Путешествие евреев. Недельная глава «Ваишлах»
Почему именно Яаков — отец нашего народа и героическая фигура в понимании иудаизма? Мы — «община Яакова», «сыны Израиля». Но путешествие евреев начал не Яаков, а Авраам, Ицхак безропотно лег на жертвенник, Йосеф спас своих родных в голодные годы, Моше вывел народ из Египта и дал ему законы. Йеошуа привел народ в Землю обетованную, Давид стал величайшим из ее царей, Шломо построил Храм, а устами пророков из столетия в столетие говорил Б‑г.
По сравнению с их жизнью то, что сообщает о Яакове Тора, выглядит бледно (по крайней мере, если воспринимать буквальный смысл текста). У Яакова напряженные отношения с братом Эсавом, женами Рахелью и Леей, тестем Лаваном, а также тремя старшими сыновьями — Реувеном, Шимоном и Леви. Иногда Яаков, по‑видимому, дрожит от страха, а иногда поступает (по крайней мере, так кажется) не вполне честно. Отвечая на вопрос фараона, Яаков говорит: «Немногими и злополучными были годы моей жизни» (Берешит, 47:9). По идее, нам следовало бы ждать большего от героической фигуры нашей веры.
Потому‑то у нас сложился несколько иной образ Яакова, увиденный через призму мидраша — устной традиции, сохраненной мудрецами Талмуда. В этой традиции Яаков — безупречно хороший, а Эсав — неисправимо плохой человек. Это необходимо, разъяснил рабби Цви‑Гирш Хайес в своем трактате о характере мидрашической интерпретации, ведь иначе мы вряд ли смогли бы вынести из библейского текста четкие представления о праведности и греховности, хорошем и плохом. Тора — книга с чрезвычайно тонкими смыслами, и читатели частенько понимают такие книги неверно. Поэтому устная традиция упрощает картину: мажет персонажей черной или белой краской, не вдаваясь в нюансы.
И все же мы, возможно, сумеем найти ответ даже без мидраша. И наилучший способ — поразмыслить о понятии «путешествие».
В иудаизме вера мыслится как путешествие. Иудаизм начинается с путешествия Авраама и Сары: покинув «свою землю, свою родню, дом отца», они отправляются к неведомому пункту назначения, «в страну, которую Я укажу тебе».
Характер еврейского народа предопределило другое путешествие в другую эпоху — странствие Моше и сынов Израиля из Египта через пустыню к Земле обетованной.
В недельной главе «Масеэй» описание этого путешествия превращается в монотонный перечень фактов: «Они отправились в путь из точки А и расположились станом в точке Б. Они отправились в путь из точки Б и расположились станом в точке В». Быть евреем — значит переезжать с места на место, путешествовать, почти никогда нигде не обосновываясь надолго. Моше предостерегает народ: осесть на одном месте и счесть свое положение незыблемым — это опасно, даже если вы осядете в Израиле: «Когда у вас родятся дети и внуки и вы долго проживете на этой земле, вы можете растлиться» (Дварим, 4:25).
Поэтому установлены правила: Израиль всегда должен помнить о своем прошлом, никогда не забывать годы египетского рабства, непременно вспоминать на Суккот о том, что наши предки когда‑то обитали во временных жилищах, никогда не забывать, что землей мы не владеем, ибо она принадлежит Б‑гу, а мы на ней — всего лишь Б‑жьи «герим ве‑тошавим» («переселенцы и поселенцы») (Ваикра, 25:23).
Отчего так? Оттого что быть евреем — значит чувствовать, что в этом мире ты до какой‑то степени странник. Быть евреем — существовать в гуще споров между небесами и землей, творением и откровением, миром в его нынешнем состоянии и миром, который мы призваны построить, споров между изгнанием и родиной, всеобщностью природы человека и особостью еврейской идентичности. Евреи никогда не сидят и не стоят на месте, за исключением тех случаев, когда они стоят перед Б‑гом. Вся Вселенная, от галактик до элементарных частиц, находится в постоянном движении, и еврейская душа — тоже.
Мы верим, что мы — нестойкая смесь праха земного с дыханием Б‑га, и это обязывает нас постоянно принимать решения, делать выбор, который либо возвысит нас до уровня наших идеалов, либо, если выбор неверен, превратит в мелочных вздорных людишек, одержимых пустопорожними вопросами. Мыслить жизнь как путешествие — значит каждый день прилагать усилия для того, чтобы индивидуально и коллективно подниматься еще на одну ступеньку к величию.
Если «путешествие» — одна из главных метафор еврейской жизни, чем в этом смысле различаются между собой Авраам, Ицхак и Яаков?
Судьбоносные события в жизни Авраама — два путешествия, причем в рассказах об обоих употреблено выражение «Лех‑леха» («отправляться в путешествие» ): первый раз в Берешит, 12, когда Б‑г велит Аврааму покинуть его землю и дом его отца, а второй — в Берешит, 22:2, в эпизоде связывания Ицхака, когда Б‑г велит Аврааму: «Возьми своего сына, своего единственного, любимого [сына], Ицхака, пойди [лех‑леха] в землю Мория».
