На этой неделе еврейские общины во всем мире отмечают годовщину «Хрустальной ночи», антиеврейских беспорядков, ставших поворотным моментом в нацистской кампании преследований, пишет журналист JTA Тоби Аксельрод.

В Германии также будут отмечать этот день, но под другим названием. События 9-10 ноября 1938 года они называют «ноябрьским погромом» или вариациями этого термина. Вот почему для многих в Германии термин «Хрустальная ночь» звучит неуместно. «У него красивое звучание», — заявил немецкий журналист Матиас Хайне, чья книга 2019 года исследовала роль нацистских терминов в современном немецком языке. «Когда вы знаете, что это было очень серьезное, кровавое и жестокое событие, тогда этот термин больше не приемлем».

Той осенней ночью скоординированные правительством антиеврейские беспорядки прокатились практически по всем городам нацистской Германии. За несколько дней погромщики разрушили сотни синагог, разграбили тысячи предприятий и убили не менее 91 еврея; 30000 мужчин – евреев были отправлены в концлагеря. Это был поворотный момент как в еврейской, так и в нееврейской памяти, заметил историк из Открытого университета Израиля и Института исследования Холокоста в Яд Вашем Ги Мерон. «До погрома  в Германии все еще была еврейская публичная сфера: еврейские организации были активны, и в некоторых местах в Германии евреи все еще могли чувствовать себя в безопасности в общественной жизни», — рассказал Мерон, чья последняя книга «Быть евреем в нацистской  Германии», выйдет на английском языке в следующем году. А с точки зрения того, «того, чему стала свидетелем общественность, это больше никогда не повторялось», — добавил он. «Немецкому общественному мнению не нравилось уличное насилие; они не поддерживали евреев, но закон и порядок были для них важны».

По мере эскалации геноцида росла и секретность. Большинство депортаций происходило под покровом ночи. «Хрустальная ночь», или ноябрьский погром, происходила средь бела дня или освещалась пламенем пожаров ночью. Эволюция терминов, используемых для описания одних и тех же событий, говорит о нюансах культуры памяти в Германии и во всем мире. Для Инге Ауэрбахер, выросшей в Киппенхайме на юго-западе Германии, в тот вечер не было ничего приятного. «Все наши окна были разбиты, а моего отца и деда отправили в Дахау», — вспоминала 87-летняя Ауэрбахер в недавнем интервью из своего дома в Квинсе, штат Нью-Йорк. «Это было начало конца». «Я знаю это как «Хрустальную ночь»», — заметила Ауэрбахер, пережившая концлагерь Терезиенштадт. «Мне не было и 4-х, но я это помню».

Ангелика Антпёлер, выросшая в Берлине, тоже помнит это. В 6 лет она была сбита с толку тем, что увидела, когда 10 ноября шла в школу с бабушкой. «Я сказала: «Посмотри на всех этих людей, выбрасывающих коробки из-под обуви из витрин!» Было радостное настроение. Я это очень хорошо помню», — рассказала Антпелер, которая не является еврейкой. «Они примеряли всю обувь». «Моя бабушка сказала мне: «Мы не смотрим на это. Это ад, это дьявол в действии». На этой неделе Антпелер поделится своими воспоминаниями в беседе с модератором Франком Лаукёттером на мероприятии, посвященном сожжению синагоги Аумундер в Бремене, где она жила после войны со своим покойным мужем Хайо Антпелером.

Это одно из сотен мероприятий, запланированных по всей Германии к 84-й годовщине погрома. Немногие будут использовать название, под которым он известен во всем мире. ««Хрустальная ночь» — слишком красивое слово для чего-то такого ужасного, и я больше его не использую», — заявила заместитель директора средней школы Юлиуса-Лебера в Брайзахе, городке на юго-западе Германии Джессика Олец. Олец впервые приглашает школьников для участия в программе «Дни террора» в «Голубом доме», учебном заведении, расположенном в бывшей еврейской религиозной школе и общинном доме города. «Лично я считаю, что все термины вызывают ложные ассоциации», — заявила председатель правления «Голубого дома» Кристиана Валеш-Шнеллер. «Для меня пока нет термина, который я считаю адекватным». По ее словам, в Брайзахе «террор продолжался три-четыре дня». «Они грабили еврейские магазины, нападали на евреев на улицах». Шестьдесят мужчин – евреев были отправлены в концлагерь Дахау. А «еврейская община получила счет за бензин, который использовался для поджога синагоги».

В Германии термины «ноябрьский погром», «погромная ночь» или «всеимперская погромная ночь» медленно вводились в конце 1970-х годов, когда послевоенные поколения немцев начали бросать вызов санированной версии истории своих родителей. История термина «Хрустальная ночь» неясна. В своем лексиконе 1988 года «NS-Deutsch» («Немецкий национал-социалист») авторы Карл-Хайнц Бракманн и Ренате Биркенхауэр говорят, что безобидно звучащее название также официально использовалось для обозначения гор разбитого стекла, лежащих на улицах.  Но в 1998 году немецкий лингвист Корнелия Шмитц-Бернинг решила не включать его в свой «Словарь национал-социализма», так как не нашла «никаких современных документальных свидетельств использования этого термина». «Термин никогда не использовался в официальных беседах или газетах того времени; это был популярный жаргон», — рассказал Хайне, чья книга 2019 года «Сожженные слова: когда мы все еще говорим, как нацисты — и когда мы не говорим», также исследует этимологию этих слов.

