В последнее время, встречаясь с молодыми людьми, я все чаще слышу вопрос: «Что плохого в смешанных браках?» Особенно недоумевают девушки: «Раз я еврейка, то мои дети будут евреями по нашему Закону, — говорят они. — Если муж нееврей, но готов предоставить мне все возможности дать детям еврейское воспитание — разве возникнет проблема?» Не раз приходится слышать и такой аргумент: «Мой партнер готов на гиюр, и это вообще снимает все вопросы!»

Понятно, что в эпоху глобализации и информационной революции у людей, особенно у молодых, гораздо больший простор для контактов, для дружбы и даже для любви, чем когда‑либо прежде. Почему же мы до сих пор с большим опасением относимся к смешанным бракам?

Причин несколько. Во‑первых, запрет на смешанные браки установлен в Торе: «И не вступай с ними в родство: дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего» (Дварим, 7:3). Во‑вторых, на протяжении всей нашей истории сохранение еврейской семьи было задачей номер один. Даже наша вера — это не столько религия храмовой службы, сколько религия семьи: все праздники семейные, все обряды семейные. Только сохраняя семью, можно сохранить народ, иначе он обречен на ассимиляцию. Когда возникают смешанные браки, через два‑три поколения потомство полностью перенимает господствующую культуру, после чего растворяется в государствообразующей нации. Это проблема не одних евреев, множество народов исчезло именно потому, что, утратив национальную семью, утратили вместе с ней национальную ментальность, то есть перестали быть народом в полном смысле слова. А для нас, евреев, две тысячи лет живущих в диаспоре как национальное, религиозное и культурное меньшинство, эта проблема всегда стояла особенно остро. Чтобы выжить, надо сохранить идентичность, а семья — одна из главных, если не самая главная опора идентичности.

Нельзя забывать и того, что у каждого из нас есть долг перед предками. Смешанный брак разрывает цепь поколений, созданную за тысячи лет, начиная от праотцев нашего народа. В этом контексте вспоминается история, как бизнесмен по имени Джордж Рор решил устроить в Нью‑Йорке миньян на Рош а‑Шана для евреев, не связанных с общиной, чтобы вернуть их к традиции. Мероприятие имело успех, и Рор, радостный, пошел докладывать о нем Ребе. Ребе сначала тоже обрадовался. Но, когда услышал, что на миньян собрались «120 человек, потерявших всякий еврейский бэкграунд», сразу посерьезнел: «Никогда не говори, что у них нет бэкграунда — они же потомки Авраама и Сары, Ицхака и Ривки, Яакова и Леи!» — воскликнул он. Цепь поколений не прерывается, даже если кто‑то в той цепи не соблюдает законы Торы. Но если эта родовая связь, не дай Б‑г, разорвана смешанным браком — всё, нет преемственности поколений, нет еврейства.

А еще у нас есть долг перед будущими детьми, для которых смешанный брак родителей несет серьезную опасность. Как бы ни любили друг друга родители, как бы ни уважали родственники‑неевреи традиции нашего народа, ребенку придется с малых лет сталкиваться с проблемой культурной несовместимости. Какие праздники соблюдать в смешанной семье — еврейские или христианские/мусульманские? А если «политкорректные» родители будут устраивать детям и Рош а‑Шана, и Рождество, и Песах, и христианскую Пасху, — ребенок просто запутается! И в конце концов станет воспринимать эти важные элементы национальной культуры просто как повод отдохнуть, не несущий никакого урока и не имеющий значения. То есть он будет потерян для еврейской культуры и сам не получит никакой альтернативы: это худшее, что может дать смешанная семья.

Нередко в качестве аргумента о «пользе» смешанных браков приводят известную поговорку, что противоположности притягиваются друг к другу. Но эта поговорка никак не о браке. Психологи и социологи давно доказали: узы супружества тем крепче, чем более партнеры схожи в духовном и культурном плане. Чем больше различие культур, тем выше вероятность, что это станет источником конфликта в семье и постепенно ослабит, если не вовсе подорвет отношения между супругами.

Конечно, можно задать вопрос: а разве гиюр не решит эту проблему? Увы, не решит. Потому что «гиюр для брака» — не гиюр вовсе, а дурная пародия на него. Настоящий гиюр — следствие того, что человек сам пришел к еврейской вере, понял смысл еврейских ценностей и полностью интегрировал себя в систему этих ценностей. А «гиюр для брака» — даже не попытка обмануть Б‑га, ведь Его не обманешь, — это попытка обмануть себя и партнера формальным соблюдением заповедей. На таком пути евреем человек не станет.

Брак — главное решение в жизни человека, от него зависит вся будущая жизнь его самого и во многом жизнь его детей. Отсюда особая важность оптимального партнера. Да, это должен быть в первую очередь любимый человек — но любовь тем глубже и длительнее, чем больше общего у вас с этим человеком. Причем во всех отношениях, в том числе в смысле принадлежности к одной культуре, одной традиции, системе ценностей.