушать? Мера Суда отвечает: это могло быть ясно ангелам—иначе говоря, это стало бы им ясно потом, — но в то время ни один человек не мог быть уверен, что его слова не возымеют действия. Мера Суда вопрошает: разве могли жители Иерусалима быть заранее уверены, что потерпят неудачу, ведь они даже не попытались протестовать?
Согласно Талмуду, Б‑г нехотя согласился с Мерой Суда. Из этого выводится жизненно важный принцип: когда в обществе происходит нечто дурное, когда царят разврат, жестокость и несправедливость, наш долг протестовать, даже если нам кажется, что это бесполезно. Почему? Потому что того требует моральный долг. Молчание может быть воспринято как согласие. И, кроме того, мы никогда не можем быть уверены, что никто к нам не прислушается. Моральный долг заключается в том, чтобы мы не измеряли вероятность, а цеплялись за возможность. Может быть, кто‑то обратит внимание и изменит свое поведение.
Не случайно впервые эта идея появляется в Талмуде. Она четко сформулирована в книге пророка Йехезкеля. Вот что говорит Б‑г пророку:
«Сын человеческий! Я посылаю тебя к сынам Израиля, к людям непокорным, которые возмутились против Меня; они и отцы их изменники предо Мною до сего самого дня. И эти сыны с огрубелым лицом и с жестоким сердцем; к ним Я посылаю тебя, и ты скажешь им: “Так говорит Г‑сподь Б‑г!” И будут они слушать или откажутся, ибо они мятежный дом, но пусть знают, что был пророк среди них» (Йехезкель, 2:3–5).
Б‑г приказывает пророку говорить вне зависимости от того, будут ли люди его слушать.
Итак, историю Ноаха можно прочесть как притчу о неудачной попытке лидерства. Он был праведником, но не лидером. Он был добрый человек, не обладавший никакой силой влияния на окружающих. Вместе с тем, разумеется, эту историю можно толковать и иначе, но данная трактовка представляется мне наиболее очевидной. Если так, то Ноах дал нам третий пример в серии неудачных попыток лидерства. Как мы уже видели, Адам и Хава не смогли взять на себя личную ответственность за свои деяния («Это не я»). Каин отказался от моральной ответственности («Разве я сторож брату моему?»). Ноах провалил тест на коллективную ответственность.
Эта трактовка притчи, если она верна, подводит к важному выводу. Мы знаем, что иудаизм предполагает коллективную ответственность («Все евреи ответственны друг за друга», Шавуот, 39a). Но не только евреи ответственны друг за друга—люди всех конфессий, а также атеисты. Так, во всяком случае, утверждал Рамбам, хотя Рамбан с ним не соглашался .
Хасиды просто объясняли эту идею. Они называли Ноаха «праведным человеком в меховой шубе». Есть два способа согреться в холодную ночь. Можно надеть теплую шубу или разжечь костер. Надень шубу—и ты сам согреешься. Разожги костер—и ты согреешь других. Нам следует разжигать костер.
Ноах был добрым человеком, но не лидером. Преследовало ли его после потопа чувство вины? Думал ли он о жизнях тех, кого мог спасти, если бы только он воззвал к своим современникам или к Б‑гу? Мы не можем знать. Текст дает пищу для догадок, но не для твердых выводов.
Кажется, впрочем, что Тора задает высокую планку моральности. Недостаточно быть праведником, если это означает, что можно повернуться спиной к обществу, повинному в злодеяниях. Нам следует занимать публичную позицию. Мы должны протестовать. Мы должны заявлять о своем несогласии, даже если вероятность изменить сознание других ничтожно мала. Потому что моральная жизнь—это жизнь, которую мы делим с другими. Мы в каком‑то смысле ответственны за общество, частью которого являемся. Недостаточно быть самому хорошим. Нам надо также поощрять других быть хорошими. Бывают времена, когда каждому следует становиться лидером.
