Сегев написал уже несколько книг об истории Израиля, и он принадлежит к числу других видных экспертов, которые работают в недавно открытых архивах и переосмысливают биографию и наследие первого премьер‑министра страны. Книга выходит как раз вовремя: Израиль превращается из маленькой борющейся со множеством трудностей страны в полноценного игрока мировой арены, и его жители все больше интересуются идеалами, которыми они руководствуются, и источниками проблем, с которыми они до сих пор сталкиваются. И как отцы‑основатели США, Давид Бен‑Гурион воплощает всю сложность истоков своего государства.

Члены общины пытаются сохранять оптимизм и надеяться, что улучшение экономического состояние и упрощение пограничного контроля привлекут в город больше евреев, хотя бы в качестве туристов. «Б‑г сказал: плодитесь и размножайтесь, — смеется инвестор в недвижимость Ширин Якубова, потомок основателя синагоги, беременная четвертым ребенком. — У меня много друзей, которые сейчас хотят инвестировать в Бухару. Почему бы евреям не захотеть вернуться? Полгода здесь, полгода в Израиле».

Одна из любимых историй Байдена — детское воспоминание об отце: 1948 год, незадолго до провозглашения Государства Израиль. Байдену шесть лет, он сидит за обеденным столом со своей семьей, а его отец рассуждает, что не может понять, почему некоторые люди не хотят признавать Израиль как государство. Именно тогда он впервые выучил фразу «никогда больше», говорит он (хотя эта фраза стала популярной лишь несколько лет спустя). В своих речах Байден часто вспоминает эту историю, чтобы подчеркнуть свои произраильские убеждения на протяжении всей жизни.

Это давно не секрет, что правый популизм поспособствовал росту жестокой, иногда смертельно опасной ненависти к евреям, но о левом популизме запрещено делать аналогичные выводы. По крайней мере, открыто. Тому есть две причины: во‑первых, указывая на правых как на источник агрессии, вы тем самым критикуете Дональда Трампа. Во‑вторых, находя источник проблемы на левом фланге, вы тем самым будете вынуждены признать непропорционально большую роль, которую черные американцы играют в нападениях на евреев.

Антисемиты, похоже, считают, что сейчас открыт сезон охоты на евреев. И по‑видимому, учитывая количество антисемитских инцидентов, они правы.Так почему же известие о том, что синагога в Нидерландах перестала публиковать в открытом доступе расписание молитв, расстроило меня больше прочих грустных новостей? Потому что это наглядное доказательство того, что антисемитизм загоняет евреев Запада в подполье.

Некоторые литературные критики полагают, что на Сэлинджера повлияли Ринг Ларднер и Скотт Фицджеральд, но я бы оспорил это утверждение: на мой взгляд, его писательский стиль определила мелодика речи, которую он уловил у жителей Верхнего Вест‑Сайда и которой научился подражать. Вот почему мне всегда так мучительно читать «Девять рассказов» — они пробуждают в памяти время и место, которые ни один другой автор не способен воскресить. Сам Сэлинджер утратил свой рай в 13 лет, когда с родителями и старшей сестрой Дорис переселился на Парк‑авеню, 1133.

Кто‑то связывает новую вспышку антисемитизма с действиями администрации Трампа, включая нежелание президента в прошлом осудить нацистов и сторонников превосходства белой расы. Другие отметают критику администрации Трампа как необоснованную и указывают на акты насилия наподобие теракта в супермаркете в Джерси‑Сити как на подлинные проявления антисемитизма в Америке. В результате мы имеем полную неразбериху: евреи оказываются мишенями для критики с разных сторон и при этом критикуют и опровергают друг друга.

Разумеется, лейбористская партия — не единственная причина для беспокойства у евреев Британии и всего мира. И крайне правые, и исламские экстремисты в последние годы устраивали нападения на евреев. Но дело в том, что эта повсеместная ненависть к евреям тревожит британских евреев, и поэтому им особенно важно, чтобы политические партии прислушивались к их страхам. «Не то чтобы мы опасались, что нас немедленно погрузят в вагоны для скота или примут Нюрнбергские законы», — говорит Поллард. Он лишь беспокоится, что в случае победы Корбина в Англии будет премьер‑министр, которому совершенно нет дела до антиеврейского расизма».

Норман Лебрехт гордится тем, что он еврей. Однако еврейство, в его понимании, не имеет ничего общего с биологическим наследием: он считает, что нет такой вещи, как еврейская ДНК. Речь не идет и о религиозном благочестии: большинство его любимых евреев — нерелигиозные. Еврейство, с точки зрения Лебрехта, это вопрос культуры, особенно высокой культуры. А «Гениальность и страх» — упражнение в бахвальстве, призванное показать, как еврейский талант «переделал мир» за последние два столетия.

По оценкам правительства, число людей, которых мы должны обучить компьютерным технологиям, примерно в 10 раз больше, чем количество доступных сейчас мест во всех университетах, вместе взятых. Существует огромный спрос со стороны правительства, со стороны промышленности и со стороны студентов. Но количество мест нельзя увеличить за одну ночь, создав факультет с десятикратно большим числом преподавателей. Это настоящая проблема для компьютерных технологий

Новый документальный короткометражный фильм «Морская звезда» рассказывает о жизни Гилдина. Режиссером и продюсером фильма стал внук Херба Тайлер Гилдин, который рассказал, что фильм получил свое название от старой притчи, услышанной им от деда: о мальчике, спасающем морскую звезду на пляже. Мальчику говорят, что невозможно спасти жизни всех морских звезд на пляже, но он бросает звезду в океан и говорит: «Да, но я спас эту».

Вертхаймер изучает верования и ритуалы простых евреев и показывает, как и почему слабеет религиозная культура неортодоксальных евреев, сдвигаясь на обочину жизни или к «ключевым» ее моментам. Он демонстрирует существование нового уровня творческого и духовного развития в синагогах всех видов. К концу книги читателю становится ясно, что, хотя Вертхаймер ценит усилия, стоящие за этими нововведениями, он полагает, что большинство из них неэффективно, а некоторые просто неверно направлены.