Построенный почти 200 лет назад османами в качестве военной базы, а затем использовавшийся в качестве тюрьмы во время британского мандата, Кишле, являющийся частью отреставрированного иерусалимского комплекса Башни Давида, уже давно является местом активных археологических раскопок, в ходе которых были сделаны находки, датируемые периодом Первого Храма, пишет журналистка «The Times of Israel» Джессика Стейнберг.

Теперь здесь проходит первая художественная выставка «Пуп», курируемая Адиной Камьен и Малу Зайон, которая предлагает диалог между археологией и современным искусством. «Здесь действительно активизируются все чувства», — заявила Камьен во время экскурсии для «The Times of Israel» по выставке за несколько дней до ее открытия 9 июля. «Работать в пространстве, которому 2800 лет, — это сбывшаяся мечта». Конечно, вход в Кишле, длинное куполообразное пространство, напоминающее собор, сам по себе является опьяняющим опытом. Взглянув на верхние стены, можно увидеть бывшие камеры, в которых содержались заключенные, с граффити, нанесенными членами еврейских подпольных организаций в период британского мандата.

За последние 20 лет археологи из Управления древностей Израиля провели глубокие раскопки, раскопав массивную стену, датируемую временами царей Иудеи в период Первого Храма. Камьен и Зайон добавили работы, которые связаны со слоями времени, представленными в узком сводчатом пространстве. Есть замысловатые картины, написанные маслом на ткани Лихи Турджеман, подвеска Ханны Абу-Хусейна, похожая на люстру, которая ловит солнечный свет, льющийся через окна, керамические кувшины ручной работы Иегудит Саспортас, на которых вырезаны болотные леса и чернильные завитки, а также видео- и аудиоработы Шарона Балабана, Сахара Азими, Мерав Шинны Бен-Алон и Матана Даскала, установленные в нишах.

Работы не были заказаны для «Пупа», рассказал Камьен, а были выбраны из-за их современных отсылок и дискуссий с древним пространством. «Я пытаюсь создать здесь эту согласованность, — заявила Камьен, — рассматривая Иерусалим как пуп, как центр мира, где был создан мир для трех религий». Пуп, или пупок, — тема, повторяющаяся в экспонатах, в планетарных и картографических картинах Турджеман, в округлых урнах Саспортас, в серии рисунков пупка Шинны Бен-Алон и в видеоинсталляции Балабана «Пуповина воздушного шара», создающая ощущение связи между матерью и плодом. Гобелены Турджеман кажутся частью массивных облупившихся стен Кишле, поскольку в ее работах краски часто сочетаются с пигментами, взятыми из сносимых зданий, чтобы создать диалог с архитектурными особенностями пространства.

Люстра Абу-Хусейн и дополнительная инсталляция сделаны из десятков пар колготок, вызывая ассоциации с обнаженными, хрупкими и поврежденными конечностями, что является частью ее продолжающейся дискуссии об угнетении женщин в арабском мире. «Тем не менее, они выглядят так, будто им место в этом подземном пространстве», — заметила Камьен.

Директор музея «Башня Давида» Эйлат Либер шесть лет ждала завершения реконструкции музея и еще год — новой лестницы, ведущей в здание Кишле. Ей также пришлось получить разрешение от Управления древностей Израиля на размещение выставки в ходе активных археологических раскопок. «Им не нравится видеть здесь искусство, но они ценят его в том смысле, что оно приводит сюда людей», — рассказала Либер. «Они были в процессе работы», — добавила она, о чем свидетельствуют мешки с песком, лежащие на самом дне Кишле, видимые с прочной платформы, которую посетители используют для прогулок по пространству, — «но именно это делает его таким интересным, мы хотим диалога в Башне Давида».

Внизу, видимые с дорожки, на полу Кишле и в его цистернах размещены фотографии Сахара Азими. Это танцы, снятые на Мертвом море, включают мерцающие огни десяти танцоров, создающие ощущение движения воды на древнем каменном полу. В целом, по словам Камьен, она хотела, чтобы выставка стала убежищем для посетителей от напряжения и печали последних девяти месяцев войны. «Мне хочется немного эскапизма, небольшой передышки», — заявила Камьен, которая также преподает в Академии искусств и дизайна Бецалель. «Здесь и во время работы в «Бецалеле» я размышляла о том, насколько соответствовать времени. Мы не можем сделать ни шагу, не подумав об этом». Либер заметила, что она видит, как посетители приходят в Башню Давида в поисках ответов на вызовы истории и находят утешение в осознании того, что жизнь всегда продолжается. «Я уверена, что после 7 октября у всех нас возникнет много вопросов. И нам предстоит выяснить, каким будет следующий смысл нашей жизни здесь», — заявила она. «Археология и искусство вечны», — подчеркнула Либер. «Это то, что осталось от человеческой души», — добавила Камьен.