Недельная глава «Лех‑леха». Мужество не соглашаться
Лидеры ведут за собой. Но это не значит, что они сами не идут за чем‑либо. Но они следуют не за тем, за чем большинство людей. Они не соглашаются просто ради согласия. Они не делают как все только потому, что другие так поступают. Они слушают свой внутренний голос, следуют своему призванию. Они видят не только то, что есть сейчас, но и то, что может случиться в будущем. Они мыслят нестандартно и опережают свое время.
Это свойство лидеров ни в чем не проявилось так драматично, как в первых словах Б‑га, обращенных к Аврааму, — в словах, с которых начинается история еврейского народа: «Уходи из своей земли, от твоей родни, из дома твоего отца—в страну, которую Я укажу тебе» (Берешит, 12:1). Почему? Потому что люди приспосабливаются. Они принимают нормы и впитывают культуру времени и места, в котором они живут, — «своей земли». Кроме того, они подвержены влиянию друзей и соседей—«своей родни». А если заглянуть еще глубже, они формируются родителями и семьей, в которой они росли, — «домом твоего отца».
Я хочу, говорит Г‑сподь Аврааму, чтобы ты стал другим. Не ради того, чтобы просто быть другим, но ради того, чтобы основать нечто новое: религию, которая будет чтить не власть и символы власти—ибо это и есть то, для чего создаются идолы. Я хочу, говорит Г‑сподь, чтобы ты заповедал «своим сынам и потомкам следовать путями Г‑спода, творить добро и правосудие» (Берешит, 18:19).
Быть евреем—значит желать бросить вызов всеобщему единодушию, когда, как это часто случается, народы создают себе кумиров. Так было в Европе на протяжении XIX и в начале ХХ века. Это была эпоха национализма, жажды власти и создания национальных государств, что привело к двум мировым войнам и десяткам миллионов жертв. И мы продолжаем жить в эту эпоху, когда Северная Корея создает, а Иран разрабатывает ядерное оружие ради удовлетворения своих амбиций. То же верно и для многих стран на Ближнем Востоке и в Африке, где народы скатываются к вооруженному насилию—к тому, что Гоббс называл «войной всех против всех» .
Мы совершаем ошибку, когда смотрим на идолы как на статуи, изваяния и изображения. Такие идолы принадлежат глубокой древности. Идолы—это в первую очередь то, чтó они символизируют, то есть власть. Источником власти был Ра для египтян, Бааль—для ханаанейцев, Кемош—для моавитян, Зевс—для греков; и этим же являются сегодня ракеты и бомбы для террористов и стран‑изгоев.
Власть позволяет нам править другими без их согласия. Как писал древнегреческий историк Фукидид, «сильные делают что хотят, а слабые претерпевают что должны» .
Иудаизм—это непрерывная критика власти. К такому выводу я пришел потому, что всю жизнь изучаю наши священные тексты. Эта религия показывает, как нация может сформироваться на базе общих ценностей и коллективной ответственности. Она учит, как можно построить общество, уважающее человеческую личность, в которой она видит образ и подобие Б‑га. Эта религия дает до конца не достижимый, но никогда не утрачивающийся идеал мира, основанного на справедливости и сострадании, в котором «не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена знанием Г‑спода, как полно море водами» (Йешаяу, 11:9).
Авраам, вне всякого сомнения, является наиболее влиятельным человеком из всех живших. Сегодня его считают духовным предком 2,4 млрд христиан, 1,6 млрд мусульман и 13 млн евреев—более половины современного человечества. При этом он не правил империей, не командовал большой армией, не творил чудес, не был пророком. Он являет собой ярчайший в истории пример влияния без формальной власти (этот феномен мы рассмотрим более подробно при обсуждении недельной главы Беаалотха).
Почему так вышло? Потому что ему было суждено быть не таким, как все. Как говорят мудрецы, его называли а‑иври, «евреем», потому что «весь мир был на одной стороне (букв. «беэвер эхад»), а он—на другой» . Лидерство, как известно любому лидеру, может обернуться одиночеством. Но ты продолжаешь делать то, что должен, ибо знаешь, что большинство не всегда право, а популярное мнение не всегда отличается мудростью. Мертвую рыбу несет течение. Живая рыба плывет против течения. То же правило касается совести и мужества. И дети Авраама, так же как и он сам, готовы были бросить вызов идолам своего времени.
