Спустя более 80 лет после того, как евреи бежали в Шанхай во время Второй мировой войны, выставка в Нью-Йорке проливает свет на их опыт, пишет журналистка NBC Кимми Ям.

Выставка «Шанхай, родина когда-то давно — еврейские беженцы и Шанхай» открылась для публики 1 августа в центре Манхеттена. Выставка посвящена периоду с 1938 по 1941 год, когда более 20000 евреев проделали путь за тысячи миль из Европы, спасаясь от преследований нацистов и обосновавшись в Китае. Беженцы смогли найти безопасность в Шанхае в то время, когда другие страны отказывались им помогать. Эксперты и правозащитники говорят, что их история является пугающим отражением необходимости для других принимать и поддерживать тех, кто спасается от преследований и угнетения.

«Ненависть все еще существует во всех ее проявлениях», — заявила NBC News Элизабет С. Гребенщиков, чья мать Бетти жила в качестве беженки в Шанхае более десяти лет. И чья история представлена на выставке. «Моя мама говорила… «Если ты не честный человек, если ты не выступаешь за справедливость, то ты обречен быть сторонним наблюдателем».

Выставка, организованная Шанхайским музеем еврейских беженцев, которая продлится до 14 августа в «Фосун плаза», включает более 200 фотографий и 30 памятных вещей, а также видеоролики и личные истории евреев – беженцев и их потомков. Выставка проводится Шанхайской народной ассоциацией дружбы с зарубежными странами и Шанхайским фондом Фосун и частично поддерживается Генеральным консульством Соединенных Штатов Америки в Шанхае и Генеральным консульством Китайской Народной Республики в Нью-Йорке.

Профессор истории Университета Вальпараисо в Индиане Кевин Остойич, который брал интервью у многих бывших беженцев, объяснил, что Шанхай в конце 1930-х годов стал своего рода «последним прибежищем» для евреев – беженцев, поскольку городу не требовалась въездная виза из-за его уникального правового статуса. В 19 веке портовый город был насильно открыт западными державами для торговли. Он был разделен на несколько районов, управляемых этими властями со своим сводом правовых норм и полицейских сил. Японские войска также захватили северо-восточную часть города.

По словам Остойича, это произошло 7 декабря 1941 года, на следующий день после атаки на Перл-Харбор. «Именно в этом уникальном историческом контексте возникает ситуация, когда у вас есть город, который никто полностью не контролирует», — заявил Остойич. По словам Остойича, бюрократическая лазейка привела к неожиданному спасению для беженцев. В 1938 году большинство стран, включая США, отказались изменить свою иммиграционную политику, чтобы принять евреев, спасающихся от насилия от нацистского правления. «Немногие понимают, что было время, когда евреи могли выбраться из концлагерей и из Германии», — добавил он. «У большего числа евреев была возможность выжить. Но проблема была в том, что никто на самом деле не хотел открывать свои двери». Хотя они нашли безопасность в городе, жизнь беженцев была нелегкой.

94-летний Джерри Линденштраус и его семья бежали в Шанхай в 1938 году после Хрустальной ночи, «Ночи разбитых витрин», когда нацисты разрушили синагоги по всей Германии и развязали серию еврейских погромов. Линденштраус рассказал, что через несколько лет после прибытия его семьи японские войска захватили город и создали гетто в Хонгкью, где они втиснули десятки тысяч евреев на 2,5 квадратных километрах. «Вот где жизнь действительно стала очень трудной», — заявил Линденштраус, проживающий в Нью-Йорке, NBC. «Я жил в половине комнаты, разделенной персидским ковром, без воды. У нас был флигель на крыше». При японском правлении беженцам не разрешалось входить или выходить из гетто без пропуска. По словам Линденштрауса, японский сержант Кано Гойя, отвечавший за выдачу этих пропусков, стал известен своим жестоким обращением с беженцами. «Он был злым. Он был очень проницательным человеком с раздвоением личности, и, если ты ему не нравился, он давал тебе пощечину и не давал прохода», — вспоминал Линденштраус. «Так что вы можете себе представить, что у взрослых была очень трудная жизнь. И все же мы справились. Мы выжили». Линденштраус упомянул, что для многих детей, выросших в Шанхае, школа служила передышкой в трудных условиях жизни. По его словам, в течение нескольких часов они могли изучать английский язык, заниматься спортом или петь в хоре. Хотя сам Шанхай был домом для нескольких разных групп иммигрантов, а также жителей Китая из рабочего класса, Остойич рассказал, что отношения между еврейским и китайским населением были разными. Он сказал, что у некоторых беженцев была настоящая дружба со своими соседями – китайцами, но над некоторыми еврейскими детьми издевались.

Эксперты подчеркнули, что в то время сами китайцы испытывали жестокие притеснения со стороны японских войск. «Японцы были очень жестоки по отношению к китайцам, заставляли их кланяться перед своими солдатами, которые часто били и унижали их», — часто рассказывала Бетти Гребенщиков, которая умерла в начале этого года, в своих выступлениях. «Японские солдаты тоже были грубы с нами, но не до такой степени, как они обращались с китайцами». Однако Остойич подчеркнул, что одним из глубоко положительных аспектов Шанхая было отсутствие антисемитизма. Дети, выросшие в городе, «в основном говорили, что они узнали об антисемитизме и впервые почувствовали антисемитизм после отъезда из Шанхая, будь то в Австралии или Соединенных Штатах», — заявил он. «Они говорят, что это само по себе заслуживает уважения. И что они благодарят за это китайский народ». И хотя некоторые считают, что Китай «спас евреев» для Остойича и многих беженцев спасение было достигнуто во многом за счет самой общины. «Если мы собираемся говорить о том, что кто-то кого-то спасает, мы должны говорить о самоспасении евреев», — заметил он. «Для меня это действительно единственный приемлемый ответ».