Непреходящие образы десятилетия 2011-2020 годов в Сирии вполне могут быть образами ужасного, почти непостижимого насилия, попадающего в западные дома как жуткое зрелище на телеэкране, отмечает «The Times of Israel».

Десять лет назад, в марте 2011 года, протестующие в городах Сирии вышли на улицы, требуя реформ и соблюдения гражданских прав. Демонстрации быстро превратились в полномасштабное вооруженное восстание против режима Башара Асада. В последующие годы сцены шокирующей, неумолимой жестокости стали почти обыденностью. Но что, пожалуй, наиболее сильно привлекло внимание Запада, так это серия видеороликов радикальной суннитской организации «Исламское государство», показывающих ужасные казни путем обезглавливания, сожжения и утопления. ИГ распространяло ролики через социальные сети, охватывая весь мир, наращивая усилия по вербовке новичков и доминируя в новостях на Западе. Многие жертвы ИГ в Сирии были журналистами или гуманитарными работниками из западных стран, и сцены инсценированной, но вполне реальной жестокости и кровопролития транслируемые в западные дома — в сочетании с инсценированным голливудским насилием, которое большинство американцев привыкли видеть в телесериалах, таких как «Игра Престолов» с его графическими изображениями кровопролития и изнасилований – превратили далекую войну в реальную угрозу.

Эти сцены жестокости доходили и до израильских экранов, но у израильтян был еще один способ стать свидетелями разворачивающейся катастрофы в Сирии. Можно было просто подъехать к одному из множества вулканических курганов на Голанских высотах и ​​посмотреть на восток. В небо поднимались клубы дыма, и с сирийской стороны плато доносились хлопки не слишком далеких взрывов, пока джихадисты, силы режима и иностранные войска сражались друг с другом вблизи северо-восточной границы Израиля. Для Израиля война не была чем-то далеким. И даже несмотря на то, что страна сопротивлялась, она в конечном итоге обнаружила, что у нее нет другого выбора, кроме как ориентироваться в многочисленных аспектах войны и внесенных ею изменений в регионе.

«Израиль не осознал последствий хаоса в Сирии …

Израиль не осознал должным образом степень иранского влияния в Сирии», – заявила Кармит Валенси, соавтор новой книги о войне, написанной совместно с Итамаром Рабиновичем, бывшим послом Израиля в США. Спустя десять лет после начала конфликта Израиль может указать на значительные успехи в своей политике управления жестоким конфликтом, ведущимся на его границах. Но по мере того, как война, похоже, заканчивается, вырисовываются новые угрозы для Израиля.

Реквием по чему?

«Сирийский реквием: Гражданская война и ее последствия» делает смелое заявление самим своим названием. Он основывается на идее, что нечто фундаментально сирийское ушло в прошлое, чтобы никогда не вернуться. «Сирия изменилась до неузнаваемости, – заявила Валенси, руководитель сирийской исследовательской программы в Институте исследований национальной безопасности в Тель-Авиве.

«Сирии в том виде, в каком мы ее знаем – Сирии последних 30 лет, которая была построена Хафезом Асадом как сильное, сплоченное государство, очень важный региональный игрок и в некоторой степени даже международный игрок – сейчас не существует», – согласился Рабинович, который в прошлом был главным израильским переговорщиком с Сирией. Страна находится в руинах после десятилетия гражданской войны, в результате которой погибло полмиллиона человек, половина населения стала беженцами, а экономика была разрушена. Иностранные войска – российские, иранские, турецкие – контролируют значительную часть страны. Полуавтономные курды владеют 20% сирийской территории.

Сирия исчезла и в других отношениях. Когда-то важный арабский культурный центр, Дамаск теперь лишен своих ведущих деятелей искусства, которые бежали из своей беспокойной родины в Европу и за ее пределы. Исчез и образ Сирии, занимавший столь важное место в сознании израильских лидеров. С момента основания Израиля Сирия была одной из самых серьезных угроз его существованию. Она играла центральную роль в большинстве крупных конфликтов Израиля и продолжала воевать с Израилем даже после того, как Иордания и Египет поняли, что они не могут победить еврейское государство путем насилия. До 2011 года она представляла серьезную угрозу, будучи противником, против которого ЦАХАЛ направил большую часть своих сил. Сирия также способна решить проблемы безопасности Израиля, по крайней мере, в умах лиц, принимающих решения в Иерусалиме.

В 1980-х и 1990-х годах, когда израильские силы сражались с палестинскими террористами, а затем с террористами «Хезболлы» – а иногда и с сирийскими войсками – на юге Ливана, Израиль смотрел на Сирию как на ключ к достижению спокойствия на своей северной границе. ЦАХАЛ избрал оборонительную роль в «зоне безопасности», ожидая, что политики в конечном итоге подпишут мирное соглашение с Сирией, по условиям которого Хафез Асад позаботится о разоружении «Хезболлы».

