Когда американский политический карикатурист Артур Шик решил отметить годовщину восстания в Варшавском гетто, он создал коллаж, посвященный «героической битве наших братьев в войне против нацистских варваров», пишет «The Times of Israel».

Там был представлен «срез» варшавских евреев, сражающихся против нацистской военной машины, намеревавшейся сжечь гетто дотла. Большинство из 400000 евреев гетто уже были депортированы в лагерь смерти Треблинка в 1942 году, а в следующем году около 800 человек – в основном молодые люди – участвовали в вооруженном сопротивлении. Хотя Шик знал, что в восстании участвовали женщины, на фотографиях, изображавших восстание, женщины не фигурировали. Были мальчики с пейсами и мужчины в рабочих фуражках, а также участники сопротивления с символикой социализма, сионизма и польского национализма – но женщин не было.

«Память о восстании и память о сопротивлении в конечном итоге становится очень гендерной», — заявил историк Авиноам Патт, чья книга «Еврейские герои Варшавы: посмертная жизнь восстания» выйдет 4 мая. Среди способов, которыми восстание было «отредактировано» для американской аудитории, по словам Патта, был «особый тип героического образа, который отдавал бойцам – мужчинам привилегию быть лидерами сопротивления, а женщин представлял как символы мученичества и самопожертвования», — заявил он в интервью «The Times of Israel». В своей книге Патт исследует посмертную жизнь восстания, когда различные еврейские общины начали «обрабатывать» происходящее и формировать рассказы, которые сохранились до сих пор. Например, Патт демонстрирует, как восстание было увековечено в Израиле, чтобы поддержать сионистскую идеологию, в то время как американские евреи представляли восстание как часть военных усилий союзников.

«В книге рассматривается взаимодействие истории и памяти», — заявил Патт, директор Центра иудаистических исследований Университета Коннектикута. Когда 19 апреля 1943 года вспыхнуло восстание в Варшавском гетто, евреи всего мира собрались на пасхальный седер. К этому моменту войны было широко известно, что по всей Европе были убиты миллионы евреев. Однако в Соединенных Штатах лидеры американских евреев не смогли стимулировать широкомасштабные спасательные операции. Новости о восстании прозвучали в тот момент, когда люди переходили от «активных спасательных операций» к «режиму памяти», — заметил Патт, и не все в США верили, что восстание действительно имело место. Например, влиятельная нью-йоркская газета «Der Tog» не подтверждала, что восстание имело место до 12 мая. В редакционной статье газета, издававшаяся на идиш, заявила, что восстание, вероятно, было немецким «предлогом» для проведения резни, и что безоружные евреи не смогли бы сдержать армию, которая за четыре недели поглотила Польшу.

Однако, помимо позиции «Der Tog», американская еврейская пресса в целом быстро привлекла внимание к этой истории. Например, «The Forward» напечатал статью о восстании на первой полосе 23 апреля, всего через четыре дня после начала боевых действий. Как в США, так и в Израиле средства массовой информации ошибочно сообщали, что «польские десантники» проникли в гетто, чтобы помочь вести боевые действия. Фактически, этого не было, и Еврейская боевая организация гетто смогла получить от лидеров польского сопротивления лишь несколько единиц оружия.

«Революция в еврейской истории»

По мере того как евреи медленно узнавали личности борцов в Варшавском гетто, стали появляться беллетристические истории об этом. К примеру, в пьесе на идиш «Битва в Варшавском гетто» герои были придуманы, чтобы удовлетворить потребность драматической радиопрограммы NBC. «В американском контексте личности героев казались менее важными», — заметил Патт. «Для сионистских лидеров ишува (еврейской общины в подмандатной Палестине) имена имели большое значение, как и для бундовцев в Нью-Йорке и других местах», — сказал он. По словам Патта, для американских евреев восстание было самым важным символом вклада евреев в военные действия союзников. Художественное оформление восстания длилось десятилетия, включая основополагающую книгу Леона Юриса «Мила 18», вышедшею в 1961 году.

«Восстание было по-разному истолковано разными группами евреев», — подчеркнул Патт. «Текущие социальные и политические программы определяли то, как записывалась история», — отметил он. В течение нескольких месяцев после восстания за кулисами велась борьба за представление своей точки зрения общественности. В частности, сионистские лидеры были встревожены тем, что бундовские лидеры приписывают себе в заслугу то, что произошло в Варшаве. В мае 1944 году несколько сионистских лидеров, скрывающихся в «арийской» части Варшавы, составили отчеты о восстании во всех боевых секторах гетто. Документы были отправлены в Лондон, и имя Мордехая Анелевича – 24-летнего лидера восстания – вошло в сионистскую и еврейскую историю. Когда сионистские лидеры собрали свои 120-страничные свидетельства, они постарались повысить роль движения в объединении различных течений сопротивления в гетто. Рассказ о том, что только евреи могут защитить себя, контрастировал, например, с акцентом бундовцев на еврейско-польском сотрудничестве.

В Израиле восстание стало рассматриваться как «революция в еврейской истории». Первый день восстания стал «якорем» для Йом а-Шоа и создания Яд Вашем, а также для ориентированного на сопротивление характера памяти о Холокосте в Израиле в целом. Одним из «еврейских героев Варшавы», представленных в книге Патта, является Цивья Любеткин, чья восьмичасовая речь о восстании в июне 1946 года вызвала шок у евреев подмандатной Палестины. Вместе с другими бывшими участниками сопротивления Любеткин основала кибуц «Борцов гетто» в 1949 году в память об этой главе еврейской истории.

Тем не менее отмечает Патт, в то время как одни имена еврейских героев будут записаны историей, другие исчезнут из коллективной памяти вместе с опытом еврейских масс, составлявших основную часть населения в гетто. «Символический дух, который воодушевлял бойцов, был более важен, чем личности самих бойцов. Точно так же, как политические интерпретации, укрепляющие существующие мировоззрения евреев в Израиле и Америке, имели большее значение, чем сложности во время войны, которые привели к восстанию», — подчеркнул Патт. «Историки будут стремиться записать имена героев гетто; память требует только, чтобы еврейский народ помнил, что эти герои боролись за честь и достоинство евреев», — добавил историк.