Недавний закон, который запрещает обвинять Польское государство в зверствах Холокоста, вызвал смятение в Кракове, где в последнее десятилетие наблюдалось возрождение еврейской общины.

Вечер пятницы в Кракове: в районе Казимеж, где самая большая плотность баров и забегаловок, небольшая группа ортодоксальных евреев в белых сорочках, черных костюмах и кипах пробирается сквозь толпу туристов и гуляющих. До Второй мировой войны в этом районе проживала большая часть из 65 тыс. евреев города — четверть населения Кракова. В то время в Польше жили 3 млн евреев. К 1945 году 90% этого населения было уничтожено, частично в Освенциме — лагере Аушвиц‑Биркенау, который находится в 90 км к западу от Кракова. Немногие из переживших Холокост решились остаться.

Мало‑помалу после крушения коммунизма и съемок фильма Стивена Спилберга «Список Шиндлера», посвященного Второй мировой войне, мощеные улицы старого еврейского квартала Кракова вернули себе более или менее аутентичный вид. В витринах магазинов выставлены фигурки Вечного жида ценой в несколько злотых; «кошерные» рестораны, где подают свинину, напоминают, что Страна идиша утрачена навеки. Но реальность наступает на хитрые реконструкции: за последнее десятилетие еврейская община Кракова пережила настоящее возрождение.

Первые еврейские ясли за 70 лет

Красочный Краковский еврейский общинный центр (JCC Краков) был основан в сердце Казимежа в 2008 году как символ этого возрождения. Тридцать с чем‑то сотрудников — «половина евреи, половина неевреи» — и около 55 волонтеров работают здесь, чтобы воплотить в жизни лозунг «Построим еврейскую жизнь в Кракове». «В 2008 году в JCC было около 100 членов, теперь их 700», — говорит заместитель директора Себастьян Рудол, у которого загораются глаза, когда он рассказывает, как в прошлом году при центре открылся детский сад — «первый еврейский детский сад в Кракове за 70 лет».

В этой атмосфере закон о Холокосте, который польский сенат утвердил в феврале, стал настоящим потрясением. «За прошедшие 10 лет интерес к еврейской культуре и памяти среди поляков постоянно рос», — говорит Рудол. Закон, который вызвал острую критику в Израиле, Соединенных Штатах и на Украине, предусматривает трехлетнее тюремное заключение для всех, кто «вопреки фактам» обвиняет польский народ или государство в участии в преступлениях нацистской Германии.

Закон развязал языки антисемитам, и не только в социальных сетях. «За последние четыре месяца наша ассоциация зарегистрировала больше антисемитских инцидентов, чем когда‑либо», — рассказывает Анна Татар, активист антирасистской НКО Nigdy Więсуо («Никогда больше»), созданной в 1996 году. В синагоге говорят, что члены еврейской общины отменили поездки, запланированные на дни сразу после голосования по этому закону, а туристы предпочитали проводить шабат в гостиничных номерах, не выходя на улицу. Атмосфера напоминает события 50‑летней давности: «Некоторые сравнили происходящее с антисемитской кампанией, которую режим развязал в марте 1968 года», — отмечает Анна Татар. Тогда из страны уехали тысячи евреев.

«Неприемлемый» закон

Спустя несколько недель после громкого февральского голосования многие склоняются к тому же мнению. «Закон неоднозначный, но правительство не ожидало, что он будет на руку антисемитам», — считает Рудол.

Раввин Элиэзер Гурари из находящейся неподалеку синагоги Айзика, связанной с хасидским движением «Хабад‑Любавич», говорит о законе столь же сдержанно: «Этот текст не направлен против евреев, но закон все равно неприемлемый». Антисемитизм встречается не только в Польше, считает раввин: «Антисемитизм есть и в США, в Европе, во Франции…»

В общине раввина Гурари, куда входят польские евреи, евреи, которые, как и он сам, эмигрировали из США и Израиля, и обращенные в иудаизм поляки, «люди не очень обеспокоены». «В Кракове можно вести настоящую еврейскую жизнь, не боясь нападений», — объясняет раввин, который обычно ходит по улицам в сюртуке и широкополой шляпе.

