Персия времен Эстер была Германией своей эпохи, средоточием цивилизации, которая внезапно наделила властью маньяка, замышлявшего геноцид. Никто не понимал этого лучше, чем рабби Йосеф Соловейчик: он учился в Берлине в пору его интеллектуального расцвета, но бежал от ада, в то время только надвигавшегося. Эстер, написал он, — это «книга об уязвимости человека вообще и об уязвимости еврея в особенности».

Будет ли администрация Байдена похожа на администрации Картера или Обамы — в основном единодушна, но в некоторых отношениях станет создавать проблемы, когда речь идет об Израиле? Или она уподобится администрациям Трумэна и Джонсона, где советники, готовые идти против течения, в трудных ситуациях оказывали помощь Израилю? Или уподобится преимущественно единодушной администрации Клинтона, о которой можно сказать, что она была за Израиль, но против Нетаньяху?

В течение 22 лет на посту главного раввина Сакс, так сказать, балансировал на тонком канате, ведь этому современному ортодоксальному раввину с «оксбриджским» образованием было поручено представлять — как в официальном качестве, так и в неофициальном качестве — многообразную еврейскую общину. Как он иронично заметил еще в 1991 году: «Великих еврейских лидеров много. Великих еврейских последователей очень мало. Так что вести за собой еврейский народ — это, оказывается, очень трудно».

Как и столь многое в массовой культуре ХХ века, бизнес на издании комиксов придумали и осуществили на практике иммигранты в первом поколении — еврейские бизнесмены, писатели и художники, чье положение «аутсайдеров‑инсайдеров» в Америке дало им особый — и ценный — угол зрения.

«Ужасная страна» — рассказ о неудачливом преподавателе, американце российского происхождения, который, прожив несколько десятков лет в США, решает вернуться в Москву и ухаживать за своей бабушкой, постепенно впадающей в деменцию... Фон для этой семейной и эмоциональной пороховой бочки — Россия 2008 года... Не вдаваясь в анализ текущей геополитической напряженности, Гессен пытается ответить на общечеловеческие вопросы, которые в глубине души тревожили Андрея в американский период: как сложилась бы его жизнь, если бы он так и не уехал в США?

Что и говорить, после взлета в этот 1% моя семья обрела влиятельное положение, известность и гламурность. Тем не менее богатство не обеспечило моему прадеду членство в престижных клубах — в них не принимали людей его веры. Богатство помогло устроить мою маму в самую элитарную из местных начальных школ, но никоим образом не оградило от побоев — школьники колотили ее: ведь она была единственной еврейкой в классе.

Из примерно 500 евреев, живших в Восточной Германии, более 95% в Германии и родились. В 1930‑х годах бежали за границу — в Шанхай, Палестину, США или благодаря операции «Киндертранспорт» — а затем вернулись домой, чтобы строить das bessere Deutschland («лучшую Германию»), начинающую жизнь с чистого листа. И они полностью отождествляли себя с ГДР, которая именовала себя единственным в мире антифашистским государством.

В книге «Семейный архив» Сары Абревая Стейн прослеживается путь членов семьи Леви, потомков печатника Саади, который жил в XIX веке, вел себя по‑бунтарски и привел в мир четырнадцать детей. Саади, патриарх семейства, умер в 1903 году. Ко времени, когда его внуки выросли, а Вторая мировая война закончилась, уже никто не владел его языком — ладино, иудео‑испанским диалектом. Его город — Салоники, еврейский порт под властью турок‑мусульман, стал греческим христианским городом Фессалоники. Евреев там больше не было.

«Я умоляю тебя уничтожить это письмо, потому что не хочу даже в самой малой мере повредить репутации Германии. Собственно, благодаря моим друзьям и моему положению я видел от Германии только хорошее, а потому не хочу показаться неблагодарным. Но теперь, к сожалению, всё во мраке... Прошу тебя: пожалуйста, будь осторожна — пусть ничто не получит огласку через тебя. Всякий раз, когда за рубежом порицают Германию, гнев вымещают на евреях. Им приходится расплачиваться за чужие грехи».

Когда Фогель сидел в нацистских лагерях — вначале в так называемом образцовом лагере Терезиенштадт, а затем в лагере смерти Аушвиц, он вместе с примерно дюжиной других играл в джазовом оркестре под названием «Гетто свингерс». Такие музыкальные коллективы существовали во многих лагерях по всей подконтрольной нацистам Европе: музыкантов принуждали выступать для эсэсовцев — по приказу начальства и под невообразимым давлением.

Мне хотелось бы вступиться за писателя, чьи романы, на мой взгляд, гораздо лучше, — за старшего брата Башевиса, Исроэла‑Иешуа Зингера, который из‑за безвременной смерти (он ушел из жизни в Нью‑Йорке 76 лет назад) из состязания выбыл. И главное вещественное доказательство — шедевр старшего брата, эпический роман «Братья Ашкенази», впервые изданный частями в 1934–1935 годах.

Разумеется, мы не можем и не должны забывать, что были поляки, которые убивали евреев или выдавали их немцам, чтобы те убили их, а были и такие поляки, которые бессовестно наживались на заключении в гетто и депортации своих соотечественников‑евреев. В то же время не менее важно помнить, что тысячи поляков укрывали и спасали евреев, рискуя жизнью, а работавшее в Лондоне польское правительство в изгнании было одним из немногочисленных союзников европейского еврейства в годы Холокоста.