Каким бы ни был его источник, «есть веские причины отказаться от этого термина», — заявил Хайне. Во-первых, это может отвлечь внимание оратора: «Вы можете прервать любой серьезный разговор в Германии, заявив, что ваш коллега использовал нацистское слово». Был даже хит 1982 года немецкой рок-группы BAP под названием «Хрустальная ночь»: на кельнском диалекте группа поет о правом популизме, материализме и других бедах современной Германии с припевом «Пахнет «Хрустальной ночью»».

«Эта песня упрощает историю: люди умирали», — заметил искусствовед и член правления Культуркирхе Св. Стефани в Бремене Франк Лаукёттер. «Он ведет в неправильном направлении». По словам берлинского историка раввина Андреаса Нахамы, самые ранние попытки осуществить семантическое изменение можно проследить до 1978 года. Тогдашний глава берлинской еврейской общины Хайнц Галински заявил в интервью, что «было не только разбито стекло. Убили людей». В том же году, в 40-ю годовщину погрома, немецкий депутат Клаус Тюзинг предложил заменить термин «Хрустальная ночь» на «Погромную ночь». В 2007 году Международный фонд Рауля Валленберга публично призвал прекратить использование термина «Хрустальная ночь» для описания «такого серьезного события. … Мы должны признать, что разбито было гораздо больше чем стекла». «Здесь, в Германии, люди очень быстро опошляют эту историю, они говорят: «О, это было давным-давно», — рассказала отставной протестантский священник Аннемари Вернер из Берлина, одна из подписавших обращение. «Выражение акцентирует внимание на порче вещей, и никто не говорит о тех, кто был убит или отправлен в лагеря».

Хотя термин «Хрустальная ночь» в значительной степени был исключен из официального или публичного языка в Германии, многие англоязычные ученые и такие учреждения, как Мемориальный музей Холокоста в США, «сохраняют этот термин как необходимое зло», —  заявила старший историк в музейном Центре углубленных исследований Холокоста Джека, Джозефа и Мортона Манделей Патриция Хеберер Райс. «Использование терминов «Погромная ночь» или «Ноябрьский погром» может сбить с толку американских читателей, у которых нет таких исторических связей с этим событием, как у немцев», — заметила она в электронном письме JTA. «Большинство американцев не поняли бы, что «Хрустальная ночь» — это эвфемизм или что это такое». Более того, по ее словам, у большинства американцев слово «погром» ассоциируется с бывшей Российской империей, а не с Германией. И наконец, добавила Райс, есть практическое соображение: «Хрустальная ночь» — это поисковый термин, который использует большинство англоязычных пользователей, «факт, который необходимо взвесить для таких вещей, как наша онлайн-энциклопедия с возможностью поиска».

В Израиле другая история, рассказал историк Мерон. «На иврите это никогда не звучало как язык преступников», — заявил он. Но после разговора с немецкими коллегами он перестал использовать термин «Хрустальная ночь» — хотя это было нелегко. «Каждый раз, когда я пишу статью, мне приходится снова объяснять это редакторам». В англоязычном мире к этому термину следует относиться с пониманием, заявила в электронном письме JTA глава еврейской общины Мюнхена и Верхней Баварии Шарлотта Кноблох. «Это стало таким отличительным маркером для всех воспоминаний о 9 ноября 1938 года», о дне, последствия которого она наблюдала, будучи 6-летним ребенком, проходя с отцом мимо их почерневшей от огня синагоги в Мюнхене, перешагивая через осколки стекла.  Кноблох, которой сейчас 90 лет, пережила войну, прячась в католической семье. «Самое важное — и, безусловно, большее, чем вопрос ярлыка, — это то, что люди продолжают традицию памяти», — заметила она. «Если хорошо зарекомендовавший себя термин может служить этой цели, то я не думаю, что его замена принесет много пользы».

Когда Антпелер 8 ноября обратилась к общине Бремена, она рассказала историю своего покойного мужа Хайо, чья семья жила в нескольких минутах ходьбы от синагоги Аумунд. Хайо пригласил школьных друзей отпраздновать свой восьмой день рождения 10 ноября. Как вспоминал Хайо Антпелер в стихотворении много десятилетий спустя, сын местного пожарного сразу же отказал ему: «Школьный друг не смог прийти на день рождения; он хотел посмотреть на своего отца, пожарного. Синагога должна была сгореть, поэтому нужно было защитить соседние дома». На пустом угловом участке, где когда-то стояла синагога, он описал «голубые анютины глазки и яркоглазые лютики, прорастающие между молодой крапивой; вскрытый чемодан, пустые банки, перекинутые через проволочную изгородь. … Все, кто молился и пел здесь хвалу, — превратились в дым».

«После Хрустальной ночи я поняла, что они почему-то думают, что мы другие», — заметила Ауэрбахер, которая поделилась своей историей в многочисленных книгах, интервью и выступлениях, в том числе в Бундестаге в последний День памяти жертв Холокоста. «Стекло трещало, как падающий хрусталь. Так оно и было. Когда вы думаете о хрустале, вы думаете о чем-то дорогом. Они хотели сломить дух, сердце и душу народа».