После Холокоста социологов мучил вопрос, почему так много людей были готовы, активным участием или молчаливым согласием, поддерживать режим, который, как они знали, совершал одно из величайших в истории преступлений против человечества. Один из ключевых психологических экспериментов поставил Соломон Аш. Он собрал группу людей и попросил их выполнить несложное задание. Участникам показывали пары карточек—в каждой паре на первой карточке была изображена одна линия, на второй—три линии разной длины. Требовалось указать, какая из трех линий на второй карточке имеет ту же длину, что и единственная линия на первой. Аш, втайне от одного из участников, попросил остальных давать правильные ответы при показе первых нескольких пар карточек, а затем—неверные ответы при показе остальных пар. В значительном числе случаев испытуемый тоже давал неверный ответ, осознавая, что ответ неверный, но руководствуясь тем, что так отвечают остальные. Такова сила инстинктивного желания соглашаться с мнением большинства: оно может заставить нас сказать то, что, как мы точно знаем, является ложью.
Куда более пугающими были итоги Стэнфордского эксперимента, проведенного в начале 1970‑х Филипом Зимбардо. В группе студентов произвольно распределили роли охранников и узников в тюрьме. По прошествии нескольких дней студенты, игравшие роль охранников, стали вести себя агрессивно, некоторые даже стали подвергать узников психологическим пыткам. Студенты, игравшие роль узников, пассивно смирялись с этими злоупотреблениями и даже занимали сторону охранников против тех, кто сопротивлялся. Эксперимент прервали через шесть дней, в течение которых даже сам Зимбардо втянулся в искусственно созданную им реальность. Необходимость приспособиться к навязанным социальным ролям оказалась достаточно сильной, чтобы заставить людей делать то, что, как им известно, неправильно.
Вот почему Аврааму было сказано уйти «из твоей земли, от твоей родни, из дома твоего отца» — дабы избавиться от необходимости приспосабливаться. Лидеры должны быть готовы не следовать общепринятому мнению. Видный специалист по лидерству Уоррен Беннис пишет: «К началу пубертатного периода мы уже сформированы окружающим миром в куда большей мере, чем осознаем это. Наша семья, друзья, общество в целом уже показали нам, словом и примером, как жить. Но люди становятся лидерами в тот момент, когда они сами решают, как им жить» .
Одна из причин того, что евреи стали, вопреки малой численности своего народа, лидерами почти во всех сферах человеческой деятельности—именно в этом желании быть другими. На протяжении столетий евреи служили поразительным примером группы, отказавшейся ассимилироваться с доминирующей культурой и обращаться в веру большинства.
Стоить упомянуть еще об одном открытии Соломона Аша. Как только кто‑то из группы выказывал готовность поддержать испытуемого, который видел, что остальные дают неверные ответы, это придавало тому силы восстать против общего мнения. Вот почему, сколь бы малым ни было их число, евреи создавали общины. Очень трудно быть лидером в одиночку, но куда легче быть лидером при поддержке других, пусть даже и меньшинства.
Иудаизм есть голос протеста. Мы, евреи, не следуем за большинством только потому, что это большинство.
Эпоха за эпохой, век за веком, евреи были готовы поступать так, как сказано в бессмертных строках американского поэта Роберта Фроста:
Я вспомню давний выбор поневоле:
Развилка двух дорог—я выбрал ту,
Где путников обходишь за версту.
Все остальное не играет роли .
Вот что создает нацию лидеров.
Недельная глава Вайера. Откликаясь на призыв
Ранняя история человечества, рассказанная в Торе, — это серия разочарований. Б‑г дал людям свободу, которой они не сумели достойно воспользоваться. Адам и Хава ели от запретного плода. Каин убил Гевеля. За сравнительно короткое время от сотворения мира до потопа человечество погрязло в насилии. Всякая плоть на земле пребывала в развращении. Б‑г создал порядок, человек породил хаос. Но и после потопа человечество увязло в гордыне и строило Вавилонскую башню, вообразив, будто люди способны выстроить себе «башню до небес» (Берешит, 11:4).
