Они засобирались в 1909 году. У них уже родился второй мальчик, а делать в Радзилове было нечего. Хаим-Йосл, как и почти все братья Недзвецкие, с детства прославился далеко за пределами своего местечка чудесным, проникающим глубоко в душу голосом. И вот, после прослушивания, он получил место кантора в самой Одессе, далекой и грешной Одессе. Там портные открыли синагогу Малбиш аримим, и приглашали молодого литвака занять место хазана в ней. Он согласился, а его Сора поехала бы за ним и на край света.

Что у них было взять с собой? Только самое необходимое. И, конечно, ханукальный светильник. Серебряная менора была их самым дорогим свадебным подарком.

Впереди была жизнь. Во время голода 30-х Сора срезала стаканчик для шамаша, а потом и стаканчик для восьмой свечки. И все. Подсвечник ездил за ними и в казахстанскую эвакуацию, где тоже было несладко, но больше Сора ни одного стаканчика не срезала. Картофелина вместо восьмого и так жгла ей сердце.

В 1947-м Хаим-Йосл ушел, Сора пережила его на 30 лет. После ее смерти светильник, завернутый в Литературку, переехал на комод в спальной. Я, их правнук, иногда разворачивал сверток, и завороженно смотрел на менору.

Мама предложила переплавить никому не нужную старину и сделать из нее совершенно необходимый жгут. Мне было уже десять, и я возмутился — 70 лет, во время голода и лишений, его хранили, а сейчас уничтожить?! Родители согласились с моими чувствами.

Когда я пошел в ешиву, папа, их внук, решил, что ханукия по праву должна перейти мне. Я переплавил серебряную вилку, и сделал восьмой стаканчик. Но теперь, сидя у меноры, с моими детьми, немного об этом сожалею — надо было ставить картофелину… чтобы помнили…