Для группы из 40 швеей, заключенных в Аушвиц, способность создавать элитную моду означала разницу между жизнью и смертью. На фоне ужасов Холокоста, начиная с 1943 года, избранная группа тщательно отобранных женщин была отделена от своих сверстниц и организована в мастерскую по созданию одежды для жен офицеров нацистских лагерей, пишет «The Times of Israel».

14 февраля от осложнений, связанных с Covid-19, скончалась последняя из этих швей Берта Беркович-Кохут. По словам ее старшего сына Тома Аретона, в этом году ей исполнилось бы 100 лет. «Она была последней выжившей из этих портних», – заявил Аретон «The Times of Israel». «Она пробыла в Аушвице 1000 дней и всегда говорила, что могла умереть 1000 раз». История «Бетки» Кохут и уникальной мастерской будет рассказана в готовящейся к выходу книге Люси Эдлингтон «Портнихи Аушвица». Книга, описанная как «правдивая история женщин, которые шили, чтобы выжить», включает в себя материалы из трехдневного интервью автора с Кохут в 2019 году.

Кохут родилась в 1921 году в русинском селе Чепа на территории современной Украины, а тогда Чехословакии. Когда ей было восемь лет, семья переехала в столицу Словакии Братиславу, где ее отец – Саломон Беркович – открыл ателье по пошиву одежды. К счастью для дочерей, Беркович научил Берту и ее младшую сестру Катарину, или «Катьку», профессионально шить. Когда ей было 12 лет, Кохут заболела туберкулезом и была отправлена ​​в санаторий в Высоких Татрах. Она покинула учреждение два года спустя, свободно владея чешским, в дополнение к своему родному венгерскому языку.

По возвращении домой Кохут поступила в Ортодоксальную еврейскую школу для девочек, где преподавали на немецком языке. Как и в случае с навыками шитья, свободное владение несколькими языками вскоре пригодилось ей. В 1942 году новое независимое словацкое государство стало первой страной – вассалов нацистов, которая отправила своих граждан – евреев в построенные немцами лагеря смерти. В возрасте 21 года Кохут поместили в четвертый «транспорт» – каждый с 999 словацкими еврейками – который был отправлен в Аушвиц из Словакии. Ее номер был 4245, а ее сестры – 4246. Первые 500 дней на принудительных работах сестры строили дороги и помогали строить крематории в Биркенау. Позже, также в Биркенау, Кохут работала в «Канаде», казармах, похожих на склад, где заключенные сортировали и тщательно обыскивали вещи уничтоженных евреев в поисках спрятанного золота и других ценностей.

Во время работы в «Канаде» Кохут смогла переправить лекарства, чтобы помочь своей подруге Ирене Райхенберг, которая болела тифом. Кохут пыталась убедить своих близких сосредоточиться на выживании. Она пообещала своим друзьям, что после войны они встретятся в знаменитых братиславских кофейнях, чтобы выпить кофе. «Во время своего пребывания в Аушвице моя мать была настроена оптимистично, – заметил Аретон. «Она бы назвала себя наивной».

«Нанять побольше женщин»

Вторая половина 1000-дневного пребывания Кохут в Аушвице была сформирована Хедвиг Хёсс, женой коменданта лагеря Рудольфа Хёсса, которая попросила у своего мужа заключенную, чтобы она помогала ей ухаживать за детьми и шить. После того как Хёсс привела в свой дом словацкую еврейку по имени Марта Фукс, она начала получать заказы на шитье от завистливых жен других офицеров СС. Фукс привела больше швей, и швейные работы были перенесены в мастерскую в одном из административных зданий. «Это было семя из которого выросла швейная мастерская», – заметил Аретон. «Жена Хёсса постоянно просила Марту «нанять больше женщин» для мастерской», – рассказал он.

Как только Кохут смогла она, привела в группу свою сестру Катьку. За полтора года работы мастерской около 40 женщин шили наряды и коктейльные платья для жен нацистов. По словам Аретона, большинство швеей были словацкими еврейками, хотя в группе было две коммунистки из Франции и как минимум одна гречанка. Используя навыки, которые она приобрела в магазине своего отца, Кохут преуспела в качестве швеи. Некоторые женщины не обладали необходимыми навыками, но коллектив все равно принял их в качестве формы солидарности и сопротивления.

