Я постучал в дверь твоей квартиры на двенадцатом этаже, и ты открыл ее с радостью, которая не скрывала твоего любопытства. Твой высокий рост скрадывался книжными стеллажами до потолка. Мы обнялись как старые друзья, и ты предложил угощение в одноразовой посуде, тем самым показывая, что уважаешь кашрут. Ты сказал, что очень рад встретиться с родственником столь почитаемой тобой «учительницы Зельды», которая учила тебя во втором классе. Ты так хотел услышать мой рассказ о том, что происходит в Ровно. Мы сели, и я стал рассказывать.

Идея привозить высокопоставленных гостей отдать дань уважения в «Яд ва‑Шем» родственна существующей в других странах традиции возлагать венки к Могиле Неизвестного Солдата — бесспорное признание исторических событий, важных для принимающей страны. «Яд ва‑Шем», может, и хотел бы быть таким мемориалом, но у него не получается — потому же, почему историки продолжают вести войны — эта история еще не ушла в прошлое. 

Мы можем сочувствовать страданиям и боли друг друга, но мы никогда не должны этим меряться. Маргинализация, дискриминация, расистские и антисемитские оскорбления — это что‑то, что объединяет [всех людей]. Все выпады против чернокожих направлены и против евреев. Все выпады против геев и лесбиянок, против ЛГБТК направлены также против чернокожих и евреев. Ненависть — это ненависть, и ее обилие накладывает на всех нас ответственность поддерживать друг друга и выступать в защиту друг друга. Никто из нас уже не может оставаться в стороне.

«Шим» не был типичным военным корреспондентом: он был заинтересован показать жизни и судьбы простых людей во время первой войны в современной истории, когда гражданские лица систематически подвергались бомбардировкам с воздуха, кульминацией чего стало уничтожение Герники. На одной из выразительнейших фотографий с применением светотени единственный свет в кадре исходит от группы детей, толпящихся в подземном убежище в то время как нацистские самолеты бомбят остров Менорка. Глубокие тени заставляют нас щуриться, как будто мы находимся там, рядом с ними.

Вовсе не случайно, что основные участники UNIFIL одновременно выступают против того, чтобы назвать всю «Хизбаллу» террористической организацией. Единственная страна в ЕС, которая бойкотирует деятельность «Хизбаллы» целиком, — это Голландия, направившая в UNIFIL ровно одного солдата. ЕС и другие его члены бойкотируют только военное крыло, а не политическое. Для «Хизбаллы» этого вполне достаточно, потому что ее лидеры сами признают, что любые различия между политическим и военным крылом сугубо фиктивные.

На днях Европейский совет, исполнительный орган ЕС, принял декларацию против антисемитизма, призвав государства‑члены поддержать еврейские общины в оплате расходов на безопасность и начать координированные действия против антисемитизма. И хотя 20 лет назад некоторые европейские правительства изо всех сил отрицали наличие антисемитизма после Холокоста и причины, которые его обусловили, сегодня ведущие политики Европы, кажется, лучше осведомлены о характере проблемы и больше заинтересованы в ее решении.

Все, кроме антисемитов, понимают, что действия Израиля не могут служить оправданием для нападений на евреев, которые являются гражданами других стран, но безудержные антиизраильские настроения часто внушают антисемитам ощущение, что общество будет мириться с такими нападениями, пока их можно выдавать за «антиизраильские». И, поскольку в наше время враждебное отношение к Израилю исходит преимущественно от левых, неудивительно, что в либеральной Западной Европе оно сильнее, чем в консервативной Восточной.

Перед ним были евреи разного происхождения, в разных костюмах, с различными верованиями и убеждениями, живущие вместе в одной стране. Он быстро понял, что без терпимого отношения друг к другу весь этот проект обречен с самого начала. Израильское общество может справедливо относиться к чужим, но израильтянам нужно научиться справедливо относиться и друг к другу. Уважение к незнакомцу начинается с уважения к знакомому — со способности видеть себя в других и других в себе. Если евреи не могут быть добрыми к евреям, вряд ли они могут быть добрыми к кому‑то еще.

Он остается у власти не потому, что обеспечил своему народу процветание и не потому, что решил религиозные и культурные проблемы, которые тревожат израильтян. Он несет избирателям простую идею в стиле Гоббса: мир опасен, и я единственный политик, который может обеспечить вам безопасность. Он счастлив, когда речь заходит об обороне или государственных интересах; но когда ему приходится присутствовать в кнессете на дебатах по поводу той или иной внутриполитической проблемы, камеры нередко ловят его за листанием исторической книги или аналитического журнала.

Возьмите стремление сжигать мосты и прибавьте к нему импульсивную злобу, и вы получите директора, который с огромным подозрением относится ко всем окружающим его еврейским организациям. Это весьма опасный образ действий, который практически гарантирует, что, пока Гринблат занимает пост директора АДЛ, еврейская община будет содержать на свои деньги организацию, действующую против нее самой.

Когда историки возьмутся изучать нынешнюю волну ультраправого популизма, что скажут они о европейских культурных войнах? Несколько месяцев назад Арпад Шакач в правой газете «Мадьяр идёк» объявил нашумевшую выставку Фриды Кало в Венгерской национальной галерее «популяризацией коммунизма». София Н. Хорват в той же газете обвинила спектакль «Билли Эллиот», поставленный Венгерским государственным оперным театром, в распространении «разнузданной гей‑пропаганды», что в конечном счете привело к закрытию спектакля.

Американские евреи инстинктивно проявляют симпатию и живой интерес к Израилю как к эпохальному достижению. Но они не нуждаются в уроках истории ни со стороны правых израильтян, проклинающих либерализм, ни со стороны любого израильтянина, неспособного заметить, что американские евреи вполне могут потягаться с сионистами по части зримых достижений и продолжающейся борьбы с трудностями.