Возможно, самым важным приобретением Библейского музея в Вашингтоне стала средневековая рукопись на иврите, получившая в музее название «Вашингтонское Пятикнижие». Рукопись весит 10–13 кг и состоит из 247 листов (или около 500 односторонних страниц). Музей датирует эту еврейскую Библию 1000 годом, тем самым делая ее одним из древнейших подобных кодексов в мире.

То, какое применение нынешняя администрация найдет Энтони Блинкену и как он будет действовать под ее влиянием, станет поучительной кульминацией увлекательной и показательной истории одного американо‑еврейского семейства, о которой я впервые узнала благодаря неожиданно значимому телефонному звонку 40 лет тому назад.

Как быть, если в биографиях известных раввинов обнаруживаются детали, не совсем лестно их характеризующие? Авторы биографий известных раввинов рассказывают о том, что движет ими как писателями, когда они хотят поведать миру о жизни великих мудрецов. Как снять напряженность, возникающую от столкновения в голове двух принципов: быть верным исторической правде и при этом верно оценить вклад мудреца в духовную жизнь народа Израиля?

Подполью понадобился доброволец, чтобы «внедриться в лагерь, добыть разведывательные данные, а по возможности создать ячейку движения сопротивления и организовать побег». Пилецкий знал, что это задание, по всей вероятности, равносильно смертному приговору, но поставил интересы страны выше интересов семьи и сумел устроить, чтобы его арестовали в ходе проводимой СС облавы. В сентябре 1940 года Пилецкий, обозначенный в документах как «заключенный 4859», вошел в жестокий новый мир — Аушвиц.

В 1939 году, опасаясь, что нацисты, оккупировавшие Прагу, конфискуют художественные произведения, которые она создавала всю жизнь, Гертруда Каудерс решила спрятать многочисленные картины и рисунки. Почти 80 лет спустя строители, занимавшиеся сносом ветхого дома к югу от Праги, обнаружили около 700 картин и эскизов.

Персия времен Эстер была Германией своей эпохи, средоточием цивилизации, которая внезапно наделила властью маньяка, замышлявшего геноцид. Никто не понимал этого лучше, чем рабби Йосеф Соловейчик: он учился в Берлине в пору его интеллектуального расцвета, но бежал от ада, в то время только надвигавшегося. Эстер, написал он, — это «книга об уязвимости человека вообще и об уязвимости еврея в особенности».

Будет ли администрация Байдена похожа на администрации Картера или Обамы — в основном единодушна, но в некоторых отношениях станет создавать проблемы, когда речь идет об Израиле? Или она уподобится администрациям Трумэна и Джонсона, где советники, готовые идти против течения, в трудных ситуациях оказывали помощь Израилю? Или уподобится преимущественно единодушной администрации Клинтона, о которой можно сказать, что она была за Израиль, но против Нетаньяху?

В своих мемуарах Вуди Аллен всячески подчеркивает, что вовсе не считает себя интеллектуалом: «У меня не бывает озарений, возвышенных мыслей, я не понимаю многих стихов, если там нет строк вроде: “Розы — красные, фиалки — синие...” До сих пор мои поэты — поэты с Улицы дребезжащих жестянок... Я не читал “Улисса”, “Дон Кихота”, “Лолиту”, “Уловку‑22”, “1984”».

Как и столь многое в массовой культуре ХХ века, бизнес на издании комиксов придумали и осуществили на практике иммигранты в первом поколении — еврейские бизнесмены, писатели и художники, чье положение «аутсайдеров‑инсайдеров» в Америке дало им особый — и ценный — угол зрения.

«Байден будет развивать нормализацию отношений с арабами. Это один из немногих вопросов, в которых он не выступал против президента Трампа. Он как раз думал, что это отличный ход. И он понимает, вероятно, что "Соглашения Авраама" могут быть мостом, а не объездной дорогой...»

Израильские врачи рассказывают о явлении, называемом «длительным ковидом», или «хроническим ковидом»: пациенты, которые выздоравливают от вируса, но страдают от постоянных и необычных симптомов. Некоторые могут отправить человека обратно в отделение неотложной помощи или даже вызвать смерть. Симптомы могут развиться в течение месяца после выздоровления или даже через три‑шесть месяцев и длиться могут так же долго.

В книге «Семейный архив» Сары Абревая Стейн прослеживается путь членов семьи Леви, потомков печатника Саади, который жил в XIX веке, вел себя по‑бунтарски и привел в мир четырнадцать детей. Саади, патриарх семейства, умер в 1903 году. Ко времени, когда его внуки выросли, а Вторая мировая война закончилась, уже никто не владел его языком — ладино, иудео‑испанским диалектом. Его город — Салоники, еврейский порт под властью турок‑мусульман, стал греческим христианским городом Фессалоники. Евреев там больше не было.