Однажды, когда один врач‑эсэсовец размышлял вслух, зачем надо убивать всех бедных евреев Восточной Европы, Менгеле, как он помнит, объяснил ему, что «именно из этого людского резервуара евреи черпали новые силы и так освежали свою кровь. Без бедных, но якобы безобидных восточных евреев цивилизованные западноевропейские евреи не были бы способны выжить. Следовательно, необходимо уничтожить всех евреев». Массы религиозных евреев‑бедняков Польши были чуть ли не побочными жертвами этих усилий: истинной мишенью была элита, занесшая бациллу космополитизма.

В 1950 году благодаря существенному пересмотру Акта о перемещенных лицах двери США наконец‑то распахнулись, но к тому времени большинство евреев в лагерях перемещенных лиц прекратили попытки попасть в США и стали уезжать в Палестину, часто нелегально, а позднее в новое Государство Израиль, где многие из них в первые дни конфликта взяли в руки оружие. Тем временем сотни тысяч неевреев из Восточной Европы въехали в США, причем их биографию за период войны крайне редко проверяли всерьез.

Что это за дом, который Аппельфельд намеренно отказывается называть по имени? Восточная Европа, где почти всех евреев перебили? Израиль, куда сионизм призывает евреев вернуться, считая его их историческим домом? Или же, пожалуй, для Аппельфельда единственный возможный дом — что‑то вроде этой горной вершины, полузабытое, полупридуманное место, которое может существовать только на книжных страницах.

Когда президент Джо Байден предложил назначить Кристен Кларк главой отдела гражданских прав Минюста США, критики из числа правых забили тревогу по нескольким причинам. В том числе из‑за спорных воззрений, которые Кларк выражала в бытность студенткой Гарвардского университета.

«Всякое разрушение начинается с разрушения языка, — говорил он, — когда вы называете вещи не своими именами». В первой же своей колонке — о Шестидневной войне, в результате которой Израиль забрал у Египта сектор Газа, а у Иордании западный берег Иордана, — Оз заявил, что называть завоеванные армией территории «освобожденными» неприемлемо. В его понимании это было «загрязнение языка»: территории никогда не могут быть «освобожденными», а об освобождении имеет смысл говорить только в отношении людей.

Его биография — путь от нищеты к богатству — внушала бы безграничное восхищение в прошедшие эпохи, когда в повести о том, как мальчик из беднейших слоев заработал, благодаря сочетанию смекалки, отваги и везения, колоссальное богатство, видели символ всех величайших достоинств Америки. Но вместо этого либералы как в США, так и в Израиле отозвались на кончину Адельсона целой лавиной поношений.

Возможно, самым важным приобретением Библейского музея в Вашингтоне стала средневековая рукопись на иврите, получившая в музее название «Вашингтонское Пятикнижие». Рукопись весит 10–13 кг и состоит из 247 листов (или около 500 односторонних страниц). Музей датирует эту еврейскую Библию 1000 годом, тем самым делая ее одним из древнейших подобных кодексов в мире.

То, какое применение нынешняя администрация найдет Энтони Блинкену и как он будет действовать под ее влиянием, станет поучительной кульминацией увлекательной и показательной истории одного американо‑еврейского семейства, о которой я впервые узнала благодаря неожиданно значимому телефонному звонку 40 лет тому назад.

Как быть, если в биографиях известных раввинов обнаруживаются детали, не совсем лестно их характеризующие? Авторы биографий известных раввинов рассказывают о том, что движет ими как писателями, когда они хотят поведать миру о жизни великих мудрецов. Как снять напряженность, возникающую от столкновения в голове двух принципов: быть верным исторической правде и при этом верно оценить вклад мудреца в духовную жизнь народа Израиля?

Подполью понадобился доброволец, чтобы «внедриться в лагерь, добыть разведывательные данные, а по возможности создать ячейку движения сопротивления и организовать побег». Пилецкий знал, что это задание, по всей вероятности, равносильно смертному приговору, но поставил интересы страны выше интересов семьи и сумел устроить, чтобы его арестовали в ходе проводимой СС облавы. В сентябре 1940 года Пилецкий, обозначенный в документах как «заключенный 4859», вошел в жестокий новый мир — Аушвиц.

В 1939 году, опасаясь, что нацисты, оккупировавшие Прагу, конфискуют художественные произведения, которые она создавала всю жизнь, Гертруда Каудерс решила спрятать многочисленные картины и рисунки. Почти 80 лет спустя строители, занимавшиеся сносом ветхого дома к югу от Праги, обнаружили около 700 картин и эскизов.

Персия времен Эстер была Германией своей эпохи, средоточием цивилизации, которая внезапно наделила властью маньяка, замышлявшего геноцид. Никто не понимал этого лучше, чем рабби Йосеф Соловейчик: он учился в Берлине в пору его интеллектуального расцвета, но бежал от ада, в то время только надвигавшегося. Эстер, написал он, — это «книга об уязвимости человека вообще и об уязвимости еврея в особенности».