Некоторые из руководителей еврейских организаций, прилетевшие в прибрежный южноафриканский город Дурбан в последнюю неделю августа 2001 года были взволнованы, пишет JTA. Они считали, что конференция ООН по борьбе с расизмом даст возможность обменяться нотами по делу, над которым еврейский мир работал на протяжении десятилетий. Другие, хорошо осведомленные о том, как функционирует Организация Объединенных Наций и ее членские организации, опасались некоторых участников, которые были известны тем, что неустанно направляли каждую международную конференцию к жалобам на Израиль. Третьи, кто следил за подготовкой к конференции, знали, что Иран, непримиримый враг Израиля, планирует взять на себя руководство процессом. Но никто не был подготовлен к тому, во что это превратилось – карнавал антисемитских заявлений, который каждую ночь доводил участников – евреев до слез и заставлял их опасаться за свою физическую безопасность.

«Это было хуже, чем я себе представлял», – вспоминал Ирвин Котлер, канадский юрист – правозащитник, который впоследствии стал министром юстиции своей страны. «Потому что это был праздник ненависти». Как принято на форумах ООН, правительственной конференции, которая проходила 2-9 сентября, предшествовала конференция неправительственных организаций, проходившая 27 августа-2 сентября. Конференция неправительственных организаций, по словам присутствовавших на ней участников – евреев, задала шаблон антиизраильской риторики на следующие 20 лет, представив аргумент, который сейчас все более распространен среди левых о том, что Израиль является государством апартеида, заслуживающим изоляции. Для многих это также открыло глаза на то, как критика Израиля, какой бы законной она ни была, может сочетаться с антисемитской повесткой дня. Неспособность присутствующих правозащитных организаций встать на защиту участников – евреев, которые ушли под насмешки и угрозы, создала раскол, который сохраняется до сих пор.

Более десятка стран, включая США, Канаду, Германию, Францию, Италию и Великобританию, бойкотируют конференцию «Дурбан IV» в этом году из-за ее антисемитской истории. JTA поговорило с девятью официальными лицами – евреями, присутствовавшими на конференции 2001 года, в том числе с Котлером, который тогда был членом канадского парламента. Кроме него о конференции вспоминали Стейси Бёрдетт, в то время заместитель директора по связям с государственными органами Антидиффамационной лиги; раввин Абрахам Купер, заместитель декана Центра Симона Визенталя; Феличе Гаер, директор Института Джейкоба Блауштайна по развитию прав человека Американского еврейского комитета; Ричард Хайдеман, тогдашний президент «Б’най Брит»; Филлис Хайдеман, его жена, посетившая ряд конференций ООН в качестве делегата «Б’най Брит»; Дэвид Киллион, тогдашний руководитель аппарата члена палаты представителей Тома Лантоса, единственного пережившего Холокост, когда-либо избранного в Конгресс, который возглавлял делегацию США на правительственной конференции; Эдуардо Кон, директор «Б’най Брит» по делам Латинской Америки.

Котлер вспоминал, что когда в 1997 году было впервые объявлено о проведении всемирной конференции против расизма в Южной Африке в 2001 году, «я ждал ее с нетерпением, если не с волнением, потому что это будет первая всемирная конференция против расизма в 21 веке. И я чувствовал, что это даст недостаточно представленным группам право голоса и присутствие. Во-вторых, это будет первая международная конференция по правам человека 21 века. Права человека стали новой светской религией нашего времени, и эта конференция будет столь же своевременной, сколь и важной. И, в-третьих, это происходило в Дурбане, Южная Африка. Я не только давно участвовал в движении против апартеида, но и был арестован за это».

Бёрдетт отметила, что для нее это было похоже на «конец антисемитизма». «При подготовке к Дурбану я сосредоточилась на том, чтобы у АДЛ было хорошее место для проведения мероприятий на наших тренингах по борьбе с расизмом. Так что в этом была небольшая доля наивности». Ричард Хайдеман отмечал, что раньше, когда действовала резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 1975 года, приравнивавшая сионизм к расизму, конференции ООН были буквально пронизаны «ненавистью к Израилю и еврейскому народу», но после отмены этой резолюции в 1991 году появилась надежда на то, что Израиль не будет в центре внимания в Дурбане. Гаер подчеркивала, что поскольку генеральным секретарем ООН был Кофи Аннан, который сыграл важную роль в учреждении Международного дня памяти жертв Холокоста, и который был женат на племяннице Рауля Валленберга Нане Лагергрен, «мы ожидали, что всемирная конференция по расизму могла бы не только бороться с бедствием расизма, … но и могла бы также решить расовые проблемы в отдельных странах. Те из нас, кто был вовлечен в еврейские организации, также почувствовали, что это была возможность, когда мы могли поговорить о борьбе с антисемитизмом как об одной из целого ряда форм нетерпимости, расовой дискриминации и расизма, которые необходимо искоренить».

