Полин Бер де Периньон долго и упорно боролась за возвращение «Портрета дамы в роли Помоны», написанного Николя де Ларжильером в 1714 году, пишет журналистка «The Times of Israel» Рене Герт-Занд.

Произведение искусства когда-то принадлежало прадеду Бер де Периньон, известному французскому коллекционеру и меценату Жюлю Штраусу, которого нацисты вынудили продать его гораздо дешевле рыночной стоимости во время Холокоста. После того как портрет высотой 66,5 дюйма (в рамке), который хранился и демонстрировался в Государственном музее искусств Дрездена в Германии с октября 1959 года, был наконец доставлен в парижскую квартиру Бер де Периньон в январе 2021 года, он не провисел там долго – 27 января картина будет выставлена на аукцион «Sotheby’s» в Нью-Йорке 27 января по ориентировочной цене 1-1,5 миллиона долларов.

«Я с самого начала знала, что картина не принадлежит мне одной. У Жюля Штрауса 18 живых наследников, и картина является общей собственностью. Я не могла позволить себе купить картину у других», – объяснила Бер де Периньон в недавнем интервью «The Times of Israel». Среди наследников – двоюродный брат Бер де Периньон Эндрю Штраус, специалист по искусству, который много лет работал в «Sotheby’s». В мае 2014 года он сказал Бер де Периньон что в продаже некоторых произведений из коллекции Жюля Штрауса было «что-то подозрительное» и что его «ограбили».

Замечание Штрауса положило начало многолетнему поиску Бер де Периньон, чтобы точно понять, какие из примерно 500 произведений искусства из коллекции уроженца Франкфурта Жюля Штрауса были изъяты и что с ними случилось. Поиски, в свою очередь, предоставили материал для книги Бер де Периньон «Исчезнувшая коллекция». В 2020 году она была опубликована на французском языке в 2020 году, а в январе 2022 года вышел ее перевод на английский язык. Бер де Периньон, которая была соавтором сценариев фильмов и преподавала на семинарах по написанию текстов, не имела соответствующих знаний или навыков, чтобы отправиться в такое путешествие, но ее это не смутило. «По правде говоря, я все это выдумывала по ходу дела. Я начала это исследование очень рассеянно, рассматривая его со всех возможных точек зрения. На самом деле мой метод заключался в том, что у меня не было никакого метода», – пишет Бер де Периньон в своей книге.

Она следовала всем указаниям и получала указания от различных архивистов, историков и специалистов по реституции изъятых нацистами произведений искусства. Однако она сама провела все кропотливые исследования. «История Бер де Периньон уникальна тем, что она прошла свой путь практически самостоятельно, вместо того, чтобы нанять кого-то, и в отношении деталей, о которых она практически ничего не знала. У нее было мало связей с искусством, но она изучила весь процесс, от архивных исследований до создания дела о реституции», – заявил Ори Солтес, профессор Джорджтаунского университета и соучредитель Проекта по реституции произведений искусства Холокоста.

Ключевые исторические свидетельства, обнаруженные Бер де Периньон, были одновременно полезными и сбивающими с толку. Например, информация из каталогов аукционов иногда противоречила списку изъятых произведений искусства, составленному женой Жюля Мари-Луизой после войны, и записным книжкам самого Жюля, в которых перечислялись все произведения искусства, когда-либо приобретенные «навязчивым покупателем». (Бер де Периньон позаимствовала последнее определение у своего двоюродного брата покойного Мишеля Штрауса, который десятилетиями возглавлял отдел современного и импрессионистского искусства «Sotheby’s»).

Несмотря все усилия Бер де Периньон, ее архивные исследования и опросы пожилых родственников, она была не в состоянии ответить на вопрос о том, как и почему отставной банкир Жюль и Мари-Луиза сумели остаться в Париже во время войны, особенно когда их дети и внуки бежали в зону «Либре» («Свободная зона») на юге, а так много евреев из социальных и деловых кругов, в которых вращались Штраусы были депортированы в концентрационные лагеря. Нацисты даже захватили квартиру Жюля и Мари-Луизы на авеню Фош и выгнали их, но Мари-Луиза необъяснимым образом смогла вернуться туда после 1945 года и комфортно жить среди многих своих довоенных вещей. (Жюль умер от старости или естественных причин в 1943 году.) Самым разочаровывающим для автора было ее открытие, что музеи далеко не горят желанием отказываться от произведений искусства, даже когда им представлены досье с убедительными доказательствами того, что они были изъяты. Она была ошеломлена, когда директор Дрезденского музея предположил ей, что ее прадед был бы «счастлив продать свою картину за приличную цену». «Музеи заинтересованы в выяснении происхождения произведения искусства с точки зрения истории искусства, но они не заинтересованы в том, чтобы вернуть его тем, у кого оно было украдено. Бремя доказательств лежит на таких людях, как я, и это психологически изматывает», – заметила Бер де Периньон. «Впереди еще много работы. Этот процесс расплывчат и совсем не прозрачен. Вы чувствуете себя бессильным из-за всей этой бюрократии», – подчеркнула она.