Сирии больше нет, утверждают авторы, но что осталось? И с каким соседом Израиль будет жить дальше?

Арена для конфликта

В своей работе 1965 года «Борьба за Сирию» британский писатель Патрик Сил изобразил Сирию как слабое государство, которое служит ареной для региональных и глобальных конфликтов, хотя, возможно, он и преувеличивал. По словам Рабиновича, «Сирия при Хафезе Асаде была мощным региональным игроком. Она контролировала Ливан. Она вмешивалась в палестинскую политику, в иорданскую политику, проецировалась на Аравийский полуостров. За ней ухаживали и Москва, и Вашингтон. В этом отношении она была весьма успешной». Тем не менее режим Асада стоял на глиняных ногах, опираясь на поддержку алавитского меньшинства. Как и его отец, Башар Асад возвысил членов семьи, чтобы защитить его власть – более молодое, более современное поколение, но, по мнению многих сирийцев, более жадное в накоплении богатства.

Самым серьезным испытанием для Асада стали восстания «арабской весны», охватившие регион и достигшие Сирии в марте 2011 года. Его ответом на первоначально мирные протесты было спустить с привязи силы безопасности, чтобы их подавить. Вместо этого протесты росли, превратившись позже в вооруженный мятеж, поддерживаемый Турцией, США и арабскими странами Персидского залива. Его армия раскололась. Когда его армия была близка к краху, Асад открыл свою страну для вооруженных сил России и Ирана, и их ставленников. Города были превращены в пыль. Его обвинили в применении химического оружия против своего народа и массовом убийстве или заключении в тюрьму противников. Миллионы сирийцев бежали в соседние страны, Европу или за ее пределы. Сегодня Сирия действительно соответствует описанию Сила, поскольку Иран, Турция, Россия, Израиль и США – а также связанные с ними ополченцы – борются за власть в ней.

Распад сирийского государства стал проблемой не только для сирийцев. Миллионы сирийцев покинули страну, создав кризис беженцев в Турции, Ираке, Иордании, Ливане и других странах. В Европе из-за потока сирийских беженцев разгорелись ожесточенные дебаты по таким вопросам, как идентичность Европы, национальное государство и права человека. Насилие грозило перекинуться на Иорданию и Израиль, и ведущие СМИ – New «York Times», BBC, «The New Yorker» – задались вопросом, ознаменовала ли сирийская гражданская война конец Ближнего Востока, созданного соглашением Сайкса-Пико 1916 года, которое разделило регион на отдельные государства. Однако Израиль не хотел участвовать в этом.

«Политика, принятая и объявленная правительством Нетаньяху, держала Израиль в стороне от сирийского конфликта, – пишут Рабинович и Валенси, – за тремя важными исключениями: Израиль был готов предложить осторожную гуманитарную помощь; он будет вести ответный огонь в случае обстрела или артиллерийского обстрела своей территории; и он будет препятствовать (не принимая ответственности) передаче новейших систем вооружения «Хезболле» или попаданию оружия массового поражения (химическое или биологическое) в руки террористов».

Что касается режима Асада, Израиль счел предпочтительным остаться с «известным ему дьяволом» – термин, который премьер-министр Ариэль Шарон использовал в 2005 году, чтобы убедить Джорджа Буша не настаивать на смене режима в Сирии. Сирийская граница была самой спокойной для Израиля с 1973 года, и, как рассуждали израильские лидеры, в случае падения режима его заменит суннитский джихадист, который будет действовать гораздо более агрессивно.

Израиль все еще переживает травму ливанской оккупации, когда его попытки вмешаться во внутреннюю политику арабской страны привели к 18-летнему «болоту», в результате которого погибли сотни солдат ЦАХАЛа. По мере того как сирийская война продолжалась, это мнение начало меняться. «Я думаю, что в последние несколько лет Израиль начал понимать, что было не так уж правильно предполагать, что Башар Асад – лучший вариант для нас», – заявил Рабинович. «Прежде всего, со стратегической точки зрения, Израиль сегодня признает тот факт, что именно Башар допустил закрепление Ирана в Сирии. И пока это зависит от него, он ничего не сделает, чтобы устранить иранское присутствие».

Хотя Израиль наносил удары по целям в Сирии на протяжении всего конфликта – в том числе в январе 2015 года по колонне возле Кунейтры, в результате которых погиб иранский генерал и высокопоставленные командиры «Хезболлы», – в 2016 году он активизировал операции против иранских объектов в Сирии. Атаки были частью так называемой «кампании между войнами», стратегии, направленной на то, чтобы нанести ущерб усилиям Ирана по поставке высокоточного оружия своим вассалам и укреплению его позиций на границах Израиля, при этом не позволяя напряженности перерасти в открытую войну. Атаки Израиля были «слишком незначительны, и слишком запоздали», – сетовала Валенси. Иран уже прочно обосновался в Сирии, играя ведущую роль в ее культуре, религиозных делах, экономике и вооруженных силах.

