Через шесть недель после облавы в Вель-д’Ив в Париже режим Виши совершил еще одно невыразимое преступление, арестовав 26 августа 1942 года около 6000 евреев в неоккупированной зоне — событие, о котором 80 лет спустя во Франции мало что известно, пишет журналистка «France 24» Стефани Труйяр.

Спасение евреев было главной задачей Рене Нодо, участника Сопротивления в Лионе. Но 26 августа 1942 года он был бессилен предотвратить облаву на евреев города. «Немцев в Лионе не было; все сделала французская полиция, и это делало ее особенно пугающей», — рассказывал Нодо телеканалу «France 3» в 1992 году. «Власти приходили к людям домой и говорили: «Откройте, милиция!». У них были адреса людей; у них были списки имен», — отмечал Нодо. «Они забирали людей сразу же, в том виде, какими они были».

Облава в Вель-д’Ив, в ходе которой почти 13000 евреев из Парижа и его пригородов согнали на стадион в ужасных условиях, а затем отправили в Аушвиц, теперь запечатлелась в коллективной памяти французов после первых послевоенных десятилетий сдержанности в признании массовости коллаборационизма во время оккупации. Но гораздо меньше внимания было приковано к массовым арестам евреев шесть недель спустя в неоккупированной зоне центральной и южной Франции, контролируемой марионеточным правительством маршала Филиппа Петена. Эта облава последовала за переговорами между нацистскими оккупантами и режимом Виши, длившимися с середины июня до середины июля 1942 года.

«Главным инициатором был глава полиции Виши Рене Буске», – отметил Александр Дуло, историк, специализирующийся на истории Холокоста во Франции. Полиция преследовала всех евреев – иностранных граждан или евреев без гражданства, въехавших во Францию ​​после 1 января 1936 года. «Подавляющее большинство жертв были изгнаны из Бельгии и немецких земель Баден и Пфальц в 1940 году, а также беженцы, бежавшие из Бельгии, или оккупированной зоны Франции (север страны и атлантическое побережье) во время исхода 1940 года, когда люди бежали на юг от немецкого вторжения», — рассказал Дуло. Первоначально были некоторые исключения для ветеранов войны и беременных женщин, но Буске отменил их в начале августа, опасаясь, что арестов будет недостаточно.

«Измена»

В течение нескольких дней в префектуры, управляющие полицией в неоккупированной зоне, были направлены многочисленные циркуляры. По словам историка Лоран Жоли, цель состояла в том, чтобы арестовать «14000 евреев без гражданства и их детей». Как и в случае с Вель д’Ив, полицейские приходили к людям домой рано утром, чтобы арестовать их. Евреев сначала доставили в полицейские участки, а затем в различные местные лагеря. К 28 августа число арестованных достигло 6584 человек, из которых более 5000 были отправлены в лагерь для интернированных Дранси к северо-востоку от Парижа перед депортацией в Аушвиц. Этого было недостаточно для достижения цели Буске; в конце августа он направил начальникам полиции телеграмму: «Обратите внимание на значительный разрыв между количеством зарегистрированных евреев-иностранцев и числом арестованных. Продолжайте и усиливайте проводимые в настоящее время полицейские операции, используя весь персонал, на который вы можете рассчитывать».

Облава вызвала возмущение в неоккупированной зоне, особенно среди христиан. Католические епископы осудили аресты, как и члены протестантской общины. Были организованы спасательные операции, в том числе в лагере Венисье недалеко от Лиона, где ассоциации «Христианское братство» удалось вывести 108 детей из тюрьмы в безопасное место. «Полицейские отчеты того времени предполагают, что до облав люди критиковали евреев, обвиняя их в получении прибыли от черного рынка», — рассказал Жоли. «Но вдруг люди начали их защищать. Люди понимали, что это значит, когда арестовывают стариков, детей и женщин. Они понимали, что те не вернутся».

Тем не менее августовская облава 1942 года остается малоизвестной во Франции, поскольку Вель-д’Ив доминирует в коллективной памяти о коллаборационизме Франции во время Холокоста. Во многом это произошло потому, что люди забыли, что во время войны рядом с ними жили евреи, бежавшие из северной Франции и Нидерландов. «Мало кто знает, что во время войны в их районе жили евреи, — заметил Дуло. — На момент Освобождения все они либо вернулись домой, либо были депортированы в концлагеря. Никого не осталось».

Но аресты в неоккупированной зоне должны играть центральную роль в том, как французы помнят Вторую мировую войну, подчеркнул Дуло: Это «самое большое пятно» на репутации режима Виши; это была «французская инициатива, которую французская администрация осуществляла от начала до конца». «Людей выдавали врагу, когда их не следовало арестовывать», — заключил Дуло. «Это была измена».