Три брата. Три еврея. Три солдата. Двое — в братских могилах. Один дошел до конца… Майский номер «Лехаима» — это рассказы о непарадной войне. О евреях на фронте, о выживших в лагерях смерти, и о тишине, в которой они возвращались. Глава департамента общественных связей ФЕОР и главный редактор журнала «Лехаим» Борух Горин — о своем 9 мая.

Мое 9 Мая

Честь и хвала архивистам. Они, скромные служащие на задворках памяти, подняли из мрака забвения миллионы строк, напечатанных машинками, изъеденных временем, но не лгущих. Благодаря им я узнал — за что был награжден мой дед. Не за блестящий маневр, не за спасение знамени. За повозку. За скрип колес в грязи под шквальным огнем.

Его первая награда — медаль «За боевые заслуги».

«Красноармейца ГОРИНА ЯКОВА АВШЕЕВИЧА — за то, что он в боях за в.ч. 71, з.115, 5, 136,0 Керченского района Крымской АССР в любых условиях боя не считаясь с погодой и временем, своевременно и бесперебойно подвозил боеприпасы на огневые позиции батареи, обеспечивая выполнение поставленного боевого приказа».

Он был не киношным героем. Он был человеком, который в любую погоду, под огнем, в Крыму — вез. Вез то, что должно было разорваться, чтобы выжили другие. Это не орел на фуражке и не марш-бросок на Берлин. Это повозка. Это лошади. Это война из-под копыт.

Он служил в 21-м гвардейском артиллерийском полку 2-й гвардейской Крымской стрелковой дивизии 3-го Белорусского фронта. Прошел с этим полком Крым, Молдавию, Польшу, Восточную Пруссию.

Война — она не про один бой, она про тысячи дней и ночей. И дед был там до самого конца.

Вторая награда — медаль «За отвагу».

«15 апреля 1945 года в районе населенного пункта Гермау, Восточная Пруссия, гвардии красноармеец Горин Яков Овшеевич своевременно доставил продукты питания на огневые позиции орудий.»

Это почти конец войны. Уже все близко. Уже Берлин маячит на горизонте. А он все в пути. Он все в повозке. Не командир, не маршал — человек, который везет хлеб туда, где рвутся снаряды.

Он не рассказывал о героизме. Он говорил: “Хорошо, что родители умерли до войны.”

Говорил — будто не о себе. Всегда отстраненно. Словно все осталось там, за чертой. Где в окружении сосед с ухмылкой произнес: “Яшка, ну зачем ты прячешь бумажки? Я же тебя все равно сдам.”

А он прятал. Евреи прятали документы. Коммунисты прятали документы. И вырвались.

Трое братьев Горин.

Нута — капитан, командир роты, 177-я стрелковая дивизия. Погостье. 27 августа 1942 года.

Из хроники:

«27 августа — день начала наступления Волховского фронта. Части 8-й армии пробивают коридор по направлению к Синявино… Армия частью сил правого фланга (177, 198, 80-я сд) перешла в наступление… Противник оказывает сильное огневое сопротивление…»

Для кого-то — день операции. Для нашей семьи — день смерти. Брат деда, капитан Нута Горин, пал у станции Погостье.

На сайте Министерства обороны — место его захоронения. «Не увековечен.»

Неправда. Я его помню и внукам расскажу.

Брат второй — Лейб. Призван в июне, пропал без вести в сентябре. Его сын Шуня умер в эвакуации. Осталась только тень, имя — Беба Горин.

И еще: «Лев Овсеевич Горин, стрелок, 1905 г.р., жена — Ида Лазаревна Шафир.»

Ни части, ни могилы.

Но я искал. Я нашел.

Овсеевич стал Исаевичем. Сталинград. Август 1942-го. Дивизия после 250-километрового марша вошла в состав 1-й Гвардейской армии. Бои у Котлубани, у села Кузминичи.

«…В течение 5 месяцев, пока бушевала Сталинградская битва… по мощнейшему артиллерийскому огню и непрерывным налетам авиации… дивизия понесла большие потери.»

Лев Горин — ранен в живот 4 сентября. Умер 5-го. Похоронен в деревне Садки, Сталинградская область.

Три брата. Три еврея. Три солдата. Двое — в братских могилах. Один дошел до конца.

Со своим отцом мой папа познакомился, когда ему было шесть. Все это время — письма. Письма с фронта, полевая почта.

Фотография. Оборванная, но не обожженная. Это уже — не прощание. Это память.

Третий слева в нижнем ряду — мой дед.

На обороте — письмо:

«Воину-победителю за победу Великой Отечественной войны 1941–1945 года гвардии ефрейтору Горину Якову Овшеевичу в знак победы над немецко-фашистскими захватчиками. Ком. 26 гв. артил. орд. Севастопольского полка гв. полковник Ильин. Май 45 г.»

Я верю гвардии полковнику Ильину — мой дед победил.

Но мир не был мирным. В 1944-м бабушка Шейндл вернулась в Одессу с детьми и стариками. Квартира занята. Только когда ее брат вернулся с фронта и размахивал наганом — тогда пустили обратно.

А потом вернулся дед. Суровый. В сапогах. В шинели, которую носил еще несколько лет. Он прожил еще 20 лет. Его сыновья слушались его без слов.

В бумагах — завещание:

«Все принадлежит вашей матери. Только если она решит — возьмете».

И еще: гет в июне 41-го — разводное письмо на случай, если он не вернется. Чтобы она могла жить дальше.

Под Новый 1946 год он достал бутылку шампанского. Хотел отпраздновать. Но в трамвае один крикнул: “жиды с Ташкентского фронта”.

Он не спорил. Он разбил бутылку о его голову. Был суд. Оправдали.

Для еврейского музея снимали фильм. Ветеран вспоминает: Берлин. Май. Победа. Все танцуют. А он сидит.

Командир подошел:

— Ты понимаешь вообще, что произошло?

— Понимаю. Победа!

— Ни хрена ты не понимаешь. ЖИТЬ БУДЕШЬ!

Майский номер «Лехаима» — это рассказы о непарадной войне.

О евреях на фронте, о выживших в лагерях смерти, и о тишине, в которой они возвращались.

Это статьи о тех, чья победа не была сфотографирована, но оттого не менее реальна.

Это — хроника памяти:

– без лакировки,

–  без лозунгов,

–  с правом на боль, сомнение и забвение.

И о политиках памяти — тех, кто строит прошлое как плацдарм.

Это номер о живых.

О тех, кто ЖИЛ после.

Не просто победил — выжил.

И научил своих детей:

«Ни хрена ты не понимаешь. ЖИТЬ БУДЕШЬ!»

Майский «Лехаим». Память — не марш, а путь.

Вечная им всем память.

С праздником Победы, благодаря которому мы есть!