Примерно в сентябре 1942 года, когда ему исполнилось 18 лет, Рудольф Врба принял судьбоносное решение, пишет журналист «The Guardian» Мэтью Рейс.

Он находился в заключении в Аушвице с июня и работал на рампе, куда большинство вновь прибывших отправлялось прямо на смерть. Эсэсовцы иногда успокаивали их или даже шутили с ними вплоть до дверей газовых камер. Врба понял, пишет Джонатан Фридланд, что упорядоченное массовое убийство зависело от «одного основного принципа: люди, прибывшие в Аушвиц, не знали, куда они идут и с какой целью», поскольку «гораздо легче зарезать ягнят, чем охотиться на оленя». Его миссией будет «сбежать и забить тревогу». Это продолжалось до 10 апреля 1944 года, но в конце концов Врба и его товарищ по заключению Альфред Ветцлер «достигли того, чего раньше не удавалось ни одному еврею: они вырвались из Аушвица».

Они неподвижно пролежали три дня среди кучи досок на складе лесоматериалов, после того как разбросали вокруг дешевый русский табак, пропитанный бензином, чтобы отпугнуть собак – ищеек. Они полагались на строгий нацистский распорядок: в случае побега лагерь приводился в полную боевую готовность ровно на 72 часа, прежде чем меры безопасности ослабляли, исходя из предположения, что заключенные уж должны были убежать. Готовясь к побегу, рассказывает нам Фридланд, Врба, человек с хорошей памятью на цифры, который позже стал химиком – органиком, систематически «собирал данные об индустриализированных убийствах». Он помнил страну и примерные номера каждого транспорта, прибывавшего в Аушвиц. (Десятилетия спустя он заметил в нью-йоркском ресторане официанта с вытатуированным на руке номером и тут же сказал ему, что он, должно быть, еврей из Бендзина в Польше, которого отправили в Аушвиц летом 1943 года.) Более того, они были вынуждены работать в самых разных ролях и таким образом приобрели то, что Фридланд называет «необычайно всеобъемлющим знанием Аушвица»: как он функционировал как «экономический центр», а также как «фабрика смерти», как работали «черные рынки», группы Сопротивления, даже как проходили сделки между жадными офицерами СС и заключенными, которые согласились воровать для них что-то в «Канаде», складе, где хранились личные вещи убитых евреев.

Все это означало, что доклад Врбы-Ветцлера, завершенный в конце апреля 1944 года, давал гораздо более подробную картину Холокоста, чем слухи и более отрывочные доклады, появлявшиеся ранее. Даже после побега из лагеря у этих двоих мужчин было много опасных встреч и удач, когда они возвращались в родную Словакию, полагаясь лишь на карту из детского атласа, который Врба нашел в «Канаде». Был выдан ордер на их арест, и они были окружены часто враждебно настроенными польскими крестьянами, но им удалось донести свою историю до всего мира. Вскоре это произвело впечатление.

Когда в июне 1944 года в швейцарской газете была опубликована первая газетная статья об их докладе, она привела к появлению 383 статей только в швейцарской прессе — больше, чем было «опубликовано в Великобритании об «окончательном решении» за весь период войны». Мировые лидеры больше не могли игнорировать Холокост. Еще когда Врба находился в Аушвице, до него доходили слухи о том, что лагерь расширяется, чтобы справиться с прибытием около миллиона венгерских евреев, последней выжившей крупной европейской общины.

Доклад, похоже, стал важным фактором, побудившим папу, Рузвельта и даже его невестку оказать давление на регента Венгрии адмирала Хорти с целью остановить депортации. Американский президент также дал понять, что в случае победы союзников (к тому времени очень вероятной) Хорти будет нести ответственность за свои действия. Поэтому он решил бросить вызов немцам и тем самым спас жизни 200000 будапештских евреев. Фридланд также многое пишет о дальнейшей судьбе доклада Врба-Ветцлера. В Израиле и других странах велись ожесточенные дебаты о том, насколько еврейские лидеры военного времени, и особенно Кастнер в Венгрии, помогли облегчить нацистскую программу истребления, поощряя согласие, а не восстание.

Другие задавали острые вопросы о том, почему союзники отказались бомбить лагеря или ведущие к ним железнодорожные пути. Врба никогда не уклонялся от таких споров и иногда отталкивал еврейскую аудиторию, по словам Фридланда, отказываясь «дать ей морально комфортный нарратив, в котором единственными злодеями были нацисты». Примерно в 2016 году, «в эпоху постправды и фейковых новостей», Фридланд начал размышлять о человеке, который рисковал всем, чтобы мир узнал правду. Обе жены Врбы были еще живы и охотно давали интервью о его богатой, но несколько мучительной послевоенной жизни в Чехословакии, Англии и Канаде. Многое из этого интересно, но в основе «Неуловимого беглеца» лежит захватывающее повествование, включающее в себя сдержанную, но душераздирающую картину жизни в Аушвице и героическую приключенческую историю.