Немецкий суд постановил, что 85-летняя женщина и ее сын, живущие в доме, проданном по принуждению его владелицами – еврейками в 1939 году, должны отказаться от своего дома, пишет журналист JTA Тоби Аксельрод.

Решение, вынесенное в начале декабря 2024 года, завершило десятилетие юридических споров по поводу дома, расположенного в Вандлице, недалеко от Берлина. Для многих, кто следит за перипетиями, борьба за недвижимость на берегу озера стала символом боли и потрясений почти столетней истории, а также способов, которыми немецкие семьи рассказывают себе сложные истории о своей роли во время Холокоста. Это также выявило давние обиды, некоторые из которых были явно антисемитскими, по поводу попыток Германии расплатиться с евреями за ее преступления против них.

Дело о доме в Вандлице, вероятно, является одним из последних дел о реституции имущества, которое было рассмотрено в Германии, поскольку практически все изъятое или «ариизированное» имущество уже прошло процесс реституции или было утрачено для истории, и больше некому было на него претендовать. Крайний срок подачи исков о возмещении ущерба имуществу истек десятилетия назад.

Дело сосредоточено на доме, расположенном в сельской местности примерно в 32 километрах от центра Берлина, который в 1930-х годах функционировало как летний лагерь для сиротского приюта, которым управляли две еврейки, Алиса Донат и Хелена Линденбаум. Чтобы соответствовать нацистским законам, направленным на экспроприацию еврейского имущества, они продали землю вместе со строением в плохом состоянии Феликсу Мегелину в 1939 году за 21100 рейхсмарок, что было сравнительно дешево.

В соответствии с Нюрнбергскими законами 1935 года Мегелин должен был подписать заявление «Я ариец», в то время как обе женщины должны были подписать, что они еврейки.

Первоначальный дом был снесен и в конечном итоге заменен, и Мегелин и его семья поселились на улице Вегенера. Донат и Линденбаум были депортированы из Берлина нацистами в 1943 году и убиты.

Сегодня внучка Мегелина, 85-летняя Габриэле Лиске, все еще живет в этом доме со своим сыном, 61-летним Томасом Лиске. После того как в 2023 году суд низшей инстанции постановил, что они должны отказаться от собственности или заплатить за нее, они подали апелляцию. Расположенное в пригороде Берлина, где недвижимость пользуется спросом, здание сегодня стоит около 1,6 миллиона долларов.

Теперь здание будет конфисковано государством и передана Конференции по материальным искам евреев к Германии («Claims Conference»), законному преемнику невостребованной еврейской собственности в бывшей Восточной Германии. Живых наследников убитых владельцев так и не было обнаружено.

«Я провела всю свою жизнь в доме и заботилась о своих родителях», — заявила Габриэле Лиске после вынесения решения, согласно местным СМИ. «Мы не знаем, куда идти».

Дело привлекло внимание всей страны в начале этого года после того, как было освещено в известном немецком новостном журнале «Spiegel» сразу после Международного дня памяти жертв Холокоста. Оно снова оказалось в центре внимания общественности в этом месяце, когда у Лиске закончились юридические возможности обжаловать дело.

Требуя компенсации, мюнхенский адвокат Лискес Раффаэль Нат сослался на юридическую лазейку, которая позволяет немецкому правительству выплачивать некоторую сумму нынешним владельцам, которые заплатили за недвижимость, а не унаследовали ее от первоначального покупателя, который «ариизировал» ее. Он утверждал, что Габриэле Лиске на самом деле не унаследовала недвижимость от своей матери Луизы Мегелин. Вместо этого, утверждал он, Лиске приобрела ее в 1993 году по соглашению, в котором она должна была ухаживать за своей матерью и покрывать все расходы на содержание. Ее мать умерла в 2012 году в возрасте 99 лет.

Судью это не убедило.

Президент «Claims Conference» Гидеон Тейлор заявил, что внимание СМИ к делу было неуместным. «То, что сделал судья, было совершенно непримечательным», — замети л он, добавив: «Это установленный принцип права, который действует с конца войны. Принудительная продажа недействительна, и то, что было взято, должно быть возвращено».

Неясно, съедут ли Лиске и когда это произойдет. «Claims Conference» предложила Габриэле Лиске остаться арендатором в доме ее детства до конца ее жизни.

В интервью в начале этого года Нат рассказал, что Габриэле Лиске отклонила предложение, потому что это повлекло бы за собой обязательство платить аренду, а ее сыну не разрешили бы жить там после ее смерти.

Но условия аренды не обсуждались, заметил Тейлор. «Мы, безусловно, готовы договориться с семьей», — подчеркнул он.