Люди не смогли откликнуться на призыв Б‑га, и тут на историческую сцену выходит Авраам. Изначально мы не вполне понимаем, для чего призван Авраам. Нам известно, что ему приказано покинуть свою родную землю, близких, дом отца и отправиться «в страну, которую Я укажу тебе» (Берешит, 12:1), но что ему предстоит сделать, мы не знаем. Об этом Тора умалчивает. В чем же миссия Авраама? Чем он выделяется среди остальных? Что делает его не просто хорошим человеком в дурную эпоху, каким был Ноах, но лидером и отцом нации лидеров?
Чтобы разгадать эту тайну, нам нужно вспомнить, о чем предупреждала Тора чуть раньше. Я выше предположил, что одной из тем—а возможно, ключевой темой—книги Берешит является отказ человека от ответственности. Адам и Хава испытывают дефицит личной ответственности. Адам говорит: «Я не виноват, виновата жена». Хава говорит: «Я не виновата, это змей обольстил меня!» Словно они отказываются считать себя самостоятельными субъектами—не осознают либо своей свободы, либо своей ответственности, которую свобода предполагает. Каин не отвергает личной ответственности. Он не говорит: «Это не я! Это Гевель виноват, что спровоцировал меня!» Но он отвергает моральную ответственность: «Разве я сторож брату моему?» Ноах не проходит тест на коллективную ответственность. Он благодетельный человек, живущий в век порока, и он не оказывает никакого влияния на своих современников. Он спасает свое семейство и животных, но больше никого.
Если мы это поймем, то поймем мы и роль Авраама. Он берет на себя личную ответственность. Между его пастухами и пастухами его племянника Лота возникает раздор. Видя, что это не случайность, но результат чрезмерного обилия скота, от чего места на общем пастбище не хватает, Авраам тотчас предлагает решение.
Он говорит Лоту: «Пусть не будет распрей между нами, между моими и твоими пастухами, ведь мы с тобой родня! Ведь вся земля перед тобою! Давай ты отделишься от меня: если ты налево, я—направо, а если ты направо, я—налево» (Берешит, 13:8–9).
Обратим внимание: Авраам никого не осуждает. Он не задается вопросом, по чьей вине возникла ссора. Он не задается вопросом, кто выиграет от того или иного исхода распри. Он ставит Лота перед выбором. Он видит проблему и действует.
В следующей главе книги Берешит рассказывается о войне, в результате которой Лот попадает в плен. Авраам немедленно собирает войско, преследует врага, освобождает Лота, а вместе с ним и остальных пленников. Он благополучно возвращает пленников в их дома, отказываясь брать награду за одержанную победу, которая ему была предложена благодарным царем Сдома.
Это странный пассаж—в нем Авраам совсем не похож на кочевника‑пастуха, каким он предстает в других местах. Этот пассаж лучше всего поддается истолкованию, если сравнить его с рассказом о Каине. Авраам проявляет себя как «сторож своего брата» (в данном случае—племянника). Он понимает природу моральной ответственности. Лот предпочитает жить на старом месте, со всеми сопутствующими рисками, но Авраам не говорит: «Его безопасность—это зона его ответственности, а не моей».
Далее в главе «Вайера» описан великий момент: впервые в истории человек бросает вызов самому Б‑гу. Б‑г собирается учинить суд над Сдомом. И Авраам, опасаясь, что это будет означать уничтожение города, говорит: «Неужели со злодеями Ты погубишь и праведников? Может быть, есть пятьдесят праведников в этом городе. Неужели Ты погубишь [всех] и не простишь этому месту ради пятидесяти праведников в нем? Не подобает Тебе поступать так—губить праведника вместе со злодеем, чтобы одна участь постигла и злодея и праведника! Не подобает Тебе! Разве Судья всей земли не поступит по справедливости?!» (Берешит, 18:23–25).
