Карен Фростиг стояла на травянистом участке земли возле реки Даугавы недалеко от Риги в 2007 году в поисках знака, мемориальной доски или любого указателя, напоминающего о тысячах евреев, которых нацисты убили в прилегающем еловом лесу и вокруг него более 60 лет назад, включая ее бабушку и дедушку – австрийских евреев, пишет журналистка JTA Дебора Лин Блумбуерг. Там ничего не было.

Вместо этого она прошла мимо сломанных туалетов, кусков металла и мешков с мусором. На месте бывшего латвийского концентрационного лагеря Юнгфернхоф была свалка. Фростиг, художница и профессор искусств Бостонского университета Лесли, недавно узнала из архивных документов, что ее бабушка и дедушка, Мозес Фростиг и Бейле Самуэли, вероятно, погибли в Юнгфернхофе, а не в Рижском гетто, как она думала. Был конец марта, и Фростиг и ее проводник были в зимних пальто. «Мне было страшно идти туда», — рассказала Фростиг JTA. «Я чувствовала, что нахожусь в крайней опасности. Но потом случился этот волшебный опыт. Внезапно мы видим этих желтых бабочек зимой. Я почувствовала это сочетание страха и духовного пути выздоровления. Я знала, что хочу создать какой-нибудь мемориал».

В течение последних 17 лет Фростиг с упорной решимостью работала над тем, чтобы почтить память жертв Юнгфернхофа, лагеря, о котором мало что известно. Там погибло около 4000 немецких и австрийских евреев, но фотографий сохранилось мало, а все документы были уничтожены. Фростиг наладила связи с выжившими и потомками жертв по всему миру, а также возглавила усилия по установке мемориала на этом месте. Ее проект теперь пользуется поддержкой латвийских чиновников.

Эти усилия являются решающим шагом для Латвии, страны, которая лишь недавно начала осознавать свою роль в Холокосте. Отстав на десятилетия от других европейских стран в усилиях по возмещению ущерба жертвам и наследникам, страна только в 2022 году впервые выделила средства — 46 миллионов долларов — для возмещения еврейской общине за здания, экспроприированные нацистами. «Раньше преобладало мнение, что история Латвии и еврейская история разделены», — заявил директор рижского музея «Евреи в Латвии» Илья Ленский. «Сегодня никто не сказал бы ничего подобного. Это очень важный прогресс».

Когда Фростиг росла в Уолтеме, штат Массачусетс, ее отец, Бенджамин, сбежавший из Австрии перед войной, не хотел говорить о своих родителях, хотя их паспортные фотографии висели на стене гостиной. После художественной школы Фростиг начала карьеру художника, рисуя абстрактные изображения, и занимаясь арт-терапией. В 1991 году она обнаружила в подвале дома своей матери ящик с документами, подтверждающими отъезд ее отца из Европы. Спустя годы она унаследовала письма, которыми обменивались он и его родители. Фростиг перевела их на английский. Вскоре после этого она получила австрийское гражданство. Во время пребывания в Вене ее поразило, что существующие в городе мемориалы жертвам Холокоста не говорят с ней как с потомком. «Они были безличными», — заметила она.

Фростиг продолжила создание масштабного интерактивного проекта памяти, связанного с Холокостом, на улицах Вены. В 2013 году «Венский проект» Фростиг отметил 75-летие захвата Австрии нацистами. Он включал 38 памятных мест, о которых посетители узнали через приложение, и проецировал имена более 91000 австрийских жертв национал-социализма на стены Австрийской национальной библиотеки и дворца Хофбург. Затем Фростиг вновь обратила внимание на Латвию. Усилия по увековечению памяти в Латвии активизировались после того, как страна восстановила свою независимость от Советского Союза в 1991 году. Но работа по сохранению памяти о Холокосте продолжается, согласно отчету проекта «Память о Холокосте» за 2019 год, в котором оценивается, как страны Европейского союза относятся к своему прошлому, связанному с Холокостом.

Как и во многих постсоветских странах, в Латвии сохраняются разногласия по поводу масштабов коллаборационизма. «Сегодня существует гораздо лучшая инфраструктура реконструкции Холокоста с музеями и выставками», — рассказал Питер Кляйн, автор книги «Окончательное решение» в Риге и декан магистерской программы по коммуникации и толерантности Холокоста в Университете Туро в Берлине. «Мемориал Юнгфернхоф станет решающим шагом». Ленский рассказал, что в 1990-х годах были предприняты попытки увековечить память Юнгфернхофа, но все пришли к выводу, что это место было слишком удаленным. Когда через три года после первого визита Фростиг вернулась с предложением о создании мемориала, интерес к этому был слабым. В 2019 году она вернулась. На этот раз чиновники были снисходительны и попросили, чтобы ее планы начались с поиска братской могилы, содержащей сотни тел, описанных очевидцами.