Тем не менее он отметил, что немецкое законодательство четко определяет, можно ли наследовать разграбленное имущество. «Там, где, как здесь, ариизатор захватил еврейскую собственность, она не передается наследникам ариизатора», — подчеркнул он ранее в этом году.

Дело Вандлица — одно из последних в своем роде. Выжившие в Холокосте, их наследники или «Claims Conference» получили компенсацию или реституцию за тысячи объектов недвижимости в Германии, начиная с запада после войны и на востоке после объединения.

Несколько дел все еще находятся на рассмотрении, спустя 79 лет после окончания Второй мировой войны. Но некоторые из них, по словам адвоката по реституции Олафа Оссманна, никогда не будут рассмотрены.

«Многие семьи даже не начали дела в послевоенный период», потому что юридические препятствия и бремя доказательств были настолько устрашающими, рассказал Оссманн, который родился в Лейпциге, Германия, а сейчас живет в Винтертуре, Швейцария, где он является президентом еврейской общины. По его словам, эта задача была «настолько удручающей, что они остановились».

Оссманн подсчитал, что всего за последние 33 года он вел около 3000 дел о собственности — некоторые из них были связаны с известными немецкими еврейскими семьями, но в основном с владельцами более мелкой недвижимости.

Оссманн, который сегодня занимается в основном делами об изъятых произведениях искусства, все еще получает звонки от людей, которые нашли документы своих родителей или бабушек и дедушек и не могут их понять. «Справедливая» компенсация на самом деле невозможна, заявил он. «Обычно я использую правильный термин «лучшее, что вы можете получить на данный момент».

Очень мало известно о двух еврейках, которые управляли детским домом. Согласно мемориальному проекту «Stolpersteine» ​​(Камень преткновения), Алиса Донат родилась в 1898 году в Вене у Роберта и Анны Донат, у нее было две сестры и брат. Она изучала педагогику в Берлине, а затем управляла частным детским садом и еврейским детским домом вместе с Хеленой Линденбаум. Две женщины приобрели дом в 1932 году.

В своих мемуарах покойный Эмануэль Бергер, сирота, проживавший в этом доме и переживший Холокост, описал Донат как любящую и строгую; она учила детей петь и танцевать аккомпанируя им на фортепиано.

О Хелене Линденбаум известно лишь то, что она родилась в 1888 году в Берлине и была замужем.

Когда женщины продали здание в 1939 году, около половины платежа ушло на покрытие ипотеки. Сомнительно, что они когда-либо извлекли выгоду из остальных средств, как указал окружной суд в своем решении в прошлом году: указ министра экономики Рейха и Пруссии от 1938 года подчеркивал необходимость «обезопасить еврейские активы», чтобы помешать евреям бежать из Германии со своими деньгами.

Согласно «Stolpersteine», Линденбаум и ее муж, имя которого не указано, должны были быть депортированы в Терезиенштадт в 1943 году, они добровольно согласились отправиться в Аушвиц с двумя детьми из приюта, Эмануэлем Бергером и его братом Эрвином, но Алиса Донат не хотела об этом слышать. Вместо этого Донат осталась с двумя мальчиками, их вместе депортировали в Аушвиц в марте 1943 года. Элис Донат и Эрвин Бергер были убиты в газовой камере, Эмануэль был отобран для рабского труда и выжил.

Хелен Линденбаум и, предположительно, ее муж были депортированы из Берлина в концентрационный лагерь Терезиенштадт в марте 1943 года, а оттуда в Аушвиц в октябре 1944 года, где Хелен была убита.

В бывшей Восточной Германии процесс реституции начался после объединения в 1990 году, когда начался двухлетний период подачи исков. Когда не было найдено наследников, «Claims Conference» подала иски в качестве правопреемника в конце 1992 года.

По словам Ната, адвоката Лиске, в 1998 году «Claims Conference» наконец точно определила, какой участок земли принадлежал Донат и Линденбаум.

В тот момент немецкое правительство могло сообщить Лиске об иске и запретить им продавать здание, заметил Нат. Он добавил: «Почему им потребовалось еще 17 или 18 лет, чтобы сообщить семье, мы не знаем».

Семья Лиске впервые узнала от правительства о заявлении «Claims Conference» в 2015 году, отметил Нат. Они оспорили его. Суд слушал дело в сентябре прошлого года.

Габриэле Лиске заявила журналу Spiegel, что она скорее умрет, чем оставит дом. Ее сын чувствовал то же самое. В конце концов, заявили они, то, что произошло, было не их ошибкой, а поворотом судьбы — игнорировавшим собственную историю семьи, которая укрывала родственников – евреев в военные годы.

