«Дибук» дословно переводится с иврита как «приклеивание», «присоединение». В системе терминов каббалы «дибук» обозначает случай, когда в тело живого человека вселяется еще одна душа — дополнительно к уже находящейся в нем, с целью наказания обеих душ за те или иные прегрешения. Страдают все трое: и первая душа, неожиданно приобретшая соперницу, старающуюся вытеснить ее с места, и вторая, попавшая в своего рода карцер, в котором не в состоянии делать то, что считает нужным, и — больше всех — тело. Борьба двух душ внутри одного тела грозит совершенно разрушить его.
В истории еврейского народа упоминается целый ряд случаев дибука, и обычно избавление от него приносит своим вмешательством какой‑нибудь великий цадик — праведник, обладающий глубокими познаниями в каббале. Ниже мы расскажем о трех происшествиях такого рода, избранных в качестве примеров, характеризующих и эпоху, и историческую реальность, и тех, кто решился померяться силами с дибуком.
Цфат (Страна Израиля), XVI век
Эта история пересказывается нами по книге «Хвалы Аризалю», посвященной великому каббалисту р. Ицхаку‑Лурии Ашкенази. Итак, в те времена, в городе Цфате, в одну вдову вселился дух, который с поразительной наглостью отвечал всем, кто с ним заговаривал, издевался над ними, во всеуслышание рассказывая о том, что человек предпочел бы забыть. Дибук разоблачал тех, кого все считали праведниками, расписывая их грехи и неблаговидные поступки, выставляя их грешниками и лицемерами. Видя это, родственники этой женщины пошли к Аризалю, умоляя его вмешаться. Однако р. Ицхак‑Лурия отказался, ссылаясь на недостаток времени, вместо себя послал самого выдающегося из своих учеников, р. Хаима Виталя.
Едва р. Хаим Виталь вошел к той вдове, как та отвернулась от него и уткнулась лицом в стену… — Отвечай мне, — приказал р. Хаим, — в чем ты провинился и в чем согрешил, что тебя так тяжко наказали?
Дибук исполнил приказ: — Я обольщал замужних женщин, и они рожали от меня мамзеров . Вот уже двадцать пять лет, как я странствую по земле и не знаю покоя. Три ангела‑губителя повсюду сопровождают и мучают меня, провозглашая: «Вот так будет с каждым умножающим число мамзеров в Израиле!» — Но ведь сказали наши учителя, — спросил его каббалист, — что и самый страшный грешник остается в Геиноме [аду] только до двенадцати месяцев? — Господин, — ответил дух, — не вник в эти слова учителей. Грешники входят в Геином только тогда, когда они претерпели все остальные наказания. Лишь после этого их окончательно очищают в Геиноме, чтобы затем ввести в Ган Эден [рай]. Это как компресс, который врач накладывает на рану, после того как применил сильнодействующие средства. Страдание души в Геиноме ничто в сравнении с мучениями души, запятнанной грехами, до того как ее пустят туда… — Как ты умер? — спросил р. Хаим. — Я задохнулся, ибо казнь согрешившего с замужней женщиной — удушение. Я отплыл на корабле из Александрии в Египте, и корабль утонул. Я не успел исповедоваться в грехах, так как захлебнулся. — А что было с тобой потом? — Александрийские евреи очень скоро узнали о том, что случилось, поспешили к месту кораблекрушения и вытащили мой труп из воды. Но к могиле явился ангел с огненным жезлом. «Нечестивец, вставай на суд!» — закричал он, схватил меня, заложил в пращу и швырнул меня ко входу в Геином. Но туда меня не пустили. «Ты еще не достоин войти в Геином», — сказал мне ангел и снова принялся метать меня из своей пращи. Я носился с горы на гору, с холма на холм; ко мне приставили трех страшных ангелов, а духи скверны, слыша, что они кричат обо мне, слетались и подвергали меня ужасным мучениям…
Сегодня исполняется ровно двадцать пять лет с моей гибели, и с тех пор мне не дали ни минуты покоя, а только множили мои мучения и боли. — До каких же пор, — спросил рабби, — будут продолжаться твои страдания? Разве нет тебе искупления?
И ответил дибук: — До тех пор, пока не умрут все мамзеры, которых я породил. Покуда они живы, нет мне искупления.
При этих словах дибука все присутствующие подняли громкий плач, так как напал на них великий страх перед судом Всевышнего. — Но кто, — продолжал спрашивать р. Хаим, — дал тебе позволение войти в тело этой женщины, известной своим благочестием?