Купер подчеркнул, что, когда они приехали «мы уже видели грозовые тучи, хотя никто не имел ни малейшего представления о том, насколько плохо это будет».

JTA отмечает, что, оглядываясь назад, можно увидеть признаки того, что были игроки, намеревающиеся сделать Израиль центром внимания конференции. Основной конференции предшествовали в конце 2000-начале 2001 года региональные конференции. Последняя региональная конференция для азиатских стран состоялась в Тегеране в феврале 2001 года. Иран отказал израильтянам и еврейским организациям в участии в ней. Центр Симона Визенталя, еще одна еврейская организация, аккредитованная при Организации Объединенных Наций, обратилась к Верховному комиссару ООН по правам человека Мэри Робинсон, бывшему президенту Ирландии, которая организовывала конференцию, с просьбой перенести место проведения конференции в другую азиатскую страну. Робинсон отказалась, но пообещала, что заставит иранцев позволить присутствовать еврейским и израильским представителям. Но, как отмечал Купер разрешение на вылет было получено уже после того, как последние самолеты из Парижа и Нью-Йорка вылетели в Тегеран, в результате чего евреи и израильтяне, так и не попали на конференцию.

В то время как еврейские и израильские делегаты могли влиять на итоговые заявления на региональных подготовительных конференциях в Африке, Латинской Америке и Европе, манёвр Ирана означал, что азиатский итоговый документ сведется к обвинению Израиля. Так и получилось. Израиль обвинялся в «этнической чистке», применении «апартеида нового типа» и «преступлении против человечности» и заявлялось, что сионизм «основан на расовом превосходстве». Большая часть документа, подготовленного под влиянием Ирана, стала шаблоном для декларации НПО на Дурбанской конференции. Котлер оценил эти обвинения как «одни из самых непристойных» со времен окончания Второй мировой войны». К моменту начала конференции Вторая интифада длилась почти год, и одним из самых ярких ее образов, заснятых на видео, стало убийство 30 сентября 2000 года 12-летнего Мухаммеда ад-Дурры. Палестинец попал под перекрестный огонь во время боя между израильтянами и палестинцами. Изображения ад-Дурры распространились на конференции, в том числе на футболках. «Убит 30 сентября 2000 года за то, что был палестинцем», – гласила футболка с одной стороны. На другой стороне было написано «Оккупация = колониализм = расизм. Покончить с израильским апартеидом».

Как отмечала Бёрдетт палестинцам удалось создать атмосферу сочувствия. Ричард Хайдеман отметил: «То, с чем мы столкнулись, было феноменальным с точки зрения видимого выражения ненависти, не только плакатов, но и фотографий, и разговоров о евреях и израильтянах как об убийцах». «Я видел, как взрослые мужчины плачут». Вскоре после приземления участники конференции заметили вездесущую листовку с изображением Адольфа Гитлера. «А ЧТО, ЕСЛИ БЫ Я ВЫИГРАЛ?» – спрашивал он. «Хорошие вещи: не было бы ни Израиля, ни палестинского кровопролития». Союз арабских юристов также распространял брошюры, наполненные карикатурами на крючконосых евреев, пронзающих палестинских детей, с их клыков капала кровь, из их глаз торчали ракеты, или поблизости стояли горшки с деньгами. Были доступны копии печально известного антисемитского текста «Протоколы сионских мудрецов».

Призывы к организаторам убрать эти материалы остались без внимания. Конфронтационные образы нашли отражение в личных встречах. Протестующие окружили студентов-евреев, которые встали возле палатки для журналистов, и кричали на них. Кон вспоминал, что они не могли спокойно выступать, поскольку каждое выступление участников – евреев сопровождалось криками: «Вы убиваете палестинцев, вы как нацисты, вы расисты, апартеид» и т.д. По словам Купера Гильдия юристов из Египта делала политические карикатуры, которые в буквальном смысле были бы уместны в «Der Sturmer». «Над нашими попытками удалить их в основном смеялись. Поэтому мы созвали пресс-конференцию. На этой пресс-конференции, еще до того, как мы начали, группа иранских женщин в черном ворвалась на пресс-конференцию и пыталась опрокинуть штендер (трибуну) и «убить» пресс-конференцию. В конце концов они были физически удалены. Итак, физическое запугивание имело место».

