Свое 25-летие популярный журнал отмечает переходом на самоокупаемость, оставляя кредо незыблемым. Главный редактор «Лехаим» — об обнаженке, случайно попавшей на обложку, обвинениях в работе на «бандеровцев» и «ватников», а также о разнице между точными науками, которую затруднился понять известный публицист
— Я не застал «Лехаим» в самом начале его развития, но могу предположить, что он не отличался от типичного в постперестроечную эпоху еврейского СМИ. Само название предполагает стандартный набор материалов: недельная глава Торы, статья об очередном празднике, немножко анекдотов про Рабиновича. Чем был вызваны последующие изменения?
— Вам повезло, что вы не видели «Лехаим» 25-летней давности. Слово «типичный» в данном случае не подходит, потому что российских аналогов тогда еще не существовало. Это была довольно самодеятельная штука, которая делалась по принципу «немного о религии, немного пропаганды». Объем журнала поначалу был небольшим — в первом номере восемь полос, во втором, кажется, тридцать две.
«Лехаим» состоял из переводов и перепечаток. Был такой американский русскоязычный журнал «Свет», который выпускал раввин Моше-Хаим Левин, оттуда мы активно брали материалы. Просветительская задача стояла на уровне ликбеза — грамотно рассказать об элементарных вещах.
— Вы занимались редакторской работой искренне или просто выполняли заказ?
— Я работал от чистого сердца, потому что ничего не понимал и был человеком идеологизированным. Меня смущал не столько посыл, сколько форма подачи. Я не слишком отчетливо понимал, что должно быть. Понимание пришло со временем. Не я изменил концепцию, а публика поменялась. То, что шло на ура в 1990 году, к концу 1993-го уже вызывало недоумение, воспринималось как убожество и примитивизм.
Во втором или третьем номере произошла забавная история. Она помножилась на личную драму — в Одессе умер мой дед, я уехал на похороны. Журнал готовился в печать без меня. Время было доинтернетное, и художественный редактор поместил на обложку свою собственную картину: Рахель у колодца в прозрачной тунике. То есть голая.
Я приехал, увидел журнал напечатанным в 30 000 экземпляров. Мне было 19 лет, я был вполне обычным учеником ешивы и пришел в ужас от увиденного.
— А дальше что? Тираж уничтожили?
— Мы не придумали ничего лучше, чем заклеить обложки рекламой какого-то мероприятия, которое должно было пройти в Пурим. Один циничный приятель сказал мне: «Вот так у вас всё, снаружи — Пурим, а внутри — голая баба».
New Yorker не меняется
Борух Горин (фото: Борис Бухман)
— Ваш журнал положительно отличается и от нынешних еврейских изданий на русском языке. Я периодически просматриваю общинные газеты и журналы, которые выходят, скажем, в Казахстане, на Украине. Там мало что изменилось за четверть века. Но пипл, как говорится, хавает.
— Эти издания продолжают начатую линию не от хорошей жизни. Если ты не понимаешь, что надо делать, к тому же у тебя отсутствуют издательские и журналистские навыки, а также средства, ничего не получится. Какими хорошими ни были бы помыслы, если нет денег на нормальный дизайн и гонорары, потолок не пробить.
— Перейдем к болезненной теме. Не так давно из-за общего финансового кризиса ФЕОР перестал закупать «Лехаим» для распространения в еврейских общинах. Что будет дальше и откуда возьмутся новые читатели, готовые платить за журнал?
— Всегда было два параллельных потока. Первый — это постоянно уменьшающийся резерв общинного заказа. Это когда не только община, но и «Джойнт» или какой-нибудь культурный центр платит за определенное количество экземпляров и дальше распространяет их, как ему угодно. В одной общине «Лехаим» мог распространяться среди спонсоров, в другой — по платной подписке, в третьей — среди интеллигенции.
Это была достаточно здоровая конкуренция на общинном уровне. Потому что были более дешевые предложения для организаций и заказы делались, исходя из того, что пипл хавает. Разносторонний пипл.
С другой стороны, уже довольно давно функционировала наша собственная система распространения — по подписке вне России, продажа в магазинах и так далее. К этому прибавился еще и интернет, который достаточно ясно показывает, что пипл хавает на самом деле. Это индекс цитируемости, упоминание серьезными источниками, перепечатки с разрешения издателя, переводы на другие языки.
Еще одна категория читателей — это, как ни парадоксально, авторы. Особенно с учетом интернет-версии. Поэтому можно сказать, что в последние годы мы почувствовали себя в высшей лиге: лучшие русскоязычные публицисты, эксперты, исследователи воспринимают «Лехаим» как серьезный источник, а не как общинное СМИ.
