Быть евреем — значит не плыть по течению, не делать бездумно что‑либо только потому, что это делают другие. Еврейство подкидывает нам 613 упражнений на силу воли, формирующих наш выбор. В результате мы становимся соавторами своей жизни — соавторами вместе с Б‑гом. «Мы должны быть свободными, — говорит Исаак Башевис Зингер, — ведь другого выбора у нас нет!»

Иудаизм — не из тех религий, которые учат безропотно принимать мир таким, каков он есть, а евреи не склонны искать жизни в тихой гавани без рисков. Мы в силах пережить неудачи и поражения, если никогда не теряем способность радоваться. Народ, который познал на своем опыте, каково это — находиться в небезопасном положении, и который все же способен радоваться, — такой народ не победить, его дух невозможно сломить, а его надежду — растоптать.

В иудаизме принцип личной ответственности — основополагающий, так было и в других культурах Древнего Ближнего Востока. Но здесь на кон поставлено другое: углубленное понимание истинных масштабов ответственности, которую мы несем, если серьезно относимся к своим социальным ролям родителей, соседей, горожан, граждан и детей Завета. В юридическом смысле только сам преступник несет ответственность за свое преступление. Но, дает понять Тора, мы также сторожа брату своему. Мы сообща несем коллективную ответственность за духовно‑нравственное здоровье общества. «Все евреи, — сказали мудрецы, — отвечают друг за друга».

Власть человека над природой ограничена — ей кладут предел требования служить природе и беречь ее. Именно эту мысль доносит знаменитая история в Берешит (главы 2 и 3) — о вкушении запретного плода, повлекшем за собой изгнание. Нам можно делать не все, что мы в принципе можем. Преступаешь ограничения — случится беда.

Земля принадлежит Б‑гу, а мы для Него — лишь арендаторы и гости. Дождь, солнце и земля дают урожай только благодаря Его благословению. Без подобных регулярных напоминаний общество медленно, но неотвратимо впадает в вещизм и самодовольство. Правители и элиты забывают, что их роль в том, чтобы служить народу: наоборот, они рассчитывают, что народ будет служить им. Таким образом народы на гребне успеха начинают скатываться к упадку, сами подготавливая свой крах.

Самое страшное, что с ними может случиться, предостерегал Моше, — позабыть, как они пришли в эту страну, как Б‑г обещал ее их предкам, как Он вывел их из рабства на свободу, сорок лет снабжая пищей в пустыне. Это была революционная мысль: написать историю народа в людских сердцах, разыгрывать ее вновь и вновь в ходе годичного цикла праздников, делать так, чтобы народ никогда не приписывал достижений народа себе самому — «своим силам и крепкой руке», но, напротив, всегда относил свои победы и само свое существование на счет чего‑то более грандиозного — на счет Б‑га.

Справедливость — нечто всеобщее. Согласно принципу справедливости, со всеми людьми нужно обходиться одинаково: с богачами и бедняками, с могущественными и бессильными, не делая между ними различий на основании цвета кожи или классовой принадлежности. Но любовь — нечто конкретное. Родители любят детей за то, чем каждый из них уникален. В нравственной жизни справедливость и любовь сосуществуют. Поэтому ее нельзя свести исключительно ко всеобщим законам.

В иудаизме Б‑г — это порядок, а порядок предполагает существование закона. В природном мире причинно‑следственных связей порядок приобретает форму научного закона. Но в мире людей, где мы обладаем свободной волей, порядок приобретает форму нравственного закона. Потому‑то книги Моше называются «Тора»: это означает «указания, руководство, обучение», но главным образом «закон».

Если доверие рушится, общественные отношения распадаются. В таком случае общество будет держаться на правоохранительных органах или иных институтах, требующих применения силы. Когда силу применяют широко, общество перестает быть свободным. Единственный способ для свободных людей наладить отношения на началах сотрудничества и кооперации без применения силы — это обязательства в словесной форме, соблюдаемые теми, кто берет их на себя.

Во времена потрясений у религиозных лидеров возникает почти непреодолимый соблазн занять воинственную позицию. Мол, необходимо не только провозглашать истину, но и разоблачать ложь. Выбор следует формулировать как категоричное «или/или». Не осуждать — значит потворствовать. Но мидраш и Рамбам предложили другую модель поведения. Пророк слышит не одно повеление, а два: направлять людей на путь истинный и проявлять сострадание, любить истину и проявлять солидарность с теми, кто из‑за каких‑то помех потерял истину из виду.

Нигде в Танахе не говорят, что Израилю или евреям в будущем суждено стать объектом ненависти. Напротив, пророки предсказали, что придет время, когда народы обратятся к Израилю в поисках вдохновения. Ничто в иудаизме не подталкивает к мысли, что евреям суждено быть объектом ненависти. Это не заложено в устройстве вселенной и не записано в геноме человека. На это нет воли Б‑жьей. Битву с антисемитизмом можно выиграть, но победа невозможна, если евреи поверят, что им суждено оставаться одним. Это же проклятие Бильама, а не благословение Б‑жие.

Об одном из Любавичских Ребе рассказывают, что при всяком приливе гнева он брал с полки «Шульхан арух», чтобы выяснить, позволителен ли гнев в данных обстоятельствах. За то время, которое он посвящал изучению этого вопроса, гнев проходил. В нравственной жизни мы вступаем в схватку с гневом, но никогда не позволяем ему брать верх. Вердикт иудаизма прост: либо мы победим гнев, либо гнев победит нас.