Американская газета “The New York Times” опубликовала большое интервью с Омером Шем-Товом — 22-летним израильтянином, освобождённым в феврале после 505 дней плена в туннелях ХАМАСа в Газе. Статья под заголовком «Finding God, and Nietzsche, in the Hamas Tunnels of Gaza» вышла 10 июня и стала одной из самых эмоционально насыщенных публикаций о судьбе израильских заложников.

Омер Шем-Тов, выросший в светской семье и не считавший себя религиозным, был захвачен боевиками ХАМАСа 7 октября 2023 года, спасаясь от стрельбы на музыкальном фестивале Nova. Несколько дней спустя, уже находясь на глубине около 40 метров под землёй, он начал читать молитвы, ежедневно произносить благословения на еду и, по его словам, «почувствовал, как в него входит сила». «Вера держала меня на плаву», — сказал он в беседе с журналисткой NYT Изабель Кершнер в Герцлии.

Особое место в его рассказе занимает 20-й псалом: те же строки из Танаха — «יַעַנְךָ ה׳ בְּיוֹם צָרָה» — ежедневно читала его мать Шелли, не зная, что её сын произносит их в туннеле. Позже, среди материалов, оставленных в укрытии израильскими военными, ХАМАС дал ему для «перевода» карточку с тем же псалмом, не подозревая, что для Омера этот текст стал личной молитвой.

Шем-Тов рассказал, что принял на себя соблюдение кашрута и пообещал, что если вернётся домой, будет ежедневно молиться в тфилине. Он также упомянул, что старался соблюдать шаббат, даже если под рукой была только вода — он оставлял немного, чтобы произнести благословение, как на вино.

В статье также приводятся истории других освобождённых заложников, включая Эли Шараби, который потерял в тот же день жену и двух дочерей. В туннеле он ежедневно читал Шма Исраэль и каждый шаббат пытался произнести кидуш. Его вдохновляла фраза, услышанная от Херша Гольдберг-Полина, позже убитого ХАМАСом: «Тот, кто знает, ради чего жить, выдержит почти любое испытание» — цитата, восходящая к Ницше и переосмысленная Виктором Франклем, узником концлагерей и автором книги «Сказать жизни “да”».

После освобождения Шем-Тов начал выступать в еврейских общинах США и мечтает изучать актёрское мастерство. Дома он ежедневно надевает тфилин и продолжает молиться — уже не в темноте, а в своей комнате в Герцлии.

По словам его отца, он вернулся «взрослым и сосредоточенным». Но в рассказе самого Омера — и его матери — остаётся ощущение тайного, почти мистического параллелизма: двух молитв, одной — внизу, в плену, другой — наверху, в пустой комнате. Их синхронность стала личным знаком надежды, которая, по словам Шем-Това, не покидала его ни на день.