Это замечательная речь. Но вправе ли простой смертный бросить вызов самому Г‑споду? Короткий ответ: сам Г‑сподь дал понять, что вправе. Внимательно вслушайтесь в текст: «Скрою ли Я от Авраама то, что собираюсь сделать? [Ведь] Авраам станет великим и сильным народом, им будут благословлены все племена земли!..» И далее: «…Вопль [против] Сдома и Аморы силен, грех их очень тяжел. Спущусь и посмотрю: если они поступают так, как доносят до Меня [жалобные] вопли, — погибель [им]! А если нет—узнаю, [как поступить с ними]» (Берешит, 18:17–21).
Эти слова: «Скрою ли Я от Авраама то, что собираюсь сделать?» — дают ясный ответ: Б‑г хочет, чтобы Авраам воззвал к нему, а иначе зачем Он это говорит?
История Авраама может быть понята только на фоне истории Ноаха. В том случае Б‑г тоже заранее сообщает Ноаху, что Он намерен наказать мир. «Сказал Б‑г Ноаху: “Пришел предо Мной конец всему живому, ибо они наполнили землю разбоем. Я уничтожу их вместе с землей!”» (Берешит, 6:13). Ноах не протестовал. Напротив, нам трижды сообщается о том, что он, как повелел ему Б‑г, так и сделал (Берешит, 6:22; 7:5; 7:9). Ноах принял вердикт. Авраам же его оспорил. Авраам следует принципу коллективной ответственности.
Жители Сдома ему не братья и не сестры, поэтому он идет дальше того, что он сделал, когда спас Лота. Он молится за них, потому что понимает идею общечеловеческой солидарности, сформулированную позже в бессмертных строках Джона Донна:
Нет человека, который был бы как Остров,
Сам по себе <…>,
Смерть каждого Человека умаляет и меня,
Ибо я един со всем Человечеством .
Но остается вопрос: зачем Г‑осподь обратился к Аврааму? Чтобы тот бросил Ему вызов? Знал ли Авраам нечто, чего не знал Б‑г? Идея кажется абсурдной. Ответ, бесспорно, таков: Авраам должен был стать основоположником новой религии—тем, кто не будет поддерживать общественный статус‑кво, а усомнится в нем.
Аврааму требовалось мужество бросить вызов Б‑гу, ведь его потомкам суждено было бросать вызов земным правителям—это делали после него Моше и пророки. Евреи не принимают мир таким, какой он есть. Они бросают ему вызов во имя мира, каким он должен быть. В этом заключался поворотный момент для всей человеческой истории: родилась первая в мире религия протеста—вера, которая бросает вызов миру, вместо того чтобы принять его.
Авраам не был лидером в обычном смысле слова. Он не правил народом. Однако в его время не было народа, которым он мог бы править. Тем не менее он был лидером в том смысле, как это понимает иудаизм. Он взял на себя ответственность. Он действовал, он не ждал, когда начнут действовать другие. О Ноахе в Торе сказано: «Ноах ходил пред Б‑гом» (Берешит, 6:9). Но Аврааму сам Г‑сподь говорит: «Ходи предо Мною» (Берешит, 17:1), что значит: будь лидером! Веди за собой других. Возьми на себя личную ответственность. Возьми моральную ответственность. Возьми коллективную ответственность.
Иудаизм—это призыв Г‑спода к ответственности.
Недельная глава «Хаей Сара». Пускаясь в путь
Некоторое время назад британская газета «Таймс» напечатала интервью с видным представителем еврейской общины и членом палаты лордов (назовем его лорд Х.) в связи с его 92‑летием. Интервьюер заметил: «Большинство людей, когда они достигают девяноста двух лет, начинают подумывать, не пора ли сбавить обороты. Вы же, наоборот, похоже, ускоряетесь. Почему так?» Ответ лорда Х. был такой: «Когда вы подбираетесь к девяноста двум годам, вы видите, что дверь начинается закрываться, а так много еще надо сделать, прежде чем она захлопнется. Так что чем старше я становлюсь, тем интенсивнее мне приходится работать».