Прошло уже некоторое время с тех пор, как парламент утвердил этот закон и президент Анджей Дуда подписал его, но многие все еще надеются на позитивный исход дела: в ответ на громкие крики, раздавшиеся по всему миру, президент обратился в Верховный суд с запросом о конституционности этого закона. Неизвестно, будет ли он отклонен, но уже ясно, что он соответствует стратегии правящей консервативной партии «Право и справедливость» (PiS) — политике утверждения национальной идентичности и прославления польских героев и мучеников… даже ценой вольного обращения с историей.

Для страны, где до крушения коммунистического режима в 1989 году официальная линия замалчивала целые страницы прошлого, это шаг назад. «Миф о польском народе, который только спасал евреев во время Второй мировой войны, был развенчан в начале двухтысячных историком Яном Гроссом, который посвятил исследования погромам, инициированным поляками. После этого людям стало ясно, что поляки убивали евреев во время войны и нельзя говорить о единой польской позиции», — рассказывает Татар.

«Не говори никому»

Сложные отношения поляков с собственной историей, Холокостом и евреями кажутся существенно проще, когда начинаешь слушать личные истории людей. Рудол, который, как и многие другие сотрудники JCC, нееврей, рассказывает, что стал заниматься историей евреев Кракова из «интереса к истории». «Я родился в Хшануве, в 20 километрах от Освенцима. Этот городок почти на 100 процентов заселен поляками‑католиками. Но дед и бабка рассказывали мне о своих еврейских соседях. До войны половина населения города были евреи. По всей Польше евреи составляли 20 процентов населения. Это было очень заметное меньшинство. Они оказали существенное влияние на Польшу».

26‑летняя Марциана, которая возглавляет студенческий клуб в JCC, узнала о своем еврейском происхождении, когда ей было 13 лет. «Как все подростки, я погуглила свою фамилию и обнаружила свое родословное древо», — рассказывает она. На удивленный вопрос мать сказала: «Да, а разве я тебе никогда не говорила?» «Для меня это было потрясением», — вспоминает Марциана.

И все же, хотя сама девушка об этом и не подозревала, семья Марцианы сохранила немало еврейских традиций: раздельная посуда для мясных и молочных блюд, подарки каждый день в рождественские дни (память о Хануке), незаквашенный хлеб (маца) где‑то вокруг Пасхи (или Песаха) и занятия иудаизмом по воскресеньям, потому что мама считала, что это «интересно». «Знаешь, только не говори никому», — просила Марциану бабушка. Это было в 2005 году, через 15 лет после краха коммунизма, но многие польские евреи, пережившие Холокост, все еще предпочитали хранить свое происхождение в тайне. «Я не одна такая», — уверена Марциана. Многие поляки, как и она, только сейчас находят у себя еврейские корни.

А как насчет антисемитизма? Марциана говорит, что сталкивалась с ним «всего» два раза в жизни: один раз пьяный, заметивший у нее на шее шестиконечную звезду, назвал ее «грязной жидовкой», и еще один раз, когда она давала интервью на телевидении, комментатор написал под опубликованным в интернете видео, чтобы она «возвращалась в Израиль». И все равно она уверена, что в Кракове «антисемитизма нет — может быть, в деревне есть».

«Не забывайте, что зло может расти»

Помимо тайного еврейства, антисемитизма и подспудного чувства вины за Холокост, в некоторых польских семьях, кажется, молчат еще о многом. Помощница раввина Гурари Камилла признается, что не рассказывала своей свекрови, набожной католичке, что работает в синагоге. Она уже слышала от этой женщины, что «евреи убили Иисуса». Но 46‑летняя Камилла подозревает, что свекровь сама еврейка: «В ее жизни есть загадки; во время войны она была ребенком и скрывалась в лесу».

Камилла называет себя юдофилом, она изучала иудаизм и назвала дочь Ханной «в честь Ханны Арендт». Почему? «Понятия не имею. Мне нравится еврейская религия», — пожимает плечами она. Камилла принадлежит к поколению, которому на школьных экскурсиях в Освенцим рассказывали, что жертвами были поляки и русские, а не евреи.

Камилла весьма критически настроена по отношению к правительству, которое «раз в неделю находит нового польского героя» и «инициирует поток ксенофобии», и считает, что должна быть настороже. Она цитирует Марека Эдельмана, одного из историков восстания в Варшавском гетто, который говорил: «Не забывайте, что зло может расти». 

Оригинальная публикация: Krakow’s Jewish community copes with Poland’s controversial Holocaust law