Оскаровская трибуна – высокая, далеко видная, хорошо слышная, и прежде чем произносить что-то с такой трибуны, хорошо бы взять да и разобраться всерьез с информацией, а не краем уха черпать из местных СМИ. Но Глейзер родился и вырос в Великобритании... Отрицает он еврейство или «оккупацию», для израильтян нет разницы: это различия между антисемитизмом первого и второго рода.

Рязанов создавал вселенную, где было место слабому, читающему, думающему, нравственному, не очень социальному человеку. Или асоциальному. Где за жену Гуськова в конечном счете вступались все. И нравственный выбор в том и состоял: защитить жену Гуськова или нет. 18 ноября Эльдару Рязанову исполнилось бы 90 лет.

Слезы — убийцы смысла. Станиславский считал, что люди смеются по тысяче разных причин, а плачут всегда по одной: жалеют себя. Потому слезы — дорога в никуда. На пути жалости к себе никакие истины не встретятся. Не плакать, не смеяться! Но понимать. Так говорил ассимилированный еврей Спиноза. Есть один очаровательный вопрос, который из раза в раз мне задают люди, если я говорю, что была на «кино о Холокосте»: «А фильм не тяжелый? Можно идти?»

Такая она, вера, неберущаяся вершина — убегаешь от нее и оказываешься на самой вышине. Карабкаешься, ломая ногти, вверх (как герой «Тиккуна» Хаим‑Арон) — и все время сползаешь, пока не упадешь в самое отчаяние. Есть великие фильмы о богооставленности. Например, «Туринская лошадь» Белы Тарра. Если фильм «Тиккун» на что‑то и похож, так именно на тарровскую «Лошадь». И минимализм этих лент не случаен, он неизбежен: из фильмов ушла жизнь, как из тела вытекла кровь.