Такое же впечатление производит на нас Авраам в главе «Хаей Сара». К этому времени Сара, постоянная спутница во всех его скитаниях, уже умерла. Ему 137 лет. Мы видим, как он оплакивает смерть Сары, а потом начинает действовать. Он вступает в сложные переговоры о покупке клочка земли, где хочет ее похоронить. Как явствует из повествования, это непростое дело. Он признается местным жителям, хеттам, что он среди них «пришелец и поселенец» (Берешит, 23:4), то есть он знает, что у него нет права купить здесь землю. От них требуется пойти на серьезные уступки, чтобы позволить ему это сделать. Хетты вежливо, но твердо пытаются его отговорить. Ему нет нужды покупать место для погребения: «Никто из нас не откажет тебе в том, чтобы похоронить умершую в его [родовой] гробнице» (Берешит, 23:6). То есть ему предлагают похоронить Сару в чьей‑то могиле. Столь же вежливо и с не меньшей настойчивостью Авраам дает понять, что он намерен купить землю. В конце концов он платит невероятно завышенную цену (четыреста серебряных шекелей) за погребальное место.
Покупка пещеры Махпелы, несомненно, была весьма значимым событием, потому что она описана в мельчайших подробностях, со множеством юридических терминов, не только здесь, но и в трех других местах книги Берешит (здесь: 23:17 и далее: 25:9, 49:30 и 50:13), причем каждый раз со всеми подробностями. Вот, к примеру, Яаков возлежит на смертном одре и говорит своим сыновьям: «Похороните меня с моими отцами в пещере, что на поле Эфронахетта, в пещере, что на поле Махпела близ Мамре, в земле Ханаанской. Это поле Авраам купил у Эфронахетта в собственность для погребения. Там похоронили Авраама и его жену Сару. Там похоронили Ицхака и его жену Ривку. Там же я похоронил Лею. Это поле, с пещерой, что на нем, было приобретено [Авраамом] у сынов Хета» (Берешит, 49:29–32).
Эти постоянные упоминания содержат намек на нечто существенное, а иначе зачем всякий раз уточнять, где находится поле и у кого его купил Авраам?
Сразу же после рассказа о покупке земли читаем: «Авраам состарился, достиг [преклонных] лет, и Г‑сподь благословил Авраама всем» (Берешит, 24:1). И опять это звучит как описание конца жизни, а не как прелюдия к новому повороту событий, и опять наши читательские ожидания обмануты. Авраам затевает новое предприятие—на сей раз он отправляется на поиски подходящей жены для своего сына Ицхака, который на тот момент достиг возраста не менее тридцати семи лет. Авраам не собирается полагаться на волю случая. Он разговаривает не лично с Ицхаком, а со слугой, пользующимся у него особым доверием. Авраам приказывает слуге пойти «в мою страну, на мою родину» (Берешит, 24:4) и найти там подходящую жену. Он хочет, чтобы у Ицхака была жена, которая будет принадлежать к его вере и образу жизни. Авраам не уточняет, что она должна происходить из его собственного рода, но это кажется само собой разумеющимся.
Как и покупка земли для погребения, эти события описаны более подробно, чем почти все прочие события в Торе. Зафиксирована каждая беседа. Отличие от рассказа о жертвоприношении Ицхака разительное. Там почти все детали—мысли Авраама, чувства Ицхака—опущены. А тут рассказано все. Опять же, литературный стиль обращает наше внимание на значимость происходящего, но не уточняется, в чем именно она заключается.
Объяснение этому простое и неожиданное. На протяжении всего повествования об Аврааме и Саре Г‑сподь обещает им две вещи: детей и землю. Обещание земли («Встань же, пройди эту землю вдоль и поперек, ибо Я отдаю ее тебе», Берешит, 13:17) повторяется не менее семи раз. Обещание детей дано четырежды: потомство Авраама будет «великим народом» (Берешит, 12:2); «сделаю твое потомство [многочисленным], словно пыль земная» (Там же, 13:16); «посмотри на небо и сосчитай звезды… Столь же многочисленным… будет твое потомство» (Там же, 15:5); и сам Авраам станет «отцом многих народов» (Там же, 17:5).