К концу 2016 года война достигла переломного момента. Силы режима захватили Алеппо, крупнейший город Сирии, и стало ясно, что Асад и его иранские гости останутся там. Выживание Асада означало, что Израиль должен был подготовиться к возрожденному режиму при твердой поддержке России и Ирана, который стремился открыть фронт против Израиля на Голанских высотах.

Война и противоречия

США также изначально стремились держаться подальше от конфликта, хотя неуклюжий подход Вашингтона к использованию Асадом химического оружия в конечном итоге поддержал Асада, утверждает Валенси.

В августе 2012 года президент Барак Обама заявил: «Мы очень ясно дали понять режиму Асада, что «красная линия» для нас состоит в том, что мы начинаем видеть, как перемещается или используется химическое оружие. Это изменило бы наши намерения». Угроза, казалось, действовала до августа 2013 года, когда силы режима атаковали контролируемые повстанцами пригороды Дамаска с применением химического оружия.

После того как Обама публично представил Конгрессу аргументы в пользу военного удара, он отступил и вместо этого принял согласие Сирии на американо-российское соглашение, предполагавшее передачу Асадом его запасов химического оружия. «Я думаю, что это было одно из самых важных решений Америки в отношении сирийского конфликта», – заявила Валенси.

«Это оказало огромное влияние на ход событий в следующие несколько лет. Я думаю, что, когда Обама решил проигнорировать свои собственные «красные линии» и воздержаться от наказания Асада за массовое применение химического оружия против граждан, это был один из самых важных поворотных моментов сирийского кризиса. Это в конечном итоге проложило путь к военному вмешательству России и, что еще более важно, нанесло смертельный удар сирийской оппозиции». США потребовались успехи ИГ в Сирии и Ираке, чтобы Вашингтон вмешался в 2014 году, нанеся авиаудары по сирийской земле, будучи главой глобальной коалиции против джихадистов. Год спустя Москва перешла на сторону Асада, сделав шаг, который переломил ход войны. Россия, у которой есть важная военно-морская база в Сирии, вмешалась в войну в сентябре 2015 года, когда она направила в страну войска, чтобы предотвратить крах режима. Этот шаг последовал за визитом в Москву бывшего командующего «Силами «Кудс» КСИР Касема Сулеймани, который, как сообщается, предложил взаимодействие иранских сухопутных сил вместе с союзными иракскими и ливанскими истребителями и российской авиацией.

«Путин стремился продемонстрировать возможности России и ее статус глобального военного игрока и регионального посредника», – пояснил Рабинович. «Москва больше всего заинтересована в стабилизации ситуации в Сирии, а также стремится содействовать политическому урегулированию и восстановлению с целью обеспечения долгосрочных военно-воздушных и военно-морских баз». Взаимоотношения между Россией и Ираном, хотя и помогли спасти Асада, со временем обострились. «Москву все больше беспокоила агрессивная кампания Ирана по закреплению в Сирии в 2017 и 2018 годах», – пишут Рабинович и Валенси. «Эта кампания ослабила усилия России по достижению стабильности в Сирии и спровоцировала ответные меры Израиля. Россия терпела военную кампанию Израиля против строительства иранской военной инфраструктуры в Сирии, но также испытывала все большее беспокойство по этому поводу».

Россия вынудила Иран отвести многие свои войска и вассальные ополчения от границы с Израилем. Также имели место столкновения между проиранскими и пророссийскими ополченцами в Сирии. По мере наращивания темпов восстановления Иран и Россия конкурируют с сирийским режимом за экономические соглашения. «После того, как Асад выиграл главный военный конфликт, необходимость в иранской пехоте для России определенно уменьшилась», – подчеркнула Валенси.

«Москву все больше беспокоил иранский план и стремление закрепиться в Сирии, и Россия в основном стремится стабилизировать ситуацию. И здесь Иран стал для России больше обузой, чем активом». Подобно тому, как Сил описал Сирию как место конфликтов более могущественных игроков, Израиль также является игроком в Сирии лишь в той мере, в какой Россия и США позволяют ему действовать. Авторы утверждают, что Израилю во главе с премьер-министром Биньямином Нетаньяху удалось вести войну, оставаясь на стороне США, а также находить точки соприкосновения для поддержания рабочих отношений с Россией, несмотря на несколько напряженных периодов. Но эти проблемы будут только расти по мере появления новой Сирии, включая армию, воссозданную с помощью России и Ирана. Пока Асад не заинтересован в прямом конфликте с Израилем.

Авторы утверждают, что Иерусалима должен стремиться к сохранению свободы действий для предотвращения создания иранских укреплений и передачи оружия. «Единственный рычаг воздействия, который есть у Израиля – через США или Россию», – заключил Рабинович. «Мы определенно должны признать нашу ограниченную способность формировать политическую ситуацию в Сирии».