Если вы начали трапезу в пятницу до заката, а потом начался шабат, а вы в самом разгаре ужина — что вам делать? Прервать трапезу и читать субботние молитвы или же продолжать есть, а молитвы прочесть, когда ужин закончится? Йеуда говорит, нужно прервать трапезу; Йосе, более снисходительный, считает, что этого делать не нужно.

Мудрецы Талмуда, рассуждая о природе и строении Вселенной, ошибались не больше, чем все остальные — и в их эпоху, и еще долгое время после. Но нельзя не задуматься о том, насколько религия, соответствовавшая их Вселенной, по‑прежнему соответствует нашей, гораздо более обширной и более хаотичной, где роль человечества уменьшилась и потеряла в значимости.

Обжорство оценивается мудрецами как качество предосудительное и заслуживающее наказания. Но они видят в нем, скорее, нарушение общественных норм, чем собственно грех. Хороший аппетит, как и тщеславие или вспыльчивость, — человеческий недостаток, которому может оказаться подвержен даже мудрец. При этом мудрецы крайне редко умышленно преступают закон. Напротив, все, что мудрец ни делает, по определению законно, и поведение великого мудреца само по себе является алахическим образцом.

Когда закон не соответствует реальности, говорит Талмуд, мы не меняем закон — мы меняем реальность. Этот подход как будто нелогичен, но он подчеркивает приверженность мудрецов тому, чтобы все делать по правилам. 

Нам заповедано исполнять заповедь о сукке, то есть в течение семи дней [праздника Суккот] жить в шалаше, как сказано: В шалашах живите семь дней, всякий житель страны в Израиле должен жить в шалаше (Ваикра, 23:42). Первый из этих [семи] дней приходится на пятнадцатое тишрея.

Сердце нужно разрезать и обескровить перед тем, как готовить. Но если мы забудем это сделать и начнем готовить его с кровью, оно все равно остается кошерным, поскольку во время готовки кровь будет впитана окружающими частями туши, а потом «выпущена» ими. Всего вышесказанного, кажется, уже достаточно, чтобы впечатлительный читатель решил стать вегетарианцем. Но если вы все еще едите мясо, почитайте Псахим, 76а, где Гемара задается вопросом, что случится, если кусок мяса упадет в крынку с молоком.

Раввинистический иудаизм стал возможен только в отсутствие Иерусалимского храма. Все институты и практики, которые нам сейчас представляются неотъемлемыми элементами классического иудаизма: изучение библейских текстов, синагога, синагогальная литургия, сам Талмуд, — возникли как реакция на разрушение Храма и прекращение храмовых жертвоприношений. За две тысячи лет мы так привыкли к иудаизму без Храма, что, если серьезно задуматься о перспективе его восстановления, храмовый иудаизм совершенно чуждая для нас сейчас религия.

Что это за дом, который Аппельфельд намеренно отказывается называть по имени? Восточная Европа, где почти всех евреев перебили? Израиль, куда сионизм призывает евреев вернуться, считая его их историческим домом? Или же, пожалуй, для Аппельфельда единственный возможный дом — что‑то вроде этой горной вершины, полузабытое, полупридуманное место, которое может существовать только на книжных страницах.

Мудрецы, безусловно, верили в чудеса, но они не хотели называть чудом все, что сами не могли объяснить. Логический подход мудрецов к тому, что по нынешним меркам является иррациональными верованиями, — это одна из тех вещей, что создают интеллектуальное своеобразие талмудической культуры.

Кто‑то соблюдает кашрут дома, но при этом ест в некошерных ресторанах, кто‑то посещает субботнюю молитву, но приезжает в синагогу на машине. Вся американская еврейская жизнь состоит из компромиссов. Проявили бы мудрецы Талмуда уважение к этим обычаям — ведь это практика, установленная и поддерживаемая большинством? Или же отнеслись бы к нам как к кутеянам, которые утратили знание закона и потому нуждаются в особенной строгости, на всякий случай?

Согласно рабби Йоханану, виноградины и сок — это разные сущности, а значит, сок нечистого винограда сам по себе чист. Но погодите, возражает Гемара, даже если сок изначально чист, в процессе выжимания его из винограда он неизбежно придет в соприкосновение со шкуркой виноградин, которая нечиста, и приобретет нечистоту! Но рабби Йоханан знает, как обойти эту проблему.

Храм был устроен как «матрешка» — из концентрических дворов, из которых каждый считался сакральнее предыдущего, и вход в них был все более строго ограничен, пока последний, самый центральный, не соприкасался со Святая святых. Но даже самое сакральное здание все равно построено из дерева и камня, что означает, что время от времени это здание нужно ремонтировать. Что происходило, когда Святая святых требовался ремонт или хотя бы перекраска стен?