Выставка трех израильских художников — Сергея Бунькова, Саши Галицкого и Тенно Пента Соостера, работающая до 4 февраля в «Бейт Меиров» в Холоне, производит впечатление ожившего сада, населенного и даже, может быть, перенаселенного животными и людьми.

Люди и звери здесь в таком изобилии, что от их безумной концентрации временами кружится голова, но разве в жизни так не бывает? Выставка ведь и называется «Сад жизни». Но это ни в коем случае не райский сад.

На двух этажах вместительного выставочного пространства в модном сегодня городе‑спутнике Тель‑Авива (Холон ассоциируется с искусством с тех пор, как Рон Арад возвел тут свой знаменитый Музей дизайна) выстроена очень логичная и остроумная экспозиция. Это тем более удивительно, что представлены тут три совершенно разных, непохожих друг на друга автора. И если двое из них — Сергей Буньков, в прошлом много занимавшийся стеклом и сегодня тяготеющий к цвету и живописи, и тончайший график Тенно Пент Соостер (см.: Михаил Не‑Коган. От Соостера к Соостеру // Лехаим. 2008. № 7) — хотя бы выставлялись вместе прежде, нынешний проект можно считать продолжением их прошлогодней выставки в Доме Шагала в Хайфе, то Саша Галицкий, который начинал когда‑то в Израиле как дизайнер и работает сегодня в разных техниках, а помимо этого занимается резьбой по дереву со стариками — вещи его и его учеников демонстрировались летом прошлого года на выставке в московском Манеже (см.: Ирина Мак. Саша Галицкий: Посмотрите, ваши работы висят в 200 метрах от Кремля! // Лехаим. 2016. № 6) — стал участником этого тройственного союза только сейчас.

Конечно, всех троих объединяет происхождение — родились и стали художниками в СССР. Соостер и Галицкий приехали с Большой алией начала 1990‑х из Москвы, Буньков в 2000‑х из Биробиджана. Но есть четвертый герой — куратор выставки Моше Кедем, недавно окончательно перебравшийся в Израиль, а в прошлом парижский галерист. Задачу совместить несовместимое решил именно он: не подпустив художников к сценарной части, Кедем сочинил собственный спектакль, наполнив его аллюзиями авторов друг на друга, заставив вступать в диалоги и заигрывать друг с другом, сделав так, чтобы от скелета соостеровской лошади взгляд посетителя волей‑неволей перескакивал в соседний зал на Сашиных всадников, а скелет слона, как и было задумано, догонял стадо буньковских слонов.

Может показаться, что выставка больше про зверей, чем про людей. Но есть ли разница? Скажем осторожно: это про животных. Комментируя свою концепцию, Кедем вспоминает обнаруженную им в «Философском словаре» Вольтера фразу: «Мы не знаем разницу между человеком и животным». Однако тут же припоминает весьма подходящую к случаю историю из Библии, про Ноев ковчег. И замечает: «Человек есть животное. Но не зверь».