Материал любезно предоставлен Tablet

Поэт и литературный критик Адам Кирш читает даф йоми — ​лист Талмуда в день — ​вместе с евреями по всему миру и делится размышлениями о прочитанном. На этот раз речь пойдет о хилуль Ашем, «осквернении Б-жьего имени», и о том, что оно неэтично отчасти из-за социального давления: человек не должен порочить доброе имя своего племени.

Конец трактата «Йома», который мы читаем на этой неделе, наконец подводит читателей даф йоми к сути Йом Кипура: покаянию. Вот уже несколько месяцев мы читали о цвете одеяний первосвященника и о том, как приносить козла в жертву Азазелю. Большинство из этих тем не имеют ни малейшего отношения к обычному еврею, и в итоге представление о Йом Кипуре, которое можно составить на основании трактата «Йома», кажется очень далеким от праздника, отмечаемого нами сегодня. Но теперь, в кульминационный момент всего трактата, мудрецы сосредоточиваются на тех духовных и этических вопросах, которые волнуют нас больше всего. Как именно в Йом Кипур происходит искупление наших грехов? Какие шаги мы должны предпринять, чтобы показать, что раскаяние искренне?

Прежде чем перейти к разговору о душе, Талмуд рассматривает ряд вопросов, относящихся к области телесного. Но и здесь в основе лежит этический принцип, связанный с фундаментальными приоритетами иудаизма. В Йом Кипур пост требуется от здоровых взрослых, но, как объясняют мудрецы, от него освобождаются дети, беременные женщины и больные люди. Так же как и в случае с шабатом, обычные ограничения и требования отходят на второй план перед кардинальным правилом иудаизма: жизнь священна и должна быть сохранена практически любой ценой.

Возьмем для примера беременных женщин. Мудрецы так озабочены их физическим самочувствием и душевным покоем, что позволяют им нарушать законы кашрута. Зная о том, что во время беременности может возникать тяга к разной необычной еде, мудрецы задаются вопросом, что делать, если женщину вдруг потянуло на свинину. Считая эту тягу вопросом здоровья, а не просто праздным капризом, мудрецы разрешают женщине удовлетворить свое желание: сначала попробовать немного свиного сока, выпив его через соломинку, а затем, если желание не пропадет, съесть и само мясо. «Нет такой алахи, которая бы стояла на пути спасения жизни,  —  ​говорится в Талмуде,  —  ​за исключением запретов на идолопоклонство, воспрещенные сексуальные отношения и кровопролитие».

Но когда речь идет об этих трех категориях, мудрецы исключительно строги: лучше умереть, чем нарушить эти запреты. В Йома, 82б приводится такая история. Один человек пришел к Раве и сказал: «Властитель селения, где я живу, сказал мне: “Убей такого-то, а если ты не сделаешь этого, я убью тебя”». Тора ясно говорит, что разрешается убивать нападающего в порядке самообороны, но это совсем другой случай: можно ли убить невиновного третьего человека, чтобы спасти свою собственную жизнь? Это очень похоже на один из мысленных экспериментов, которые любят придумывать современные философы, например на знаменитую «дилемму вагонетки». Рава дает ответ, который удовлетворил бы Канта: если убивать запрещено, значит, запрещено, вне зависимости от того, что может произойти с тобой. «Что заставило тебя подумать, будто твоя кровь краснее его крови?»  —  ​образно вопрошает он. Кровь невинного человека столь же ценна, сколь кровь того, кому угрожают.

Далее мудрецы преподают нам краткий курс талмудической медицины, перечисляя несколько болезней и меры, которые необходимо предпринять для их лечения. Булмос  —  ​загадочная болезнь, вызывающая слепоту и внезапный сильный голод (слово греческое, происходит от того же корня, что и булимия), и вылечить ее можно, если кормить больного «медом и разнообразной сладкой пищей». Рабби Шмуэль советует питаться медом и овечьим хвостом; рабби Йоханан вспоминает время, когда сам страдал от булмоса и бегал есть инжир с дерева. Рабби Йеуда в аналогичной ситуации зашел еще дальше: он вырывал хлеб из рук пастуха, чтобы утолить внезапный зверский аппетит.

Другие физиологические состояния требуют иной диеты. Мудрецы спорят о том, что делать человеку, которого укусила бешеная собака: одни советуют есть печень, другие говорят, что это бесполезно. Более радикальное средство упоминается в Йома, 84а: снять с себя всю одежду и бежать голышом, как это сделал однажды рав Гуна, когда его тяпнула бешеная собака. Однако, если ничего не помогает, Талмуд предлагает магический рецепт: укушенный должен взять шкуру самца гиены и написать на ней заклинание «Канти канти келирус», после чего закопать свою одежду на кладбище на 12 месяцев. В течение этого года нельзя пить воду из чашки  — ​ только из медной трубки, чтобы случайно не увидеть в воде отражение демона. Для мудрецов Талмуда, как и для прочих ученых той эпохи, не существовало четкой границы между естественными и сверхъестественными причинами болезней. То, что мы считаем бешенством, для них было своего рода одержимостью дьяволом.

После обсуждения лечебных средств мудрецы переходят к другим случаям, когда шабат или Йом Кипур можно нарушить ради спасения жизни. Общее правило таково: еврей должен всегда быть бдительным  —  ​лучше перестраховаться, чем допустить неисправимое. Если вы видите, что чья-то жизнь в опасности, вы должны немедленно предпринять действия к ее спасению, а не ждать разрешения раввина. К примеру, если ребенок тонет в море, нужно закинуть сеть и выловить его, даже если велика вероятность, что в сеть попадет рыба, а ловить рыбу в субботу запрещено. Если ребенок запер себя в комнате, то, хотя ему и не грозит непосредственная опасность, его необходимо освободить, даже за счет нарушения субботы,  —  ​ведь есть вероятность, что он может причинить себе вред. 

