Михаил Вайскопф, несмотря на очевидную влюбленность в своего героя, остается максимально объективен, настолько, насколько имеющиеся документы позволяют быть таковым. Он пишет житие не святого, но живого человека, большого писателя. В центре внимания оказывается не столько поэтика как таковая, сколько жизнетворчество Бабеля.

...Врачи нью‑йоркской больницы «Ливанские кедры» замечают, что среди их пациентов с загадочной быстротой распространяется болезнь Альцгеймера. Объяснить этот феномен они никак не могут. Расследовать обстоятельства эпидемии предстоит Джо Бернстайну — ученому, ушедшему на пенсию, но не желающему отойти от дел.

«Потертые спичечные коробки, унизанные равноотдаленно рассевшимися воробьями провода, венецианские безделушки, железнодорожных билетов хрупкие дощечки, чайник, тянучки в метро и плеснувший из чашки итальянский кофе на повороте вагона» — все это оживает и превращается в персонажей, равноценных ангелам и людям.