С «портнихами» обращались относительно хорошо, отчасти для того, чтобы они могли работать эффективно и чисто. Женщины не приходилось бороться за скудный дневной рацион. Самое главное, им больше не приходилось терпеть «селекции» в газовые камеры. Чтобы получить материалы, Кохут и другие швеи регулярно посещали казармы «Канады» в Биркенау. Женщины возвращались в свою мастерскую с тканями, шпульками и всевозможными аксессуарами для высокой моды. После нескольких месяцев работы швейная мастерская получала заказы даже из Берлина, и был составлен шестимесячный лист ожидания. У женщин было больше работы, чем они могли выполнить, и жены эсэсовцев время от времени награждали швеей сахаром или испорченными продуктовыми посылками.

«Моя мать рассказывала, что женщины были профессионалками и гордились своей работой», – заметил Аретон. «Они хотели, чтобы их работа воспринималась как профессиональная». Когда Красная Армия подошла к Аушвицу, узники швейной мастерской приготовились к эвакуации из лагеря. Им удалось сделать дополнительную одежду для предстоящего «марша смерти» в Равенсбрюк, который проходил в самый холодный январь века. Пережив «марш смерти» из Аушвица, Кохут была освобождена из Малхова, филиала Равенсбрюка на северо-востоке Германии. По словам Аретона, утром в день своего освобождения она заметила, как комендант лагеря, одетый как гражданское лицо, беззаботно уезжает на велосипеде из лагеря при приближении советских войск.

«Комендант порекомендовал отправиться в деревню на западной стороне, где находились американцы, чтобы не попасть в руки Советского Союза», – рассказал Аретон. «Моя мать заявила, что ей все равно кто их освободит. Она наконец, после трех лет ада, стала свободной».

Еще восемь лет назад Аретон и его младший брат Эмиль очень мало знали о том, что их родители пережили Холокост. Со смертью отца братьев в 2013 году «шлюзы воспоминаний как бы открылись», – вспоминал Аретон. Лео Кон Кохут был «молодым идеалистом», который работал в подпольном движении Сопротивления, печатая фальшивые документы. Его не могли поймать до января 1945 года, когда его отправили в Заксенхаузен, а затем в филиал Дахау. Работая на авиазаводе «Мессершмитт», он и другие заключенные портили трубы самолетов немецких ВВС. Лео и Берта познакомились до войны, и когда Кохут вернулся домой в Братиславу, они поженились. Пара воспитывала двух сыновей, которые переехали в США, став взрослыми. В 1987 году пара покинула Чехословакию и присоединилась к своим сыновьям в округе Марин, штат Калифорния.

Один из способов, которыми Аретон развивает наследие своих родителей, — это программа обмена студентами, которую он основал в 1980 году, под названием «Cultural Homestay International». В 2016 году Аретон и его жена Лилка открыли в Калифорнии Международный музей пропаганды, чтобы знакомить людей с политической пропагандой. После смерти матери в День святого Валентина Аретон ведет переписку с писательницей Люси Эдлингтон о грядущей книге, которая будет опубликована в сентябре. Аретон помогает Эдлингтон проверять семейную информацию и словацкую орфографию. «Эта книга станет завещанием моей матери», – заявил Аретон. «Она не дожила до книги, но знала, что она скоро появится. Она будет издана на 15 языках», – рассказал он. «Моя мама была очень сильной женщиной, и ее ум был невероятно острым», – подчеркнул Аретон. «Она научилась работать на ноутбуке в 92 года и общалась по «Skype» со всем миром. Мы почти ежедневно отправляли ей электронные письма и фотографии правнуков».

До последней недели своей жизни Кохут заполняла еженедельный журнал кроссвордов на немецком языке. Когда ее муж был жив, пара каждый вечер, независимо от погоды, совершала долгую прогулку.

Что касается того, почему история «портних» Аушвица остается такой малоизвестной, Аретон заявил, что он может только догадываться о причинах. Однако он надеется, что книга Эдлингтон познакомит больше людей с рассказом его матери о выживании и сопротивлении. Аретон этим летом планирует установить семейный кенотаф рядом с могилой своих родителей. Памятник будет содержать имена 57 членов семьи Беркович и Кон, убитых во время Холокоста. «Это достойная дань уважения нашей героической матери и всем миллионам невинных мирных жителей, пострадавших и погибших от рук гитлеровских национал-социалистов», – подчеркнул Аретон.