Актуальность Гробмана не имеет ничего общего ни с постмодернистской игрой, ни с шокирующим акционизмом 1990‑х, ни тем более с модным китчем, ходовым товаром «нулевых». Михаил Гробман – из могикан второго русского авангарда. То есть из людей, без которых истории российского современного искусства не было бы. Или она была бы другая.

Музей в Пенсильвании отказался от ценного портрета 16 века, приписываемого Лукасу Кранаху Старшему и его мастерской, после достижения соглашения с потомками пары немецких евреев, бежавших от нацистов накануне Второй мировой войны. В рамках соглашения картина будет продана на аукционе Christie's Old Masters в Нью-Йорке в январе 2025 года. Вырученные средства будут поделены между музеем и наследниками Бромберга, но стороны не раскрывают подробностей соглашения

Работая над энциклопедией, Шнейд черпал силы из панъевропейской еврейской École de Paris, из кафе, мастерских, у художников, галеристов и критиков со всего Парижа, а также Центральной и Восточной Европы. Шнейд обожал знакомить людей друг с другом, любил разговоры и встречи, с удовольствием курировал выставки, представлял художников публике, порой от искусства далекой, — словом, в 1930‑х служил кем‑то вроде транснационального импресарио

Споры о реституции все чаще заканчиваются в суде, поскольку семьи борются за отслеживание работ, утраченных в годы Второй мировой войны. Но лишь немногие дела включают конкурирующие иски столь же туманные и сложные, как те, которые разбирал судья Дойл: адвокаты трех семей, все с еврейскими корнями, привлекли показания множества свидетелей, включая историков искусства и экспертов по Шиле

Ари (Аркадий) Лошаков родился в 1892 году в еврейской семье в городе Оргеев (Орхей) в Бессарабии. Он служил офицером в годы Первой мировой войны, а в 1920 году уехал в Париж, чтобы заняться искусством. Лошаков выставлялся на некоторых престижных художественных выставках в Париже, подрабатывая при этом неполный рабочий день в фотостудии, чтобы выжить. Когда разразилась Вторая мировая война и нацистские войска оккупировали Париж, Лошаков вынужден был скрываться. Он умер от голода и болезней в октябре 1941 года.

Прежде чем приступить к созданию новой работы, Авайю не только консультируется со своим раввином, но и читает множество комментариев Раши и Маймонида, а затем выбирает тот, который находит у него наиболее глубокий отклик. Сегодня он работает над самым амбициозным своим проектом: запечатлевает ключевые сюжеты из Торы на 40 больших муралях. На прохождение каждой книги Торы у него уходит около двух лет. Итак, если осталось четыре книги, проект будет завершен через 8-10 лет.

Скульптура птицы Меера Айзенштадта стала одним из первых «мемов» в кино. «Положь птичку!» — говорит в фильме «Берегись автомобиля» тесть зятю, который замахивается в отчаянии на «папашу» чем Б-г послал. Тестя играл Папанов, зятя — молодой Миронов. А третьей участницей сцены была как раз птица «Марабу» Айзенштадта.

Творчество Бориса Жутовского многообразно и охватывает самые разные слои, темы и жанры, однако тема еврейская, надолго западающая в память зрителя, занимала особое место и звучала в творчестве художника высоким трезвучием, рождение которого началось с поездки в Освенцим, случившейся, кстати, через некоторое время после скандала с участием Хрущева на выставке в Манеже.

Скрипач Сендер купил картину у известного польского арт-дилера. Она висела в доме его семьи до 1939 года, когда нацисты конфисковали имущество Сендера и отправили его семью в гетто. После войны Сендер переехал во Францию и попытался вернуть свое имущество. Сендер умер в 1966 году, так и не вернув картину. Она появлялась на выставках, и в 1966 году Шагал сам приобрел ее. Художнику было неизвестно о мытарствах этой работы, он знал только то, что в последний раз видел ее в своей студии накануне Первой мировой войны...

Хаим Сутин был мало известен в СССР. Не издано ни одного альбома художника, не было и его персональных выставок. Однако в мире Хаима Сутина хорошо знают как одного из основателей «Парижской школы». Его имя в истории искусства стоит рядом с именами Пикассо, Модильяни и Шагала. Коровин, тонкий знаток западноевропейское живописи, называл его в пятерке самых значительных художников мира (в этой же пятерке — Моне, Сезанн и Ренуар).

Когда на рубеже 1953 и 1954 гг. Каплан принимался за первую свою работу по мотивам произведений Шолом-Алейхема, он не предполагал, что тем самым именно теперь, на шестом десятке жизни, открывает не просто новую, а самую главную страницу своей художнической биографии. Не случайно творческая встреча с Шолом-Апейхемом оказалась столь счастливой для Каплана. Художник нашел литературный материал, который всем близок ему — темами, образами, интонацией.

Удивительно, но факт: ассимилированные евреи, давным‑давно не говорившие на идише, буквально влюбились в театр. Тем не менее чаще всего спектакли в городских операх посещали вовсе не евреи. Хотя, казалось бы, как такое возможно? Но идишскому театру пошло на пользу внимание нееврейской публики. В январе 1880‑го Гольдфаден заключил контракт с великолепным одесским Мариинским театром: дважды в неделю на его сцене будут идти оперетты на идише.