Недельная глава «Шофтим». Мудрец выше пророка
В «Шофтим» Моше говорит о великих институтах иудаизма: судах, судьях, стражах, царях, священниках, левитах и пророках. В случае пророка Моше говорит от имени Б‑га: «Дам им пророка, подобного тебе, — из среды их соплеменников. Я вложу ему в уста Мои слова, и он будет возвещать вам все, что Я велю ему» (Дварим, 18:18).
Выражение «пророка, подобного тебе» нельзя понимать буквально — этого никак не может быть. Моше был уникален в том, что касалось глубины и отчетливости его общения с Б‑гом. Он также был уникален в том, какие чудеса совершал. Но, главное, только он получил полномочия обнародовать Тору: он был единоличным законодателем Израиля. И царь, и Сангедрин имели власть издавать временные законы в интересах общественного порядка. Пророки получили полномочие приказывать, чтобы люди совершали конкретные, ограниченные по времени действия. Но никто не мог ни что‑либо прибавить к 613 заповедям, которые Б‑г дал людям через Моше, ни что‑либо убавить от них.
Итак, Рамбам разъясняет наш отрывок следующим образом:
«…К чему сказано в Торе: “Дам им пророка, подобного тебе, — из среды их соплеменников” (Дварим, 18:18)? Не для того, чтобы создавать религию, а чтобы утверждать написанное в Торе и предостерегать народ от нарушений Торы, как сказал последний из пророков: “Помните Тору Моше, раба Моего” (Малахи, 3:22)» .
Иными словами, пророки, пришедшие после Моше, от Элияу до Малахи, не были революционерами. Они намеревались не создать что‑то новое, а восстановить старое. Их задача состояла в том, чтобы призвать народ вернуться к миссии, которой учил его Моше: хранить верность Б‑гу и строить справедливое и милосердное общество.
В конце концов, в период Второго храма или по окончании этого периода большая часть этих институтов прекратила существование. Царей не было, потому что Израиль не имел независимости. Священников не было, потому что у Израиля не стало Храма. Но не было и пророков. Насколько это было важно? И что стало с институтом пророчества? Талмуд сообщает нам два полярно противоположных мнения. Первое:
«Сказал рабби Йоханан: с того дня, когда Храм был разрушен, отнято пророчество у пророков и отдано безумцам и детям» .
Мы не можем точно знать, что имел в виду рабби Йоханан. Возможно, дети и безумцы иногда видят то, чего не видят другие (как показал Ханс Кристиан Андерсен в знаменитой сказке «Новое платье короля»). Но, возможно, он имел в виду нечто противоположное: что на излете периода Второго храма институт пророчества пришел в упадок. Было много лжепророков, прорицателей, предсказателей конца света, мистиков, вестников апокалипсиса, мессианских движений — и все они уверенно предрекали конец истории и рождение нового порядка вещей. Были адепты религиозных сект. Были ессеи, ожидавшие пришествия Учителя Праведности. Были бунтари, восстававшие против Рима, — они верили, что благодаря герою‑воину наступит свобода и даже мессианская эпоха. Этим временам были свойственны горячечность и деструктивность, и рабби Йоханан, возможно, хотел как можно больше дискредитировать веру в якобы боговдохновенные предсказания будущего. Пророчество — это лепет детей или бессвязная болтовня безумцев.
Однако Талмуд приводит и иное мнение:
«Сказал рабби Авдими из Хайфы: с того дня, когда Храм был разрушен, отнято пророчество у пророков и отдано мудрецам <…> Сказал Амеймар: мудрец выше пророка, как сказано: “Чтобы мы приобрели сердце мудрое” (Теилим, 90:12). Кого с кем сравнивают? Меньшего сравнивают с большим» . (Поскольку у пророка должно быть мудрое сердце, мудрец — олицетворение мудрости — должен быть даже выше пророка.)
Это крайне интересно. Первыми судьями в Израиле были коэны . На закате жизни Моше, благословляя народ, сказал о колене Леви: «Пусть он(о) учит Твоим законам Яакова, [преподает] Твое Учение Израилю» (Дварим, 33:10). Когда Эзра учил Торе сынов Израиля, он расставил среди народа левитов, чтобы они растолковывали сказанное. Это подталкивает к предположению, что мудрецы — учителя и знатоки еврейского закона — при воссоздании своей духовно‑интеллектуальной родословной должны были счесть себя наследниками коэнов и левитов. Но они так не считали. Мы видим это в знаменитой мишне, с которой начинается Пиркей авот:
«Моше получил Тору на Синае и передал ее Йеошуа, Йеошуа — старейшинам, старейшины — пророкам, а пророки передали ее мужам Великого собрания» .
Мудрецы считали себя наследниками пророков. Но в каком смысле? И как они пришли к убеждению, что не только наследуют пророкам, но и выше пророков? Более того, священный текст, приведенный ими в качестве доказательства, ничего подобного не означает. Стих 90‑го псалма Теилим гласит: «Научи нас исчислить число лет наших, и мы обретем мудрость в наших сердцах!» Талмуд обыгрывает факт сходного звучания двух совершенно разных слов: נבא (обретем) и נביא (пророк). Иначе говоря, только если мы отбросим критическое мышление, священный текст, приведенный в качестве доказательства, что‑то докажет.
