Нигде в Танахе не говорят, что Израилю или евреям в будущем суждено стать объектом ненависти. Напротив, пророки предсказали, что придет время, когда народы обратятся к Израилю в поисках вдохновения. Ничто в иудаизме не подталкивает к мысли, что евреям суждено быть объектом ненависти. Это не заложено в устройстве вселенной и не записано в геноме человека. На это нет воли Б‑жьей. Битву с антисемитизмом можно выиграть, но победа невозможна, если евреи поверят, что им суждено оставаться одним. Это же проклятие Бильама, а не благословение Б‑жие.

Об одном из Любавичских Ребе рассказывают, что при всяком приливе гнева он брал с полки «Шульхан арух», чтобы выяснить, позволителен ли гнев в данных обстоятельствах. За то время, которое он посвящал изучению этого вопроса, гнев проходил. В нравственной жизни мы вступаем в схватку с гневом, но никогда не позволяем ему брать верх. Вердикт иудаизма прост: либо мы победим гнев, либо гнев победит нас.

Раввины не стали делать из мятежа Кораха вывод, будто спорить нехорошо, будто лидерам полагается беспрекословно повиноваться, будто высшей ценностью в иудаизме должна быть покорность (а в некоторых религиях она действительно является высшей ценностью). Напротив, спор — источник жизненной силы иудаизма при условии, что мотивы для спора нравственно чисты, а цели — конструктивны.

В Талмуде рассказывается история о человеке, который в момент нравственной слабости решил посетить куртизанку. Уже раздеваясь, он увидел цицит и растерянно замер. Куртизанка спросила, в чем дело, а он рассказал ей о цицит: дескать, четыре кисти стали свидетелями, изобличающими его во грехе, который он собирается совершить. Сила этой простой заповеди произвела на женщину такое впечатление, что она приняла иудаизм.

В Древнем мире идея, что смирение — величайшая добродетель лидера, наверняка показалась бы нелепой, почти оксюмороном. Смирения ждали от всех остальных, но только не от лидеров. Смирение и верховная власть были несовместимы. Иудаизм перевернул эту конструкцию с ног на голову. Лидеры обязаны служить другим, а не требовать, чтобы служили им. Высшей похвалой Моше было звание «эвед а‑Шем» — «слуга Б‑жий».

Мы призваны Б‑гом жить в мире, а не бежать от мира; жить в обществе, а не отшельниками; стремиться к равновесию, когда требования мира тянут нас в разные стороны, не сосредоточиваться на отдельных аспектах, пренебрегая всеми остальными.

В иудаизме закон появился раньше, чем земля, и когда евреи потеряли свою землю, закон у них остался. Это означало, что даже в изгнании евреи остались народом, а Б‑г остался их верховным правителем. Завет не утратил силу. Даже без географии у евреев была своя продолжающаяся история. Еще до того, как евреи вошли в Землю обетованную, им была дарована способность выжить за ее пределами.

Тора придает значение не чисто техническим индикаторам (таким, как темпы роста или абсолютный уровень благосостояния), а качеству и характеру межличностных взаимоотношений: независимость человека и его чувство собственного достоинства, то, каким образом общественный строй помогает людям встать на ноги после несчастий и дает ли он членам общества широкие возможности жить в соответствии с истиной: «Если ты кормишься трудами рук своих, счастлив ты и благо тебе»

Тора придает значение не чисто техническим индикаторам (таким, как темпы роста или абсолютный уровень благосостояния), а качеству и характеру межличностных взаимоотношений: независимость человека и его чувство собственного достоинства, то, каким образом общественный строй помогает людям встать на ноги после несчастий и дает ли он членам общества широкие возможности жить в соответствии с истиной: «Если ты кормишься трудами рук своих, счастлив ты и благо тебе»

Убежденность в том, что быть евреем — значит отстаивать справедливость и проявлять на практике сострадание, побуждала наших предков хранить верность иудаизму, хотя на них давили всеми способами, требуя отступиться от веры... Быть евреем — значит посвятить себя идее, что любить Б‑га — значит любить Его образ, любить человечество. Нет задачи труднее, и нет в XXI веке задачи более безотлагательной.

Именно народу в целом, а не только элите — священству — заповедано: «будьте святы». Следует освятить жизнь как таковую, разъясняется в дальнейшем тексте главы. Святость должна проявляться в том, как народ шьет себе одежду и засевает поля, как вершит суд и расплачивается с работниками, как деловые люди ведут бизнес. Малозащищенные группы населения — глухих, слепых, престарелых и переселенцев — следует взять под особую защиту. Общество должно руководствоваться любовью, не поддаваясь обидам и желанию мести.

Иудаизм — религия надежды, и его великие обряды покаяния и искупления — составная часть этой надежды. Мы не обречены жить под грузом ошибок и просчетов, которые совершили в прошлом. В этом состоит гигантское отличие культуры вины от культуры стыда. Но иудаизм признает, что стыд тоже существует. Поэтому замысловатый обряд с козлом отпущения как бы уносил вдаль тума — запятнанность, отметину стыда.