«Компания музыкантов, составленная из Евреев мещан Могилевской губернии Абрама, Мордуха, Лейбы и Моисея Гузиковых и Ильи Певцина, объехавшая многие государства Европы, ныне следуя из Рязани в Тверь, просит дозволения въехать в Москву на несколько дней для покупки струн и исправления инструментов своих, несколько повредившихся в пути, о чем имею честь почтеннейше представить на благоусмотрение Вашего Сиятельства».

Имя Мартина Лютера вызывает в еврейской среде однозначную реакцию: «Юдофоб!» Что тут возразить?! Репутация вполне заслуженная. Но очень немногие знают, что приверженцы Римской церкви называли отца Реформации при жизни не иначе как «объевреившийся Лютер», а если не щадить чувств читателя и говорить без обиняков, то звали его — «полжида». Чем заслужил он такую «честь»? И как совместить несовместимое?

Могли ли среди ближайших соратников фараона-реформатора или среди жрецов нового культа находиться представители израильского племени из североегипетской земли Гесем?

Вся политика Карла по отношению к евреям отличалась определенной двойственностью. Будучи прекрасно образованным, дальновидным человеком, он понимал, что в благоприятных для себя условиях они могут заметно поднять экономическое положение государства. Сознавая это, Карл предоставлял евреям самые широкие полномочия в области торговли и промышленного производства, однако в политическом и гражданском отношении император вынужден был идти по стопам своих предшественников и всячески ущемлять их права.

«Караимский вопрос» возник в качестве одной из вариаций т. н. «еврейского вопроса», с которым столкнулись правительства европейских стран в XVIII веке. Пытаясь интегрировать евреев, правительства впервые столкнулись с караимами, сильно отличавшимися как внешне, так и своей религиозной традицией от остальных евреев. Караимы не верили в Талмуд — и это было очень важно для христианских властей того времени, видевших в Талмуде «корень зла» и «испорченности» еврейского народа.

Хотя некоторые восточноевропейские караимы были убиты во время Холокоста как евреи, подавляющее большинство выжило. Нацисты поверили их утверждениям о происхождении от тюркских племен, принявших «Ветхий Завет / Моисееву веру», а ученые‑раббаниты подтвердили это — они понимали, что, признав караимов евреями, они в реальности подпишут караимам коллективный смертный приговор.

Авраам Самуилович Фиркович является одним из самых выдающихся деятелей караимства и самым знаменитым караимским общественным деятелем XIX столетия, стараниями которого по крайней мере крымские караимы превратились из представителей средневековой еврейской религиозной секты, поселившейся в Крыму не ранее середины XIII века, в потомков древних израильтян, переселившихся в Крым после Ассирийского пленения в VI веке до н. э.

10 февраля 1953 года министерство государственной безопасности СССР арестовало Марию Евзоровну Вейцман. Эта обремененная болезнями и прожитыми годами женщина не представляла особого интереса для Лубянки, но она была сестрой первого президента Израиля Хаима Вейцмана.

Гораций Гинцбург помог выйти на дорогу многим одаренным людям — молодым гениальным скрипачам мирового уровня Яше Хейфецу и Ефрему Цимбалисту. Биографы великого художника XX века Марка Шагала почему-то не говорят, что и он в ранней юности не обошелся без внимания семейства Гинцбург. И даже Самуил Маршак — еще совсем мальчишкой.

Центральное руководство Красной армией было в руках двух людей: Троцкого и его единственного заместителя Эфраима Склянского. Красную армию создали — естественно! — военспецы, царские офицеры. Это и был «волшебный ход» Троцкого — Склянского. Привлечь в коммунистическую армию, воюющую «за Мировую революцию» обычных русских офицеров.

Генрих Хамм был на лидерских позициях в сердце институциональной жизни меннонитов в Европе как во время Второй мировой войны, так и после ее окончания. Собственно, по тому, что Хамм писал в военные годы, видно: он считал, что его поддержка самых вопиющих преступлений гитлеровского государства прямо связана с его личными стараниями помочь собратьям‑меннонитам. Хамм считал евреев и большевизм частью одной и той же злокозненной клики, угрожавшей его этническому и религиозному сообществу, и приветствовал шаги нацистов по перераспределению имущества, награбленного у евреев.

Его отец, держа в уме неизбежную в России ассимиляцию, не дал своим детям еврейского образования и отправил их учиться в московские гимназии. Тем не менее неместечковый еврейский мир вошел в Илью Эренбурга через киевских дедушек-бабушек и через нежно любимую им мать, дорожившую старыми еврейскими традициями. В его стихах, прозе и публицистике еврейская тема то громко, то приглушенно звучала во все времена, а в день своего 70-летия Эренбург без обиняков сказал по советскому радио о собственном еврействе: «Я русский писатель. А покуда на свете будет существовать хотя бы один антисемит, я буду с гордостью отвечать на вопрос о национальности – “еврей”»