Возвысил свой голос дибук и сказал: — Однажды на рассвете она встала, чтобы развести огонь в очаге. Однако, сколько она ни высекала искру, трут никак не загорался. Устав и рассердившись, она отшвырнула его от себя, воскликнув: «А, пошел ты к черту!» В тот же миг я получил разрешение свыше войти в тело этой женщины. — Неужели только из‑за этого незначительного проступка тебе разрешили мучить вдову? — спросил каббалист. — Знай, господин мой и мудрец, — ответил дух, — что внутри она вовсе не такая, как снаружи. Она не верит в чудеса, которые Всевышний сотворил для Израиля. А в первую ночь Песаха, когда все сыны Израиля читают Агаду, восхваляют Всевышнего и рассказывают о чудесах Исхода, в ее глазах все это только игра, и она думает, что ничего этого не было.
Тогда рабби сказал той женщине: — Ты веришь, что Всевышний — Един и Единственный, что Он сотворил небеса и землю и способен сделать все, что пожелает? И что нет никого, кто сказал бы Ему: «Что Ты делаешь?» — Да, я верю безраздельной верой, — ответила женщина, — что Всевышний вывел нас из Египта, из дома рабства, рассек перед нами море и совершил для нас множество чудес. Да, господин мой, мудрец, я действительно верю во все, и если когда‑нибудь возникала во мне иная мысль, я глубоко раскаиваюсь в том…
И она горько расплакалась.
Затем р. Хаим приказал дибуку немедленно покинуть тело той женщины, но строго предостерег его от причинения ей вреда и потому велел ему выйти через мизинец на ее левой ноге. После этого сделал то, что открыл ему учитель, р. Ицхак‑Лурия. Немедленно мизинец на левой ноге той женщины раздулся, и дибук изошел через него.
Литва, 1909
А эта история записана со слов р. Эльханана‑Бунима Вассермана, самого выдающегося из учеников Хафец Хаима , его сыном р. Цви‑Йеудой‑Лейбом Вассерманом.
Ранней весной 1909 года в четверг, в пятый день еврейского месяца адар, в город Радунь, где жили Хафец Хаим и р. Эльханан‑Буним Вассерман, прибыл еврей по имени Нохум из деревни неподалеку от города Эйшишкеса со своей больной четырнадцатилетней дочерью. Он рассказал, что вскоре после Хануки у него пала лошадь. Его домочадцы выскочили из дома и побежали в конюшню, а когда вернулись, дочь выпила холодной воды и сразу заболела. У нее начались припадки, во время которых она падала без чувств; потом она ощущала страшную слабость, но не помнила ничего из того, что с ней случилось. Затем из ее рта начинал звучать чужой воющий голос, но скоро обрывался. Он поведал отцу девочки, что он — тоже девочка, до двенадцати лет жившая со своими старыми родителями‑евреями, но потом, из‑за тяжелых условий жизни, крестившаяся… Пять лет спустя она умерла, и Суд приговорил ее к пятнадцати годам скитаний по земле. (Хафец Хаим потом сказал, что это был очень мягкий приговор.) Сначала эта душа вселилась в крест на своей могиле, потом, когда этот крест сгнил, — в дерево. Дерево это срубили, и она странствовала, пока не вселилась в камень, лежавший в конюшне, где стояла лошадь этого Нохума… «Когда вы все в панике прибежали в конюшню, — добавил голос, — я видела всех вас и также ее (то есть дочь), но на нее я вовсе не хотела смотреть». И сказал, что в Песах этого года исполнится пять лет со дня смерти, и останутся еще десять лет реинкарнации. «Что же тебе надо от моего ребенка?» — спросил Нохум. «Реб Нохум, — грустно ответил голос, — если бы вы знали, как мне плохо!» «Тебе плохо, потому что ты согрешила, — возразил отец, — а чем виновата моя дочь?» — «Она тоже грешна». — «В чем?» — «Мучимая жаждой, она обязана была произнести благословение, прежде чем пить. Произнеси она его, я не смогла бы войти в ее тело».
Все это тот еврей рассказал р. Эльханану‑Буниму. Назавтра, накануне субботы, р. Эльханан с еще несколькими учениками Хафец Хаима учили Мишну. Но их занятия прервал сам Хафец Хаим и попросил их пойти повидать больную девочку. Они пошли туда. — Кто ты? — спросил дибука р. Эльханан‑Буним. — Человек! — был ответ. — Откуда ты? — Из грязи…
Один из раввинов, присутствовавших там, р. Элияу Душницер, позже рассказал р. Эльханану‑Буниму, как говорил с дибуком в ночь на субботу. Р. Элияу спросил: «Но ведь известно, что грешникам на том свете в субботу тоже дают отдохнуть, почему же тебе нет покоя?» — «Потому, — ответил голос, — что только те, кто соблюдал субботу на этом свете, получают в субботу покой на том свете. Я же субботу не соблюдала».