Здесь происходит что‑то крайне странное. Мудрецы ценили скромность, знали, что пророчеству пришел конец в дни Хагая, Зхарьи и Малахи — за пять столетий до разрушения Второго храма, верили, что с небес можно услышать, самое большее, бат коль — «далекое эхо», но здесь они не только называют себя пророками, но и утверждают, что они выше пророков.
Все это должно объяснить нам, что мудрецы взяли идеалы пророков и трансформировали их в практические программы. Вот один пример. Увещевать народ, делать людям замечания — такова неотъемлемая часть задачи пророка. Именно так понимал эту задачу Йехезкель: «И Он сказал мне: “Сын человеческий! Я посылаю тебя к сынам Израиля, к мятежным племенам, восставшим против Меня <…>”; и ты скажешь им: “Так сказал Г‑сподь Б‑г!” Будут ли они слушать тебя или нет — ведь это дом мятежный, — пусть знают, что есть пророк среди них» (Йехезкель, 2:3–5).
Йехезкель должен публично заявить о некоей позиции. Как только он это сделает, его долг будет выполнен. Народу сделано предостережение, а не прислушается — что ж, сам виноват.
Мудрецы придерживались совершенно иного подхода. Во‑первых, они полагали, что увещевать народ — дело, подобающее всем, а не только пророкам. Именно так они понимали стих: «Снова и снова увещевай ближнего — и не будет на тебе греха из‑за него» (Ваикра, 19:17). Во‑вторых, они заявляли, что увещевать следует не единожды, а до сотни раз, если понадобится . Собственно, ты должен делать замечания грешнику, пока он не ударит, не проклянет или не отчитает тебя . Однако все это применимо, лишь если есть реальный шанс изменить ситуацию к лучшему. В противном случае мы применяем правило: «Подобно тому как существует мицва сказать то, к чему люди прислушаются, существует мицва не говорить того, к чему люди не прислушаются» .
Обратите внимание на разницу между этими двумя подходами. Пророк с геройской стойкостью заявляет о своей позиции, но не берет на себя ответственность за то, станут ли люди его слушать. Раввины не заявляют о своей позиции с геройской стойкостью. Собственно, они демократизируют обязанность увещевать ближнего — возлагают ее на всех. Но они внимательно отслеживают, действенны ли увещевания. Если есть шанс изменить кого‑то к лучшему, ты обязан предпринять сто попыток, но если шансов ноль, лучше промолчи. Подход не только мудрый, но и весьма эффективный.
А теперь обратимся к теме мира. Никто никогда не рисовал таких ярких образов мирной жизни, как пророки Израиля. Приведу лишь одно описание: «И волк будет жить (рядом) с ягненком, и леопард возляжет рядом с козленком, и теленок, и лев молодой, и тучный скот (будут) вместе; и маленький мальчик будет водить их… Не будут делать зла и не будут губить (никого) на всей Святой горе Моей, ибо преисполнится земля знанием Г‑спода, как воды наполняют море» (Йешаяу, 11:6–9).
А теперь рассмотрим раввинистические поучения:
«Ради сохранения мира не следует препятствовать тому, чтобы бедняки из числа язычников собирали колосья, забытые снопы и (так в оригинале. — Примеч. перев.) в углах поля… Наши наставники учили: ради сохранения мира бедняков из числа язычников следует поддерживать, как мы поддерживаем бедняков из числа Израиля, больных из числа язычников следует навещать, как мы навещаем больных из числа Израиля, а умерших из числа язычников следует погребать, как мы погребаем умерших из числа Израиля» .
И вновь отличие разительное. То, что для пророков было чарующим видением далекого будущего, для мудрецов представляло собой практическую программу добрососедских общественных отношений, способом обеспечить мирное сосуществование еврейской общины с ее соседями‑неевреями. Идея творчески оригинальная, изящная и осуществимая.
Других примеров масса. Достижения мудрецов прямо‑таки необычайны. На протяжении всей библейской эры сыны Израиля постоянно соблазнялись идолопоклонничеством и чужестранными обычаями. Пророки часто оказывались на грани отчаяния. Во время раввинистической эры евреи стали народом, чьи определяющие черты — религия, заповеди, ученость и молитва, причем всему этому оставались верны добровольно и берегли упорно, вопреки всем настойчивым попыткам надавить на евреев, склонить их к переходу в вероисповедание большинства населения. Разгадка в том, что раввины сосредоточивались не на видениях отдаленного будущего. Они разрабатывали практические программы. Возможно, этим программам недоставало драматичного размаха, но они работали.
Мудрецы — возможно, к собственному удивлению — осознали: там, где пророки потерпели неудачу, они добились успеха. Полагаю, такие институты, как пророчество, сохраняются, когда из утопических идеалов их преобразуют в практические политические решения. Величие мудрецов, пока не вполне оцененное миром, — в том, что они, руководствуясь видениями пророков, объяснили нам, как дойти отсюда до цели.
Вопросы за шабатним столом
1. Чем поздние пророки отличались от Моше?
2. Почему эпоха пророков закончилась?
3. Какие аспекты разных типов библейского лидерства, упомянутые в этой недельной главе, можно обнаружить в позднейшем религиозном лидерстве мудрецов?
Двар Тора. Шофтим: Гороскопы, черная кошка и гадания
Шофтим. «Судьи»