Исходя из этого, к эпохам больших кризисов мы подошли достаточно подготовленными. Сейчас мы с оптимизмом наблюдаем за тем, как журнал выживает и открывает для себя новые горизонты.
— Ожидается ли в связи с этим смена формата?
— А New Yorker думает меняться? Есть ряд изданий, которые занимают особое место в истории благодаря тому, что держатся традиций. Какими они были 40–50 лет тому назад, такими и остались: ровно в том же углу публикуется карикатура, на этой странице будет такая-то рубрика, а на той — другая.
«Лехаим» во многом существует не таким, каким он должен быть, а таким, каким он не может не быть. По сути, журнал состоит из семи-восьми отдельных тематических разделов, каждого из которых — по объему и злободневности материала — хватило бы на отдельный журнал: религиозный, научный, новостной, культурный, литературный. То, что в результате под обложкой «Лехаима» находятся все эти разделы, — это не от хорошей жизни.
— Но читатели вроде не жалуются.
— Я не могу себе представить человека, которому интересен весь «Лехаим», от корки до корки. Если это не пожилая женщина, для которой журнал — единственная связь с внешним миром. Я также никогда не видел людей, которые не нашли бы для себя ничего интересного в «Лехаиме». Это и хорошо, но это и плохо, потому что такая разбросанность мешает единой концепции. Поэтому предполагаемый выход журнала на новые формы существования в интернете повлечет за собой изменения.
— Можно поконкретнее?
— В последних двух номерах появилась рубрика «Новости месяца», достаточно большая, на восемь полос. Ее давно не было, потому что классический ежемесячный журнал может представлять либо аналитику, либо, что называется, увеличенные темы. Однако вот приходится такую информацию делать, освещать главные новости ушедшего месяца, которые могут не дойти до русскоязычного читателя. В частности, потому что интернет перенасыщен информацией и в новостном потоке сложно отобрать по-настоящему важные крупицы.
Есть масса вещей, которые мы всегда бы хотели сделать. Я вот уже 25 лет считаю, что еврейский журнал без раздела качественного юмора невозможен. Но все эти годы мы так и не смогли найти возможность сделать качественный юмористический раздел, который не уходил бы в «95-й квартал».
Евреи в боксе
Борух Горин (фото: Борис Бухман)
— Существуют ли издания и интернет-ресурсы, которые служат для «Лехаима» образцом для подражания?
— Целый срез. Именно потому что «Лехаим», как я уже рассказывал, слишком раскидан на разные тематики. Tablet Magazine — прекрасный журнал. Причем он существует в двух совершенно разных версиях, печатной и электронной, которые никак не пересекаются. Есть Jewish Review of Books, это очень интересное издание. Ну и, конечно, гиганты вроде New Yorker и журнала еврейских неоконов Commentary.
Но я не могу сказать, что все они служат для нас иконой. В нишах, пересекающихся с Tablet Magazine, таких как научпоп, «Лехаим» во многом даст ему фору. Мы сейчас заключили соглашение с Tablet Magazine о том, что будем переводить и публиковать их лучшие материалы, а они — наши. И я не могу сказать, что, когда дело дошло до практики, я нашел в Tablet Magazine особо много того, что не могло бы появиться в «Лехаим» в силу того, что они большие, а мы маленькие. Качество материалов в «Лехаим» — на лучшем уровне Tablet Magazine.
— Какие публикации становились особенно резонансными?
— Когда журнал начал выходить, мы создали небольшой уголок идиша. Его редактировал очень интересный человек, мой приятель Хаим Мухер. Идиш он изучил во время службы в армии в Биробиджане. В этом уголке печатались стихи, перепечатки из американской идишской прессы, кое-какие материалы, написанные людьми из нашего окружения. Очень скоро стало понятно, что эта рубрика никому не нужна. В редакцию в огромном количестве приходили письма и отклики на разные материалы — за исключением идишской части.
— И вы от этого уголка избавились.
— Через полгода-год. И вдруг редакция стала получать в буквальном смысле мешки возмущенных писем, от Херсона до Хабаровска: «Это форменный антисемитизм, как можно закрывать практически единственное в России СМИ на идише?!» Вот такая спящая публика. Уголок мы не восстановили, но поняли, что заинтересованный читатель может никак не проявляться.