В субботу, после полудня, р. Эльханану‑Буниму сообщили, что дибук опять начал говорить, и он поспешил туда. — Слышала ли ты о Хафец Хаиме? — спросил раввин дибука. — Конечно, он — великий танай! — Если он прикажет тебе покинуть эту больную, ты послушаешься? — Да. — Ну так он приказывает тебе уйти! — Я уйду. — Когда? — Сегодня ночью. — И не вернешься назад? — Если по мне будут читать кадиш, я не вернусь, но если не будут читать кадиш, я вернусь и вселюсь снова — не в нее, так в ее сестру! — Кто должен читать этот кадиш? — Два раввина. — Я спросил еще, — рассказывал потом р. Эльханан‑Буним, — сколько времени нужно читать кадиш, и получил ответ, что только неделю. Меня спросил голос, через какое место он должен выйти, но я не знал, что ответить. Мне подсказали люди, стоявшие там: «Скажите, что через мизинец». Между тем какой‑то молодой человек спросил ее о чем‑то, но получил ответ: «Я с тобой не говорю!» И когда мы молились маарив после исхода субботы, сразу после прочтения «Шма» в синагогу прибежали люди и сообщили, что «он только что вышел из нее». В то самое время около девочки стояли три человека, и они потом рассказали, что она вдруг начала кричать: «Ой, как у меня болит бок!» Потом: «У меня болит плечо!.. А теперь рука!» У нее очень распухла ладонь, затем мизинец, и вдруг все услышали звон стекла и увидели, что окно в комнате разбилось.
Вскоре Хафец Хаим велел собрать особый миньян, и после молитвы там учили Мишну ради возвышения души умершей, а два раввина — р. Элияу и р. Гершон Салантер — произносили кадиш всю неделю.
Иерусалим, 1999
А этот случай произошел уже на наших глазах, так как изгнание дибука было заснято израильским телевидением, не говоря уже о многочисленных фотографиях, которые впоследствии были опубликованы во всех газетах.
22 апреля 1999 года в Иерусалиме, на тихой улице Тахкемони в районе Мекор‑Барух, в ешиве каббалиста р. Давида Бацри, состоялась церемония изгнания дибука. Раввины, совершившие ее, были настолько уверены в успехе, что все происходящее снималось и записывалось на пленку. В г‑жу Йеудит Сигаукар из Димоны вселился дух ее мужа, умершего от алкоголизма четыре года назад. В течение полутора лет он навещал ее время от времени, причем с ним разговаривали и его дети, и его отец. Дибук то требовал спиртное и грязно ругался, то убеждал в необходимости раскаяться в грехах и вернуться к Торе и заповедям. И теперь, в ешиве, все видели бедную женщину, упавшую в беспамятстве на пол, и слышали грубый мужской голос, исходивший из ее уст.
Но тут произошла небольшая заминка. Оказалось, что дибук не знает никого из присутствовавших раввинов. Однако дибук проявил поразительную осведомленность в политической жизни Израиля и передал, что с Небес повелевают голосовать на ближайших выборах за сефардскую религиозную партию ШАС.
На вопрос, зачем он мучает свою вдову, дибук ответил: «Я хочу забрать ее с собой». Началась весьма ожесточенная дискуссия между ним и каббалистом, в ходе которой раввину все‑таки удалось переубедить дибука и заставить повторять за собой: «Слушай, Израиль: Г‑сподь — наш Б‑г, Г‑сподь — един!» Дибук пообещал, что больше не будет мучить свою вдову. Затем раввин произнес в высшей степени прочувствованную речь, призывая всех раскаяться и принять на себя обязанность тщательно исполнять все, о чем повелевает Тора. По его указанию в течение двадцати минут все читали «Слихот» (покаянные молитвы), сопровождаемые громкими рыданиями.
В заключение каббалист приказал дибуку покинуть несчастную женщину — в лучших традициях жанра через мизинец на ее левой ноге, что тот и исполнил. Позже было засвидетельствовано, что ноготь на этом пальце сломался, и вдова долгое время после того хромала на левую ногу.
Вокруг этого события вспыхнули пламенные споры, было сказано и написано множество слов, была издана брошюра под названием «Был ли дибук настоящим?». Однако через полгода, в декабре, когда страсти давно утихли, две ведущие газеты — «А‑Арец» и «Йедиот ахаронот» — опубликовали признание Йеудит Сигаукар в том, что «люди из ШАС использовали ее тяжелое душевное состояние» и, обещая щедро вознаградить, уговорили устроить представление с изгнанием дибука. Но потом они заплатили гораздо меньше, чем посулили. «Все делают на мне деньги, а я боюсь выйти на улицу — на меня показывают пальцем», — горько жаловалась г‑жа Сигаукар.
Поистине прав был старик Гегель, когда сказал: «В истории все повторяется, в первый раз — в виде трагедии, а во второй — в виде фарса».