Кон рассказал, что к нему подошел уругвайский министр образования Антонио Меркадер и сказал, «что это рискованно, нам нужна защита. Я имею в виду, что это было невероятно. Мы были на конференции ООН». В пятницу, 31 августа, еврейская делегация узнала, что южноафриканские профсоюзы проводят массовую пропалестинскую демонстрацию на территории для проведения конференций, стадионе для игры в крикет в Кингсмиде. Сотрудники службы безопасности предупредили участников конференции – евреев, чтобы те держались подальше. Купер вспоминал, как к нему подошел начальник полиции Дурбана и сказал следующее: «Раввин, пожалуйста, я прошу Вас, не пытайтесь сегодня идти отсюда в еврейский общинный центр». Он сказал: «Мы не можем гарантировать вашу безопасность», – отметил Купер. Он как раз стал свидетелем демонстрации, в которой участвовали 20000 человек, в ходе которой был вывешен баннер с надписью «Гитлер был прав», бесплатно раздавались «Протоколы Сионских мудрецов».

По словам Бёрдетт они отправили SMS на все мобильные телефоны: «Не приближайтесь к этой демонстрации», из-за ее антисемитизма. Участники демонстрации, по ее словам, были одеты в футболки с надписью «Апартеидный Израиль». По словам Купера единственным «спасательным кругом» для еврейских организаций был еврейский общинный центр Дурбана. «Это было то место, куда мы приходили ночью, чтобы зализать наши раны, где я видел, как взрослые мужчины плачут. Это было так плохо», – отметил он.

Вечером в субботу, 1 сентября, участники конференции собрались, чтобы выработать окончательный текст декларации НПО. Это была хаотическая сцена, но руководящий комитет добился некоторого порядка, позволив каждой организацию предложить поправку, определяющую дискриминацию, от которой они страдают. Это побудило еврейскую делегацию предложить поправку, которая выступала бы против антисионизма конференции и ссылалась на всплеск антисемитизма во всем мире после начала Второй интифады. В ней говорилось: «Мы обеспокоены распространением антисионизма и попыток делегитимизировать Государство Израиль с помощью очень недостоверных обвинений в геноциде, военных преступлениях, преступлениях против человечности, этнических чистках и апартеиде как опасной современной формы антисемитизма, ведущей к поджогам синагог, вооруженным нападениям на евреев, подстрекательству к убийствам и убийствам ни в чем не повинных евреев за их поддержку существования Государства Израиль, утверждению права на самоопределение еврейского народа и попытки через Государство Израиль сохранить свою культурную и религиозную самобытность».

Конференция подавляющим большинством отклонила поправку, и только делегации из Центральной Европы и рома присоединились к еврейской делегации, поддержав ее включение. Это был переломный момент. Вся еврейская делегация поднялась, чтобы уйти, а толпа разразилась криками и угрозами. Ричард Хайдеман вспоминал о насмешках, а Кон — о грубых оскорблениях и даже угрозе нападения, которое предотвратила охрана конференции. Последствия Администрация Джорджа Буша-младшего направила на правительственную часть конференции делегацию во главе с конгрессменом Томом Лантосом, высокопоставленным членом Комитета по международным отношениям Палаты представителей США. (Лантос умер в 2008 году.) По указанию администрации Буша Лантос покинул конференцию 3 сентября. В отчете о конференциях в Дурбане, опубликованном в 2002 году в журнале Школы международных отношений Флетчера Университета Тафтса, Лантос изложил причины ухода, главной из которых было требование Мэри Робинсон о включении в декларацию конференции упоминания израильско-палестинского конфликта – единственного конфликта, который был специально упомянут. Он также сослался на провал предшествующей конференции НПО. В трех критических абзацах Лантос, которого в еврейских организациях очень уважали, навсегда изменил отношение этих организаций к правозащитным НПО. «Не всегда можно рассчитывать на то, что НПО будут развивать либеральные ценности», – написал он.

«Лидеры великих западных правозащитных НПО, таких, как «Human Rights Watch», Комитет юристов по правам человека и «Amnesty International», приняли участие в Форуме НПО в Дурбане. Поразительно, но они почти ничего не сделали, чтобы осудить деятельность радикалов в их среде. Они не сделали никаких заявлений, протестующих против унижения механизмов и условий защиты прав человека, происходящих у них на глазах, и они не поддержали принципиальную позицию, которую администрация Буша заняла против выделения Израиля и евреев для нападок и критики на конференции».