Лет 10–15 тому назад в «Лехаиме» была публикация о боксе. Оказалось, что это — удивительный еврейский вид спорта, невозможно себе и представить, какое место в истории бокса занимают наши соплеменники. Даниэль Мендоза так вообще создал английский бокс. Вполне обычная статья, достаточно любопытная, с перечислением имен: «Вот этот — еврей, этот — тоже». Принцип, от которого мы очень быстро стали уходить.
Завершалась статья абзацем о молодых киевских боксерах, у которых в годы войны бабушку-еврейку дедушка прятал в украинском селе. И вот сейчас-де эти перспективные парни помнят о бабушке. Звали их братья Кличко.
— Вот оно что!
— Когда Виталий Кличко пошел в политику, на каждом этапе карьеры этот материал стали перепечатывать буквально все, и антисемиты, и юдофилы. До сих пор это самая цитируемая наша статья.
— В советских газетах была рубрика «По следам наших выступлений». Происходило ли что-нибудь по следам публикаций в «Лехаиме»? В положительном ли, отрицательном смыслах.
— В 2014 году во время Майдана и последующих событий мы пытались на страницах «Лехаима» давать палитру мнений. Это было самое тяжелое для нас время с точки зрения реакции публики, потому что мы огребали со всех сторон — вполне уважаемые люди нас звали и бандеровцами, и ватниками.
На каком-то этапе в рязанский «Хесед» пришла комиссия по линии ФСБ и записала эту организацию в иностранные агенты. Один из доводов звучал так: в «Хеседе» распространяется журнал «Лехаим», в котором подвергается сомнению целостность России в вопросе Крыма. И это при том, что в том номере было интервью с министром иностранных дел ДНР Кофманом с одной стороны и с Бориславом Березой из запрещенного в РФ «Правого сектора» — с другой.
— То, что государственные чиновники в любой стране не стремятся к плюрализму, общеизвестно. Какие отклики «Лехаим» получает от коллег-журналистов?
— Наблюдать реакцию российской и украинской прессы на наши материалы всегда забавно. Когда «Лехаим» публиковал мнение пророссийского автора, какая-нибудь «Комсомольская правда» его цитировала и называла нас «видным израильским журналом». Если же речь шла о проукраинской статье, ровно та же «Комсомолка» именовала «Лехаим» «украинским еврейским журналом». «Российским еврейским журналом» нас не называли никогда. И с содержанием того или иного материала никто не спорил, просто начиналась очень агрессивная кампания, и нам это было неприятно.
Профессионализм и достоверность
— Возвращаясь к началу нашего интервью, в чем состоит нынешняя концепция «Лехаима»? От ликбеза — куда?
— Нам хочется, чтобы «Лехаим» был местом качественного контента на еврейскую тему. Чтобы во всех шести разделах печатались профессиональные, уникальные материалы, которые дают представление о какой-либо теме на таком уровне, на котором ее не подает никакое другое издание.
Среди наших авторов был один из виднейших либеральных журналистов и аналитиков, который ежемесячно вел популярную рубрику. Ее обсуждали и перепечатывали. Среди прочего, он дал большой материал о нынешней эмиграции евреев и ее влиянии на состояние российской науки. Он привел примеры того, как молодые еврейские ученые добиваются успеха в разных университетах мира. В частности, упомянул некоего математика, который работает во французском университете.
После публикации мы получили письмо от этого ученого, который дружелюбно указал на ошибку: в публикации его назвали математиком, а он на самом деле физик.
— По-вашему, это непростительная ошибка?
— Он к этому отнесся с юмором, но для нас это было очень неприятно. Потому что, если ты готовишь материал о какой-то профессиональной области и не понимаешь разницу между физиками и математиками, ты — шарлатан.
Мы обратились к публицисту за разъяснениями. А он отмахнулся: да ну, какая разница, кто эту ошибку вообще заметил, кроме героя статьи? И мы перестали с этим журналистом сотрудничать. Потому что при всей популярности и качественности подачи поверхностное отношение к материалу для нас невозможно по определению.
Поэтому подытожу: «Лехаим» должен быть максимально достоверным источником информации о разных областях еврейской жизни и наследия. На его страницах могут излагаться противоречивые мнения, но они должны быть достоверными.
Автор: Илья Йосеф
Москва Ерушалаим
На прошедшей 7-11 сентября Московской международной книжной выставке-ярмарке еврейское книгоиздание представляло издательство «Книжники». Глава издательства Борух Горин в интервью «Лехаиму» рассказал о том, почему «Книжники» продолжают участвовать в ярмарке, и какие книги пользуются спросом у ее посетителей.
