Выставка “По ту сторону жизни: немецкая оккупация в графике Меера Аксельрода” откроется 23 октября в Национальном историческом музее в рамках Дней памяти, приуроченных к 75-й годовщине уничтожения Минского гетто.

Работы Меера Аскельрода – наброски и эскизы к сериям “Немецкая оккупация” и “Гетто” – в Минск привозят впервые. Повод – 75-я годовщина уничтожения Минского гетто, одного из крупнейших гетто в Европе.

21-23 октября 1943 года Минское гетто пережило последний погром и перестало существовать. За два с небольшим года за колючей проволокой в центре Минска побывали порядка ста тысяч евреев, местных и депортированных из Западной Европы. Большинство из них погибло.

Меер Аксельрод был белорусским евреем. Родился в Молодечно в 1902 году, несколько лет после революции жил в Минске, но потом уехал учиться во ВХУТЕМАС в Москву. И остался там.

Жизнь в оккупации своими глазами Аксельрод не видел, но, судя по пронзительным работам, внутренне пережил все ужасы земляков и соплеменников.

Примерял ужас на себя

О том, что происходило на фронте и на оккупированных территориях, Аксельрод знал. Во-первых, потому что успел поработать в команде, которая создавала “Окна ТАСС”, серию агитационных плакатов с призывами к защите родины.

“Соответственно, каждый день видел сводки, документы, фотографии, которые описывали, что происходило с населением на оккупированных территориях. В поезде, в котором он добирался в эвакуацию — через Урал, Сибирь и Северный Казахстан — было немало беженцев из Польши и оккупированных районов СССР, которые рассказали Аксельроду все, что видели, чему непосредственно были свидетелями: о расстрелах, акциях уничтожения и концлагерях, о геноциде евреев… Возможно, именно этим объясняется пронзительная, почти документальная сила воздействия этих работ на зрителя”, – рассказал куратор минской выставки Меера Аксельрода Илья Васильев.

В Казахстан его забрал Сергей Эйзенштейн, который в это время приступал в Алма-Ате к работе над фильмом “Иван Грозный”. Аксельрод должен был создавать декорации к картине.

Аксельрод начинает переживать эти рассказы в своих рисунках и графике. Он довольно часто детально и документально расписывал смерть и насилие. Из ста с лишним работ коллекции более десятка посвящены расстрелам. Казалось, он снова и снова возвращался к этому болезненному ужасу, который привозили в своих рассказах успевшие убежать от нацистов евреи.

“Большая часть этих работ создана в то время, когда никто не знал, когда война закончится, и, что может быть еще важней, никто не знал, как она закончиться. Поэтому в работах художник размышляет не только о природе насилия и предстояния перед смертью, но и примеряет на себя и на своих близких возможное продолжение войны”, – рассказывает куратор выставки.

В пользу этой гипотезы, которой поделились дочь и внук художника, говорит тот факт, что довольно часто в работах, посвященных жизни под оккупацией, Аксельрод изображал собственных жену и дочь. Слушая чужие рассказы, он проживал историю уничтожения как свою собственную.

Часть работ, к слову, написана на обрывках газет – поверх передовиц с речами Сталина на казахском языке. Ведь красок и бумаги не было. Одну из этих работ также можно будет увидеть в Минске.

Признание после смерти

Аксельрод возвращался к военной теме и после войны. Сначала в иллюстрациях к прозе о партизанах и подпольщиках. Позже в серии работ “Гетто”.

“В конце жизни он вернулся к этим темам – чуть-чуть в другой манере – это серия “Гетто”, где более ярко выражен еврейский мотив, чем в работах 42-43 года. В это время он по-новому переосмыслил эти страшные события, гибель своих соплеменников”, – рассказывает Илья Васильев.

При жизни Аксельрод не дождался должного признания. В 20-е годы он был самым молодым членом знаменитого художественного объединения “Четыре искусства”, выставлялся в СССР и за рубежом с Шагалом, Петровым-Водкиным и другими мастерами, но в 30-е годы попал под кампанию по борьбе с “формализмом в живописи”. Его критиковали за пессимизм, набросочность, деформации, незаконченность и даже близость к Модильяни. Собственно, поэтому он долгие годы и вынужден был сконцентрироваться на работе иллюстратора и театрального художника.

Его персональная выставка в Москве состоялась уже после смерти, он умер от инфаркта. После смерти, как часто бывает, пришла слава. Уже после развала Советского Союза работы Аксельрода экспонировались на большой персональной выставке в Государственном музее А. С. Пушкина, в Нью-Йорке, Лондоне, Германии, Израиле.

Минская экспозиция

В Минск привозят около 50 работ, посвященных жизни в условиях немецкой оккупации. Будут и работы, созданные в войну, и эскизы к иллюстрациям, и наброски к серии “Гетто”.

“Сложно найти художника, который мог бы так задеть душу. Вроде бы один эскиз, а как целая жизнь – жизнь книги, картины, жизнь целого народа. Все это буквально несколькими штрихами мог уловить и передать Аксельрод. Это настолько глубоко, что любому человеку, причем безотносительно национальности, стоит это увидеть, душа будет тронута”, – говорит научный сотрудник Национального исторического музея Юлия Кривдюк.

Выставка “По ту сторону жизни: немецкая оккупация в графике Меера Аксельрода” стала возможна благодаря совместным усилиям Национального исторического музея, Союза белорусских еврейских общественных объединений и общин, Фонда Александра Печерского, галереи “Веллум”, Израильского культурного центра при Посольстве Государства Израиль в РБ.

Торжественное открытие выставки состоится 23 октября в 16:00 в Национальном историческом музее.

sputnik.by