Кто-то, где-то знает ее местоположение. Но тот, кто может помочь, отказывается говорить. Портрет мадемуазель Габриэль Диот (1890), картина Эдгара Дега, висела над столом известного еврейского арт-дилера в его парижской галерее до 1940 года, когда вместе с многочисленными другими произведениями она была конфискована нацистами. Теперь потомки Поля Розенберга наняли лондонских детективов, чтобы попытаться найти ее, спустя почти 60 лет после смерти арт-дилера.

«Не исключено, что кто-то ее видел», – сказала Марианна Розенберг, внучка Поля. «Мы оставляем за собой право обратиться к закону во всех юрисдикциях». Поль Розенберг, покровитель как Анри Матисса, так и Пабло Пикассо, которого он ласково называл «Пик», вел подробные записи о хранившихся у него картинах, практика, которая на протяжении многих лет очень помогла его семье в ее стремлении вернуть украденное. По словам Марианны, из 400 работ, украденных из его галереи, осталось вернуть лишь 65. Многие из них были погружены на поезд, который был остановлен вблизи Парижа в августе 1944 года подразделением войск «Свободной Франции» во главе с лейтенантом Александром Розенбергом, сыном Поля Розенберга. Эта история была изображена в фильме 1964 года «Поезд» с Бертом Ланкастером в главной роли.

Но картины Дега 1890 г. среди них не было, и ее местонахождение с момента похищения нацистами остается тайной. Картина впервые появилась в 1974 году, когда гамбургский арт-дилер Матиас Ханс, как говорят, выступил посредником в ее продаже швейцарскому покупателю. Затем она появилась в декабре 1987 года, когда Элейн Розенберг, невестка Поля Розенберга, нашла ее в каталоге продаж галереи Ханса в Гамбурге. Когда она связалась с галереей, чтобы сказать, что картина была похищена, Ханс сказал, что правила конфиденциальности не позволяют ему раскрыть имя владельца.

По словам детективов, нанятых семьей Розенберга, дальнейшие попытки продать картину предпринимались через посредников в Дании, Германии, Калифорнии, Нью-Йорке и Венеции. На одном этапе Ханс предложил семье выплатить ему компенсацию в размере 3 млн. евро, что вызвало у Марианны Розенберг возмущение. «Если вы покупаете картину у дилера, и получается, что картина украдена или подделана, на рынке произведений искусства принято, что дилер должен возместить вам ущерб», – сказала она. «Итак, если человек требует компенсацию, человек, который должен возместить ему ущерб, — это господин Ханс».

Из всех работ, украденных из парижской галереи Розенберга, картину Дега, описанную Марианной Розенберг как «изысканную», оказалось труднее всего вернуть. Немецкое правительство подписало Вашингтонские принципы, которым в следующем месяце исполнится 20 лет, и которые обязывают власти помогать возвращать украденные нацистами произведения искусства их законным владельцам, и министерство культуры ФРГ обратилось к Хансу с просьбой о сотрудничестве.

Однако Кристофер Маринелло, основатель организации Art Recovery International, базирующейся в Венеции, и представляющий наследников Розенберга, говорит, что оно могло бы пойти дальше: «В лучшем случае это было половинчатое усилие. Германия не только несет ответственность за действия своих предшественников, но и отвечает за стандарты, которые она реализует сегодня. Когда правительство не подает пример, оно дает рынку искусства повод прилагать минимум усилий, чтобы остановить торговлю разграбленными произведениями искусства».

В заявлении для Observer Ханс обвинил Маринелло в запугивании и в том, что он настроил против него «всю машину прессы». «Мне очень жаль, что семья Розенбергов пострадала от несправедливости при нацистском режиме. Мне также очень жаль, что я не смог добиться возвращения портрета, но я всегда выступал в роли посредника». Ханс добавил, что решение о том, что делать с картиной, исходило не от него, и что он не скажет, кто теперь владеет картиной.

Марианна Розенберг сказала, что она надеется, что решение семьи обнародовать их просьбу о возвращении Дега может теперь пробудить чью-то память. Она подчеркнула свою приверженность возвращению всех картин, украденных нацистами: «Поиски этих картин продолжаются в течение трех поколений. Возможно, не все  они сохранились. Некоторые из них, возможно, были восприняты как чересчур авангардные и сожжены, а некоторые, возможно, стали жертвами прискорбных происшествий во время войны, но я уверена, что большой процент где-то там. Они могут находиться в музеях или частных коллекциях. Кто знает?»

theguardian.com