Все эти предосторожности, однако же, относятся лишь к еврейским жизням. Когда речь заходит о спасении жизни нееврея, мудрецы оказываются гораздо менее снисходительными к нарушению субботних законов, как мы видим из дискуссии в Йома, 84б. Допустим, в шабат обрушилось здание, под обломками остались люди. Допустим, мы знаем, что до того, как здание рухнуло, в нем находились десять человек. Если хотя бы один из них был евреем, а девять — ​неевреями, мудрецы разрешают нарушить шабат и откапывать выживших под завалами. Но если известно, что все десять были неевреями, то подразумевается, что нарушать субботу для их спасения нельзя.

Естественно, сегодня такая дифференциация вызывает у нас отвращение. Действительно, можно сказать, что отказ нарушить шабат ради спасения нееврейской жизни составляет хилуль Ашем, осквернение Б-жьего имени, которое в Йома, 86а называется самым страшным грехом. «При каких обстоятельствах происходит хилуль Ашем?»  —  ​спрашивает Гемара и приводит несколько примеров. Если Рав, великий и знаменитый мудрец, берет у мясника мясо, но не платит за него сразу же, это  —  ​хилуль Ашем, поскольку у людей может сложиться впечатление, что благочестивый еврей поступает аморально. Если рабби Йоханан, другой муд­рец, проходит четыре локтя, не надев тфилин, это тоже хилуль Ашем. Даже если по закону у него была причина не налагать тфилин из-за плохого самочувствия, у окружающих могло создаться впечатление, что он легкомысленно относится к предписаниям свыше.

Иными словами, осквернение Б-жьего имени  — ​ это поступок, дискредитирующий иудаизм или приносящий евреям дурную славу. «Если человек учит Тору и Мишну и прислуживает мудрецам, но дела свои ведет нечестно и с людьми разговаривает неприязненно, что люди о нем скажут? Увы такому-то, кто изучал Тору, увы его отцу, который учил его Торе <…> Поглядите, как разрушительны дела его и как дурны его пути»,  —  ​говорит Гемара. Сегодня мы можем расширить это определение: все евреи, которые портят репутацию своего народа,  — ​ такие, например, как Берни Мэйдофф, если взять недавний громкий случай «нечестного ведения дел», — ​виновны в осквернении Б-жьего имени. 

Мудрецы так серьезно относятся к хилуль Ашем, что выделяют его в отдельную категорию грехов, когда речь заходит о покаянии. Талмуд поясняет, что в случае мелких грехов «раскаяние искупает вину»: если вы искренне раскаиваетесь, Б-г вас простит. В случае более тяжелых грехов «покаяние задерживает наказание, и Йом Кипур искупает грех»; иными словами, если вы раскаиваетесь, Б-г отложит наказание до Йом Кипура, а Йом Кипур смывает грехи еврейского народа. В случае еще более тяжелых грехов, которые караются смертью, сам Йом Кипур лишь задерживает наказание и только страдание искупает грех. А вот при совершении хилуль Ашем даже страдание не поможет: такой грех искупит лишь смерть  —  ​«одна смерть дарует ему прощение». За это худшее из преступлений вы должны заплатить своей жизнью. 

На последних листах трактата «Йома» мудрецы прилагают все усилия, чтобы объяснить, что искупление в Йом Кипур не происходит само собой. Мишна ясно дает понять, что еврей не может себе позволить грешить весь год напролет, ожидая автоматического прощения в Йом Кипур: «Что касается того, кто говорит: я буду грешить, а Йом Кипур искупит мои грехи, Йом Кипур не искупает». На самом деле грешник должен доказать, что искренне раскаивается, прекратив грешить и возместив ущерб обиженным: «Что касается проступков, совершенных одним человеком в отношении другого, Йом Кипур не искупает такие грехи, пока виновник не загладит свою вину».

Даже величайшие мудрецы подчинялись этому правилу, как мы узнаем из Йома, 87а. Однажды рабби Ирмеяу оскорбил рабби Абу, и тогда Ирмеяу «пошел и сел у порога» дома Абы, желая попросить прощения. Пока он там сидел, служанка рабби Аббы случайно вылила ему на голову сточные воды. А когда Аба узнал об этому, он вышел и просил прощения у Ирмеяу. Оба мудреца стремились поскорее попросить прощения, чтобы не нести ответственность за отказ раскаяться и извиниться.

И правда, отказ попросить прощения у великого ученого мог привести к страшным последствиям, как сообщается в другой истории  — ​ о Раве и мяснике. Мясник оскорбил Рава, и мудрец пошел в его лавку, чтобы с ним помириться. Но когда мясник увидел Рава, он лишь проговорил: «Уходи, мне нечего тебе сказать». И тут же кость из разделываемой им туши подлетела и ударила его в горло, сразив насмерть. Раз великие ученые сами придерживаются высоких стандартов поведения, они имеют право рассчитывать на подобное отношение и со стороны других людей  — ​ и Небеса заботятся о том, чтобы так и происходило. 

Оригинальная публикация: In the Talmud, One Sin Is Beyond Repentance: Giving God and Jews a Bad Name