Киллион отмечал, в связи с этим: «Роль, которую Соединенные Штаты играли, чтобы уравнять правила игры для Израиля, была абсолютно критической. Это было сделано на уровне правительства, потому что НПО не помогали. И я был увлечен этим до конца своей карьеры, и я смог делать это в ЮНЕСКО». НПО написали специальное письмо с возражениями против статьи Лантоса, заявив, что они высказались на пресс-конференции и что Лантос проигнорировал достижения конференции: повышение уровня международной дискуссии о наследии рабства и привлечение внимания к угнетенным общинам, которые до этого были вне поля зрения, в том числе к цыганам и далитам. Но тон был задан.

Киллион подчеркнул по этому поводу «Том Лантос был очень тактическим и стратегическим парнем. Я имею в виду, он был расстроен их поведением. И, объявив об этом, сделав это достоянием общественности, он надеялся, что, будет продуктивно бросить эту бомбу, расшатать их и вызвать некоторые мысли и, возможно, некоторые изменения». Бывший руководитель еврейской организации отметила: «Многое из того, что он сказал, было точным. Но на самом деле характеристика НПО была неверной». (НПО заявили, что конференция была разнообразной, с одновременными семинарами. И что они не заметили всех проявлений антисемитизма.) Но затем рассказ Лантоса стал нарративом и историей, и в то время, и за последние два десятилетия, когда еврейская община должна была удвоить отношения с НПО. Лантос написал нарратив, где разгромил некоторых партнеров, с которыми еврейская община должна была работать последние 20 лет. Бёрдетт подчеркнула, что это был переломный момент, когда две разные части еврейской общины пришли к двум разным выводам и ответам. «И это расхождение по-прежнему вызывает разногласия в отношении того, как еврейская община реагирует на антисемитизм в прогрессивных движениях. Большая группа людей увидела в Дурбане предупреждение о том, что антисемитизм никогда не исчезнет, ​​мы не можем полагаться на других.

А затем вторая группа людей увидела в Дурбане предупреждение о том, что нам предстоит проделать большую работу, чтобы восстановить антисемитизм в перечне нарушений прав человека, что у нас есть реальная проблема с тем, как расположить евреев в движении за гражданские права и расовую справедливость. Потому что большинство евреев до сих пор считают это движение своим моральным и идеологическим домом. Поэтому Дурбан поставил перед нами сложные вопросы, с которыми мы сталкиваемся 20 лет спустя», – отметила она.

Декларация НПО, принятая после того, как делегаты – евреи покинули форум, называла Израиль «расистским государством», настаивала на повторном признании сионизма расизмом и обвиняла Израиль в геноциде. М. Робинсон осудила эти формулировки и отказалась официально передать объемистую заключительную декларацию правительствам в начале конференции, что было беспрецедентным.

Купер заявил: «Заключительный документ, за который проголосовали после того, как мы уехали, был настолько плохим, что Мэри Робинсон сама отвергла его и, так и не передала в ООН. Он потопил Мэри Робинсон». (Робинсон надеялась стать первой женщиной – генеральным секретарем ООН, но эти амбиции были разбиты во многом из-за провала в Дурбане.) Тем не менее, по мнению участников конференции, окончательный документ не был провальным. Он стал основой нарратива об Израиле, популярного среди левых. «Возрождение тезиса «сионизм — это расизм», все, с чем мы боремся сегодня, этот сценарий был написан и завершен под наблюдением 3600 НПО. Без демонизации Израиля в глобальной схеме вещей в Дурбане не было бы движения BDS. Нарратив, с которым мы все боремся сегодня, был написан тогда», – подчеркивает Купер. «Обвинение Израиля как государства апартеида зародилось в Дурбане. Это произошло в Дурбане. Дурбан стал переломным моментом для демонологического антисемитизма, который мы наблюдаем сегодня, когда Израиль обвиняют во всех бедах мира, что Израиль и еврейский народ являются врагами добра, воплощением всего этого зла. Моя жена всегда говорит, что я вернулся из Дурбана изменившимся. Я прибыл в Монреаль 10 сентября того же дня и проснулся утром перед 11 сентября. Я поговорил с коллегой, и она сказала мне, что 11 сентября стало «Хрустальной ночью» террора, а Дурбан стал его «Майн кампф». Те из нас, кто был в Дурбане, поняли это заявление, потому что это был план, переломный момент, спусковой крючок для старого-нового глобального антисемитизма, который мы сейчас переживаем», – отмечает Котлер.

«Конференция в Дурбане определенно стала поворотным моментом для многих, особенно для определенного поколения еврейских лидеров. А также потому, что это было наиболее заметное проявление антисемитского поведения … Попытка нормализовать такое поведение сделала его чем-то, к чему вы должны обратиться, о чем нужно говорить», – заявила Гаер.