Однако, когда Сара умирает, у Авраама нет ни клочка земли, который он мог бы назвать своим, и у него есть только единственный сын, которому суждено продолжить договор с Б‑гом, — Ицхак, неженатый. Ни одно обещание не исполнилось. Вот почему так выделяются среди прочих две истории в главе «Хаей Сара»: о покупке земли и о поисках жены для Ицхака. Здесь заключена некая мораль, и Тора снижает темп повествования, чтобы мы не пропустили важный момент.
Б‑г обещает, но мы должны действовать. Бо‑г обещал Аврааму землю, но сначала тот должен сам купить участок земли. Б‑г обещал Аврааму множество потомков, но Авраам должен постараться, чтобы его сын женился, причем на женщине, которая будет жить с ним, соблюдая условия договора Авраама с Б‑гом, чтобы у того родились, как мы бы сказали сегодня, «еврейские внуки».
Невзирая на все обещания, Б‑г не делает и не будет ничего делать в одиночку. Самим актом самоограничения, посредством которого Он создает пространство для человеческой свободы, Он наделяет нас ответственностью; и только беря на себя эту ответственность, мы становимся в полном смысле людьми. Б‑г спас Ноаха от потопа, но Ноаху пришлось построить ковчег. Он дал землю Израиля народу Израиля, но этому народу пришлось ради этой земли вступить во многие битвы. Б‑г дарует нам силу действовать, но именно мы должны совершить что‑либо. То, что изменяет мир, что дает исполниться нашей судьбе, — это не то, что Б‑г делает для нас, но что мы делаем для Б‑га.
Именно это понимание есть у лидеров, и оно‑то и сделало Авраама первым еврейским лидером. Лидеры берут ответственность за создание таких условий, в которых могут быть достигнуты цели Г‑спода. Лидеры не пассивны, они деятельны—даже в преклонном возрасте, как Авраам в главе «Хаей Сара». В самом деле, в главе, следующей сразу за повествованием о поисках жены для Ицхака, к нашему удивлению, мы читаем, что после смерти Сары Авраам берет себе новую жену и имеет от нее еще восемь детей. Как бы мы ни трактовали эти события—а трактовок существует немало (наиболее очевидная: этот рассказ объясняет, каким образом Авраам стал «отцом многих народов»), — очевидно, что Авраам сохранял молодость подобно Моше: «его зрение не ослабевало, а его силы не истощались» (Дварим, 34:7). Хотя действие отбирает энергию, оно же и дает энергию. Контраст между старостью Ноаха и Авраамом в его преклонных годах разителен.
Впрочем, возможно, важнейший урок этой главы заключается в том, что крупные обещания—земли, многочисленного потомства—воплощаются в жизнь начиная с самых скромных шагов. Лидеры видят будущее, но они знают, сколь длинным может оказаться путь к нему, и мы можем достичь цели, лишь действуя постепенно, проживая день за днем. И нет никаких чудесных способов срезать путь—а если бы и были, они бы не помогли. Попытка пойти коротким путем обернется тем, что будет сродни растению Йоны, которое выросло за одну ночь—а потом и засохло в одну ночь. Авраам приобрел лишь одно поле и имел только одного сына, который продолжал сохранять верность его завету с Б‑гом. Но он не жаловался и умер безмятежным и довольным—потому что он был зачинателем. Потому что он оставил будущим поколениям фундамент, на котором можно было продолжать строить. Великие перемены—это плод усилий не одного поколения, и никто из нас не увидит воочию все плоды своих трудов.
Лидеры издалека видят пункт назначения, они начинают путешествие и оставляют после себя тех, кто будет продолжать их дело. Этого довольно, чтобы имя человека стало бессмертным.
Почему я еврей?
Бывший Главный раввин Великобритании заявляет в Палате лордов: нынешний рост антисемитизма похож на тот, что был в эпоху Холокоста