Бер де Периньон также смогла найти рисунок итальянского художника 18 века Джованни Баттисты Тьеполо, который был похищен у Жюля Штрауса. Он оказался в коллекции Лувра после войны, и там никому не пришло в голову искать его владельца. Бер де Периньон нашла это ироничным и раздражающим, учитывая, что Жюль Штраус был щедрым покровителем Лувра. Он не только пожертвовал музею четыре картины, но и инициировал новую политику Лувра в области обрамления в 1900 году, которая сочетала картины с рамами того периода, в котором они были написаны. Штраус пожертвовал на этот проект около шестидесяти рам. Рисунок был возвращен семье на церемонии в апреле 2017 года в Министерстве культуры Франции, и с тех пор он был продан.

По словам Люсьена Симмонса, главы отдела реституции «Sotheby’s» картина Николя де Ларжильера, возвращенная наследникам Штрауса и выставленная на аукцион 27 января, «является одной из самых значительных работ художника, когда-либо выставлявшихся на аукцион, и сопоставима с другими шедеврами художника, выполненными примерно в то же время». «Натурщица «Портрета дамы в роли Помоны» традиционно идентифицировалась как Мари Мадлен де Ла Вьевиль, маркиза де Парабер (1693-1755), которая была любовницей Филиппа II, герцога Орлеанского, когда он был регентом Франции во время детства французского короля Людовика XV», – добавил он. Хотя исследования и проверки «Sotheby’s» помогли вернуть сотни произведений искусства за последние два десятилетия с момента создания специального отдела реституции, аукционный дом занялся этой картиной только после того, как она уже была возвращена ее законным владельцам.

Тем не менее «крайне важно почтить и восстановить историю этих еврейских коллекционеров и поделиться их историями, чтобы они стали неотъемлемой частью истории произведений и не были забыты. Каждое вновь обнаруженное подобное произведение искусства важно, поскольку оно представляет собой кульминацию истории жизни самого произведения искусства и соответствующей семьи», – заявил Симмонс. Бер де Периньон описала длительный и сложный процесс реституции как «поиск идентичности».

Это было больше о том, как она пыталась понять своего покойного отца (который умер, когда ей было 20 лет), чем о самом искусстве. «Книга на самом деле все о нем и о том, чего он не рассказал мне о моем наследии. Я больше огорчена этим, чем расстроена», – заявила Бер де Периньон. Ее отец в молодости, во время войны, стал католиком. И никогда не рассказывал о своем еврейском прошлом. Бер де Периньон никогда не знала о легендарной репутации Жюля Штрауса как коллекционера произведений искусства наряду с другими французскими еврейскими коллекционерами, такими как Шарль Эфрусси и Моиза де Камондо. «Я читал о людях, отвергающих идею о том, что они стали жертвами грабежа… в качестве защитного механизма… Возможно ли, чтобы мы, потомки Жюля, страдали от этого?

Штраусс по-немецки означает страус – неужели мы активно решили спрятать голову в песок, чтобы избежать правды?» – писала она. Все еще идентифицируя себя как католичку, Бер де Периньон рассказала, что этот путь к реституции помог ей определить, то что досталось ей от ее еврейских предков. «Я с пониманием отношусь к тому, как евреи ставят под сомнение те или иные идеи. Я всегда была такой», – заявила она. Бэр де Периньон заметила, что ей грустно видеть, как «Портрет леди в роли Помоны» исчез со стены после такой борьбы, чтобы доставить его туда. Но хотя ей нравилось любоваться красотой картины, она всегда следила за тем, что было самым важным. «Речь не о самой картине. Речь идет о памяти и справедливости», – заключила она