Легендарный импресарио Виктор Хоххаузер, умер в возрасте 95 лет
Семья легендарного лондонского импресарио Виктора Хоххаузера на этой неделе отдала дань памяти «единственному еврею, который мог заставить танцевать Красную армию», после того как он скончался 22 марта в возрасте 95 лет.
В интервью Jewish News 26 марта, его сын Саймон, бывший президент Объединенной синагоги и сопредседатель Milah UK, организации, защищающей право на обрезание, сказал, что семья «очень переживает его потерю».
Родившиеся в Словакии родители Виктора были набожными евреями, а его дедушка был главным раввином Венгрии, но вырос он именно в Англии после того, как его отец-промышленник перевез туда семью в 1938 году. После недолгого пребывания в Гейтсхеде молодой Виктор приехал в Лондон и обнаружил свое призвание ближе к концу войны, когда устроил концерт с целью сбора средств для местной синагоги и неожиданно привлек туда известных исполнителей. Перенесемся на несколько месяцев вперед, выделим ссуду в 200 фунтов стерлингов и добавим здоровую дозу наглости. Виктор наймет Альберт-Холл и закажет Лондонский симфонический оркестр. Это было только начало. На протяжении многих лет не было таланта в музыке или танце, для которого он не находил бы аудитории, когда он пересекал железный занавес в поисках самых громких имен.
«Это была фантастически насыщенная и долгая карьера», – сказал Саймон. «Он привозил всех великих артистов в Великобританию. Мало того, они стали личными друзьями семьи, отчасти потому, что они были отрезаны от Запада. Мстислав Ростропович (почитаемый русский виолончелист и дирижер) даже приехал к нам жить, когда его изгнали из Советского Союза». Это привело к проблемам – Виктор был впоследствии объявлен персоной нон-грата в СССР, – но на самом деле проблемы начались за несколько лет до того, когда советские власти обнаружили, что он помогал советским евреям. «Он был на связи со многими советскими евреями, включая главного раввина», – сказал Саймон. «Он брал для них необходимые предметы, такие как Агада, и организовывал отправку мацы, но он должен был быть очень осторожен».
Среди великих музыкантов, с которыми сблизился отец Саймона, был скрипач Иегуди Менухин, чье выступление Виктор организовал после того, как тогдашний менеджер Менухина недооценил упорство молодого импресарио в 1947 году. «Он видел во мне новичка», – объяснял позже Виктор с блеском в глазах. Он и Иегуди были друзьями на протяжении десятилетий. «Мой отец фактически стал раввином-советником Иегуди», – шутит Саймон, вспоминая, как Менухин – светский еврей, который, тем не менее, серьезно относился к своей еврейской идентичности, – иногда даже не подозревал, что будет записывать концерты в такие дни, как Рош а-Шана. Более чем за год до их знакомства Менухин вместе с британским композитором Бенджамином Бриттеном отправился в Берген-Бельзен, чтобы сыграть концерт для выживших, так что он лично увидел ужасы Холокоста.
«Мой отец начал свой бизнес в 1945 году и работал в офисе раввина Шонфельда. Доктор Шонфельд спасал сотни евреев из числа европейского еврейства, поэтому он оказался очень тесно вовлечен в эту деятельность и даже встретил мою мать благодаря этой деятельности». Виктор женился на Лилиан в 1949 году, и пара работала вместе 70 лет. «Это была совместная карьера, причем не просто как мужа и жены, а как импресарио», – говорит Саймон. «Моя мама все еще работает, ставит балет Большого театра в этом году в Королевской опере – в возрасте 92 лет. Это был потрясающий союз двоих – как в бизнесе, так и в браке, и любви».
В то время как Виктор вырос в строго ортодоксальной семье, а позже члены его семьи жили как в общине харедим, так и в современном Израиле, Саймон сказал, что у его отца «был очень широкий подход к жизни и он чувствовал себя комфортно в мире». Семья придерживалась ортодоксального иудаизма и проявляла большой интерес ко всем еврейским и израильским вопросам, «но ему было очень комфортно во всех сферах жизни, как в еврейском, так и в нееврейском мире». Он был острым в замечаниях и, несмотря на эгоизм, с которым ему приходилось справляться, умел говорить людям то, что они хотели услышать, но он также был очень добрым и теплым человеком. «Вы, конечно, ожидаете, что я скажу это, но он был искренним», – говорит Саймон. «Он был потрясающим с детьми. Его правнукам нравилось слушать его рассказы о его жизни в Восточной Европе, и он любил рассказывать им об этом».
Он передал своим потомкам «еврейские ценности, семейные ценности и любовь к учебе, потому что его предки были одними из величайших раввинов за последние 300 лет», – говорит Саймон, но на вопрос, каким был его отец как человек, он отвечает не колеблясь. «Он был чрезвычайно веселым человеком», – говорит он, улыбаясь. «У него было еврейско-идишское чувство юмора, сардоническое, остроумное. Он видел юмор во всем. Он едет, а машина впереди остановилась на зебре. Он говорит: «они делают мицву за мой счет». И поскольку он привозил сюда ансамбль Красной Армии, он хвастался, что он единственный еврей, который может заставить Красную Армию танцевать».