Фростиг приступила к работе по формированию команды историков и ученых и сбору средств. «Латвийское общество немного боится вещей, сброшенных с парашютом», — заметил Ленский, имея в виду участие в проекте людей, живущих за пределами Латвии. «Но Карен обладает великолепной способностью привлекать к своему делу людей, в том числе тех, кто изначально не был заинтересован». К этому моменту власти превратили землю в общественный парк. Местные жители катались на роликах мимо большого фонтана. Был выгул для собак, места для барбекю. На табличке была описана история этого района — с 1700-х годов это было фермерское поместье — и упоминала «концлагерь, где содержались немецкие и австрийские евреи, выполнявшие здесь сельскохозяйственные работы». Об их убийстве ничего сказано не было.

«Я хочу, чтобы в парке был постоянный мемориал, рассказывающий правду об истории и о том, что произошло в этом парке», — рассказала Фростиг JTA.

История Юнгфернхофа начинается в 1941 году. Дедушка и бабушка Фростиг были депортированы из Вены в Латвию в декабре на транспорте № 13. Той зимой, самой холодной за всю историю Европы, многие евреи, прибывшие из Нюрнберга, Гамбурга, Штутгарта и Вены, сразу же умерли. Заключенные спали в каменных зданиях, предназначенных для животных, где было мало света, тепла и воды. Выживший в Юнгфернхофе Альфред Винтер написал в своих мемуарах, что после посадки урожая комендант Рудольф Зек заметил, что мертвые евреи являются хорошим удобрением.

Фред Зейлбергер, один из 149 выживших в Юнгфернхофе, складывал мертвых заключенных штабелями, как дрова, когда их нельзя было закопать, потому что земля была промерзшей. Ему было 12 лет. Весной немцы закопали тела и заставили Зейлбергера посадить сверху картошку. В нескольких милях отсюда, в лесу Бикерниеки, нацисты расстреляли сотни евреев, в основном пожилых людей и детей, которых считали непригодными для работы в ходе так называемой «Акции Динамюнде». Зейлбергер был преданным участником ежемесячных встреч выживших и потомков жертв в «Zoom», организованных Фростиг. «То, что делает Карен, невероятно», — заметил он. «Она целеустремленная».

Летом 2021 года команда Фростиг приступила к работе в Юнгфернхофе, руководствуясь аэрофотоснимками 1917 года, сделанными немецкими пилотами, трехмерными моделями карт, созданными дронами, и свидетельствами выживших. Они провели поиск, используя георадар и другие геофизические методы. Раввин Риги дал разрешение взять образцы почвы, что обычно не допускается возле еврейских могил. «Мы ищем скрытую историю», — рассказал Филип Ридер, географ и картограф из Университета Дюкен, участвовавший в проекте. Ридер работал на местах, связанных с Холокостом, по всей Восточной Европе, в том числе в Варшавском гетто. «Есть еще много вещей, которые должны войти в учебники истории», — заявил он.

Предполагаемая траншея, обнаруженная ранее, оказалась фундаментом бывшего фермерского здания. Команда нашла смолу, гвозди и кости животных. На данный момент они обследовали около 0,4 гектара – примерно 20% от площади всего участка. «Мы на 100% уверены, что где-то там есть братская могила», — заметил Ридер. «Все, что мы можем сделать, это продолжать». Обнаружение могилы может защитить ее от дальнейшей застройки. «Страсть и энтузиазм Карен по поводу проекта заразительны и воодушевляют», — добавил Ридер, который возвращается в Латвию этим летом.

Этой весной Фростиг организовала мероприятие в Университете Брандейса, где она является стипендиатом, чтобы впервые лично собрать выживших и их потомков – «День памяти», посвященный развитию сообщества вокруг памяти. Мероприятие открылось иммерсивной видеоинсталляцией, в которой имена жертв прокручиваются на фоне видеороликов о депортации в Латвию. Потомки в возрасте от 20 до 90 лет указывали на имена предков в комнате, освещенной свечами. «Видеть друг друга лично стало для нас особым подарком», — заявила Триш Акостас, чья мать Джоанна пережила Юнгфернхоф. Там умерли ее бабушка и дедушка. «Это было восстанавливающее и проясняющее действие. Мы учимся рассказывать о нашем опыте как следующему поколению».

В последний день мероприятия Фростиг представила созданный ею крупномасштабный вышитый траурный саван с именами жертв. Потомки вынесли его на улицу, положили на землю из Юнгфернгофа, принесенную Ленским, и прочитали «Кадиш». «Искусство — очень важная часть того, как мы помним», — заявила Фростиг. Она надеется привезти обновленную версию савана в Латвию, а затем включить ее в выставки, рассказывающие историю Юнгфернхофа. До этого нужно ответить на сложные вопросы — где находится могила, как должен выглядеть мемориал и как должен работать мемориал в парке отдыха? Местный муниципалитет также должен будет дать разрешение на его создание. Ленский заявил: «У нас будет много дискуссий о том, каким будет мемориал, но он у нас будет».

В планы Фростиг входит установка в этом году обновленной мемориальной доски, которая дает более полную картину произошедших там злодеяний. Она надеется, что в 2025 году состоится церемония закладки фундамента мемориала, на которой будут присутствовать потомки и выжившие. «Ясно, что память — это не один человек», — заметила Фростиг. «Это сообщество. Смысл в том, что мы собираемся вместе».