Этими родственниками были племянница Феликса Мегелина, Маргарет, и ее дочь Ирен, которая родилась в 1937 году. Мать Маргарет, невестка Феликса, согласно базе данных «Яд Вашема», была убита во время Холокоста. Отец Ирен был депортирован в Минск и, вероятно, был убит либо в результате массового расстрела, либо путем удушения выхлопными газами автомобиля.

Между тем, как вспоминает Габриэле Лиске, ее бабушка и дедушка укрывали Маргарет и Ирен в Вандлице. В электронном письме JTA Лиске вспоминала, что они «прятались от нацистов вместе с нами. Мы с Ирен играли вместе в саду». Большая семья бежала вместе, когда Красна армия заняла этот район весной 1945 года, но в конце концов вернулась, рассказала она. В конце концов «тетя Маргарет и Ирен вернулись в Берлин».

Документы в Архиве Арользена указывают на то, что Маргарет и Ирен эмигрировали в Соединенные Штаты.

Габриэле Лиске помнит только, как ее тетя и двоюродная сестра приезжали еще раз, после того как в 1961 году возвели Берлинскую стену: Маргарет и Ирен — тогда с новорожденным ребенком — навестили сестру Маргарет Эллу в Берлине. Муж Ирен также приезжал один раз, заявила Габриэле Лиске.

Репутация семьи Лиске, если эта история будет подтверждена, согласно прошлогоднему решению суда, не имела отношения к судебному разбирательству. «Факт, представленный истцами, что покупатель спрятал еврейку на своей территории и таким образом спас ее от нападений нацистов, не имеет никакого отношения к договору купли-продажи от 8 февраля 1939 года и, следовательно, здесь не имеет значения», — заявил суд.

Хотя никто не обвинил семью Лиске в том, что сделал их предок, несколько читателей статьи «Spiegel», по крайней мере, сочли судебный процесс несправедливым наказанием.

«Можно ли все еще винить семьи, если они живут в таких домах уже в сотом поколении?» — спросил один читатель в социальной сети «X». «Может быть, не зная, как их предки получили дом?»

Некоторые вступились за еврейских жертв. «Если вы принимаете наследство, вы также принимаете долги», — заявил один из комментаторов на «X», имея в виду немецкое законодательство, которое передает наследникам как активы, так и обязательства.

«Конечно, это плохо для нынешних жильцов дома, но в конце концов он им не принадлежит», — заметил другой. «Он никогда им не принадлежал. Его украли — вырвали из холодных, мертвых рук людей. Кто вообще захочет жить в чем-то подобном?»

(Еще одно здание в Вандлице, связанное с Холокостом, роскошная бывшая вилла министра пропаганды Третьего рейха Йозефа Геббельса, сейчас выставлена ​​на продажу. Правительство Германии, которому он принадлежит, не смогло найти никого, кто бы принял его в собственность даже бесплатно.)

Некоторые читатели «Spiegel» предположили, что евреи неправомерно наживаются на Холокосте. «Это почти 90 лет», — написал один. «Когда-нибудь это должно закончиться».

Оссманн рассказал, что тенденция немецкой общественности изображать тех, кто выиграл от изъятия собственности, как жертв, всегда была проблемой. Примерно два десятилетия назад, вспоминал он, граждане ФРГ физически напали на журналистов, освещавших дело о реституции. Журналисты забаррикадировались в супермаркете, «чтобы избежать избиения до смерти», заметил Оссманн.

Гнев и обида, которые испытывают некоторые потомки «арийцев», не утихают, заявил он. Но «если вы посмотрите на точку зрения первоначальной жертвы, вы легко поймете, что не имеет значения, что вы потеряли в первую очередь или в последнюю очередь, потеряли ли вы это в результате продажи, конфискации или каким-либо другим способом», отметил он. «Потому что в конце вы потеряли все».

«Claims Conference» использует большую часть доходов от продажи невостребованной еврейской собственности, чтобы помочь пережившим Холокост нуждающимся в лекарствах, еде и домашнем уходе. Недавно она определила, что в мире все еще живы 245000 переживших Холокост.

Один немецкий комментатор, обозреватель Гуннар Шупелиус, недавно сослался на них в своей оценке дела Вандлица.

«Семья Лиске считает, что возвращение — это несправедливость. Им действительно тяжело. Но то, что произошло, то и произошло», — написал он. «Мы, живущие сегодня, не виноваты в геноциде евреев, но мы должны заботиться о выживших и их потомках. Это справедливо».

Тейлор призвал к интерпретации дела, которая оторвалась бы от более широких дебатов о том, как далеко Германия идет, чтобы искупить Холокост.

«Речь идет не о компенсации от немецкого правительства и о том, сколько должно быть выплачено выжившим в Холокосте», — заметил он. «Речь идет об основополагающем принципе немецкого права, не говоря уже о морали или справедливости. И никто не оспаривал это».