Поведение Авраама поражает нас до глубины души: он отправляется в путь без промедления, без вопросов, хотя чисто по‑человечески нам понятно, как оба путешествия терзают его сердце. Приказ предпринять первое путешествие означает, что Авраам должен покинуть отца. А приказ о втором путешествии означает, что он должен отдать сына. Авраам должен оставить позади прошлое и смириться с риском остаться без будущего. Авраам — олицетворение чистой веры. Его любовь и доверие к Б‑гу безграничны. На такую веру способен не всякий. Вера Авраама — почти сверхчеловеческая.
Ицхак — совсем другое дело. Такое ощущение, что Авраам, зная, какую эмоциональную цену он заплатил за самопожертвование, зная, что при связывании Ицхак наверняка испытал душевные страдания, старается изо всех сил оберегать сына. Он устраивает так, чтобы у Ицхака не было необходимости покидать Святую землю (см. Берешит, 24:6, именно из этих соображений Авраам не отпускает Ицхака в странствия на поиски подходящей жены). Единственное путешествие Ицхака (в земли филистимлян, описанное в Берешит, 26) было недолгим и не таким уж дальним. Жизнь Ицхака — краткая передышка между скитальческой жизнью Авраама и скитальческой жизнью Яакова.
Яаков отличается и от Авраама, и от Ицхака. Его уникальность в том, что у Яакова самые бурные, самые драматичные во всей книге Берешит встречи с Б‑гом. Причем происходят они где‑то в дороге, в ночи, вдали от дома, когда Яаков странствует один, когда бежит от одной опасности и попадает к другой (в первом путешествии он, спасаясь от Эсава, уходит с родины в дальние края, к Лавану, во втором, возвращаясь на родину, бежит от Лавана и движется навстречу Эсаву).
В середине первого путешествия Б‑г посылает Яакову ослепительное видение: лестница с земли до небес, а по лестнице восходят и нисходят ангелы. Пробудившись, он восклицает: “Воистину, Г‑сподь пребывает на этом месте, а я и не знал! <…> Это и есть Дом Б‑га, это — врата небес!”» (Берешит, 28:16–17). Таких видений не удостаивался больше ни один праотец, даже Моше.
Во втором путешествии, описанном в нашей недельной главе, Яаков вступает в умопомрачительную, таинственную схватку с человеком/ ангелом/ Б‑гом и выходит из нее хромым, но навсегда преобразившимся: это единственный человек во всей Торе, кому Б‑г дал новое имя, Израиль, означающее либо «тот, кто противоборствовал Б‑гу и людям» , либо «тот, кто стал князем [сар] перед Б‑гом».
Очень интересно, что в рассказах о встречах Яакова с ангелами употреблен один и тот же глагол «п‑г‑ш» (Берешит, 28:11 и 32:2), обозначающий «встретиться случайно», словно для Яакова эти встречи были полной неожиданностью (очевидно, он их действительно не ожидал). Яаков переживает самый возвышенный духовный опыт именно в те минуты, когда ничего такого не планировал. Его голова забита другими мыслями: о том, что осталось позади, о том, что поджидает его впереди. Можно сказать, что встреча с Б‑гом «застает его врасплох».
Именно в Яакове мы можем узнать себя. Не всякий может надеяться, что сумеет, как Авраам, питать к Б‑гу абсолютное доверие и нежную любовь, или, как Ицхак, сосредоточиться на внутренней жизни. Но такого человека, как Яаков, мы прекрасно понимаем. Мы чувствуем его страхи, понимаем его страдания из‑за семейных раздоров, разделяем его томительную мечту пожить в тишине и покое (мудрецы Талмуда, комментируя начало главы следующей недели, замечают: «Яаков жаждал пожить спокойно, но его немедленно постигли несчастья с Йосефом» ).
Итак, Яаков выделяется среди праотцев тем, что ничто человеческое ему не чуждо. Но еще важнее, что из пучины отчаяния Яаков с Б‑жьей помощью воспаряет к самой возвышенной духовной жизни. Этому человеку попадаются на пути ангелы. Этого человека застает врасплох встреча с Б‑гом. Этот человек именно в те минуты, когда ему страшно одиноко, обнаруживает, что он не один: с ним Б‑г, его сопровождают ангелы.
Главная мысль истории Яакова и есть суть еврейской жизни. Странствовать с места на место — наша судьба. Мы непоседливый народ. Передышки, когда нам доводилось пожить спокойно, непродолжительны и редки. Но во мраке ночи мы обнаруживаем, что воспаряем на могучих крыльях веры, которой сами от себя не ожидали, что рядом с нами ангелы, о чьем присутствии мы не догадывались. Если мы пойдем путем Яакова, то, возможно, у нас тоже случится нежданная встреча с Б‑гом.
Недельная глава «Ваишлах». Когда нам боязно
Недельная глава «Ваишлах». Притча о племенах
