В пору расцвета эти места называли также Сметанной Сьеррой и Еврейскими Альпами, сегодня сохранилось только одно название: блаженной памяти Борщовый пояс. И это было не просто место на карте — это был отдельный людный мир, двигатель американской еврейской культуры, породивший невероятное множество талантливых комиков и на десятилетия определивший развитие американской комедии.

В «Лексикон фун идиш‑шрайберс» («Словаре идишских писателей») Берла Кагана есть приложение — перечень примерно 5800 псевдонимов. Похоже, для идишских писателей, особенно для тех, кто сотрудничал с идишской периодической печатью, обзавестись псевдонимом (а то и тремя) практически означало посвящение в профессию. Литературные псевдонимы эти очень разнились: одни были безобидные, другие эпатажные.

В детстве он «не слишком регулярно, через раз» ходил с матерью в синагогу, но в 15 лет отошел от еврейской жизни. В 19 лет узнал о тайном еврейском наследии своего отца — оказалось, его дед был евреем из Восточной Европы и говорил на идише. Это открытие сподвигло его на изучение идиша смешанным методом — задания на «Дуолинго» плюс чтение идишской поэзии. И вот ныне он под именем Мазик — еврейский музыкант, сочиняющий нетипичную идишскую музыку где‑то на эк велт — краю света...

Лейтмотив «Еврейского сватовства» как нельзя более очевиден. В мире, где найти любящего и честного партнера, не говоря уже о «родственной душе», мучительно непросто, быть может, все, что нам нужно, — это хорошая сваха, такая же изобретательная и заботливая, как Бен‑Шалом: благодаря ей ходить на свидания — а в 2023‑м это сущая пытка — проще простого. Она перемещается с места на место, со съемочной площадки на съемочную площадку, как еврейский Санта‑Клаус, с мешком холеных претендентов и претенденток, и все они, точно по волшебству, соответствуют заковыристым требованиям ее клиентов.

Возможно, с публичной историей в Литве все еще непросто, особенно когда речь идет о евреях и о войне. И все же сейчас все чаще можно наблюдать, как евреи и литовцы (и литовские евреи) восстанавливают общественную память, подчеркивая при этом не только культурное многообразие, но и взаимность, в прошлом, настоящем и будущем.

С 1899 года, когда «Ойфн припечек» опубликовала одна идишская сионистская газета, эту неоднозначно ностальгическую «народную песню» Марка Варшавского объявляли своей такие разные еврейские национальные идеологии, что просто диву даешься, в том числе советское революционное движение, ревизионистский сионизм и советские отказники. Сегодня все бесчисленные прежние трактовки затмила еще одна: «Ойфн припечек» широко воспринимают как музыкальный символ памяти о Холокосте, а эта память, как минимум, важная грань современного еврейского национализма, если не целая самостоятельная идеология.

К началу XVIII века христиане, говорившие на немецком, стали воспринимать идиш как язык, в недрах которого и с помощью которого евреи утаивают свою криминальную деятельность. И в воровском жаргоне, и в идише элементы немецкого языка смешивались с элементами иврита и арамейского, а потому в восприятии многих носителей немецкого «язык евреев был языком воров, поскольку евреи были по сути своей ворами».

После войны Рохл Ойербах оказалась одной из трех уцелевших участников «Ойнег шабес», секретного проекта по созданию архива Варшавского гетто. Архив стремился оставить документы, которые рассказали бы о людях и целом мире, который тогда уничтожали. Ойербах имела самое прямое отношение к судебному процессу над Эйхманом и расценивала его как момент отмщения лично за себя. Она считала, что архив «Ойнег шабес» — это обвинительное заключение, предъявленное немцам. Весь размах их преступлений можно было понять, только сопоставив его с кипучей жизнью уничтоженного ими мира.

В Советском Союзе обвинения в ритуальном убийстве продолжали выдвигать даже в 1960‑х годах. Бемпорад исследует через призму этих обвинений взаимоотношения соседей, местных властей и партийных органов. На словах партия ставила целью искоренить антисемитизм, но эта цель имела неоднозначные, а порой и парадоксальные последствия для реальной жизни евреев в СССР, страдавших еще и из‑за того, что евреев ассоциировали с коммунистами

Руководство британской еврейской общины, люди ассимилированные, солидные, советовали евреям не высовываться, не увеличивать уже и так слишком большое представительство евреев в свободных профессиях. Какой должна быть адекватная реакция на фашизм, набирающий силу? Как реагировать евреям в качестве общности?

Идиш с самого начала представляли как нечто «женское»: язык для женщин или для женоподобных мужчин. Ивритская литература была полем битвы, где такие маскилим, как Перец и Шолом‑Алейхем, стремились доказать свою мужественность. Точнее, стремились, пока не поняли, что ограничиваться ивритом значило ограничить свою аудиторию до самых мизерных размеров.

Хотя в его жизни было немало драматических моментов и героических поступков, настоящей знаменитостью писатель, этнограф и русский революционер по духу С. Ан‑ский стал в день его похорон. Ан‑ский долго и безуспешно добивался, чтобы его пьесу «Диббук» поставили, и наконец нашел подходящего партнера в лице Варшавского отделения Виленской труппы. Но через несколько недель Ан‑ский умер от сердечного приступа. Проводить его в последний путь пришли около 80 тыс. человек.