После разгрома восстания Бар‑Кохбы в 135 году н. э. римляне казнили рабби Ханину бен Терадиона. Когда его сжигали заживо вместе с Торой, которую он держал в руках, его ученики спросили: «Что ты видишь?» Он ответил: «Гевилин нисрафин ве‑отийот порхот» — «Вещественный пергамент сгорает, но сами буквы, оставаясь невредимыми, воспаряют в воздух» «Вывели р. Ханину на площадь, обернули в свиток Торы и в таком виде возвели на костер. <…> Спрашивают ученики: “Раби, что видишь ты в эти минуты?” — “Вижу, — отвечает р. Ханина, — пергамент сгорает, а буквы возносятся в вышину”». Агада. Большая книга притч, поучений и сказаний. М.: «Эксмо», 2014 — Здесь и далее примеч. перев.
. Вот одна из самых пронзительных историй, иллюстрирующих вечность еврейства. Она поэтично и лаконично разъясняет, что недруги не в силах нас уничтожить, а еврейская вера — воплощенная в ивритских буквах — взаимосвязана с чудесной стойкостью нашего народа.

Об этой истории я задумался, когда смотрел сцену документального фильма Пи‑би‑эс «Космический челнок “Колумбия”: миссия надежды» о жизни и смерти израильского летчика и астронавта Илана Рамона: он погиб, когда в 2003 году «Колумбия» взорвалась при возвращении на Землю, и сейчас Рамон погиб 1 февраля 2003 года.
отмечается его 20‑й йорцайт, что на иврите значит «годовщина смерти».

Более чем за двадцать лет до полета «Колумбии» судьба Рамона впервые переплелась с чудесной историей еврейского народа. В молодости он участвовал в дерзкой и чрезвычайно важной операции «Осирак» Операция известна под кодовыми названиями «Опера» и «Вавилон». по уничтожению иракского ядерного реактора. Готовясь к заданию, Рамон проходил обучение и работал у израильского ученого Йоахима Йосефа, выжившего в Холокост. Его внимание привлек миниатюрный свиток Торы на полке в кабинете Йосефа. Впоследствии, в прямой телетрансляции с орбиты, Рамон высоко поднял этот свиток и поведал родной стране: «Вот крошечный свиток Торы, который один мальчик получил 60 лет назад от голландского раввина, обучавшего его к бар мицве; а теперь свиток со мной в космосе».

Мальчиком, о котором говорил Рамон, был Йосеф. Затем Рамон назвал Тору рабби Симона Дасберга «хут хэвель мекашер меод мерагеш» — «связующей нитью, волнующей до глубины души» — и сказал, что она символизирует «способность еврейского народа» стойко переносить испытания. На миг — просто ошеломительный миг — Рамон выпустил Тору из рук, и она воспарила в направлении небес. В документальном фильме Йосеф объясняет, что Дасберг дал ему свиток в Берген‑Бельзене и поручил «рассказать историю» того, что случилось. Йосеф полагал, что пока не в полной мере выполнил поручение, но благодаря Рамону это стало возможно. А затем произошла трагедия — «Колумбия», войдя в плотные слои атмосферы, взорвалась.

Но на этом история Рамона не закончилась. В 2022 году Эйтан Стиббе, в прошлом боевой товарищ Рамона, успешный израильский предприниматель, приобрел место на корабле SpaceX Илона Маска, благодаря чему стал вторым израильтянином, совершившим космический полет. На своем сайте, перечисляя вещи, которые он собирался взять с собой в космос, Стиббе выложил фото страниц из дневника Илана Рамона. Эти листки каким‑то образом уцелели при взрыве «Колумбии» и были найдены на поле в Техасе. Израильский эксперт‑криминалист Шерон Браун, изучившая их первой, рассказала, что сохранились они чудом: «Бумажные листки были белые, с черными рукописными записями, — они слегка обтрепались по краям и пострадали, но никакого сравнения с тем, что вы могли бы вообразить после сильнейшего взрыва в небе на 65‑километровой высоте и резкого падения на землю. Поистине удивительно». Страницы горели, но буквы уцелели.

Мне представилась возможность вдумчивее изучить страницы из дневника Рамона, когда Стиббе выложил их фото на своем сайте. И вот передо мной, бок о бок, два документа совершенно разного содержания, оба обуглены, некоторые строки оборваны на полуслове. Первый — очевидно, рассказ о чуде взлета: «шемона дакот, веод шнийот… анахну бахалаль» — «восемь минут и еще несколько секунд…мы в космосе!» Человек, имевший недюжинный опыт в авиации и участвовавший в одном из самых дерзких авианалетов в истории, не смог сдержать благоговейного изумления при старте шаттла.

На другой странице — слова совсем иного рода. Зная, что проведет шабат в космосе, Рамон взял с собой текст кидуша — традиционного благословения священного времени, которое произносят вечером в пятницу: «Благословен Ты… освятивший нас Своими заповедями… и давший нам по любви святую субботу Свою… в память о сотворении мира… первый из святых праздников, напоминающий о выходе из Египта».

Вчитываясь в обе страницы, я осознал, что вижу перед собой простое и поэтичное воплощение одного из великих произведений еврейской мысли — «Одинокого верующего человека» рабби Йосефа Соловейчика. Этот труд, написанный в период «космической гонки» Соперничество СССР и США в области ракетно‑космических исследований и экспедиций в 1950–1970‑х годах. , — размышление о двух аспектах человеческой природы, присущих нам в одинаковой степени. Первый аспект — тяга к изобретательству, приносящая славные и жизнеутверждающие результаты: «Человек XVII–XVIII века, вынужденный тратить несколько дней на дорогу от Бостона до Нью‑Йорка, был в меньшей мере наделен достоинством, чем наш современник, который стремится покорить космос, в полночь садится в самолет в аэропорту Нью‑Йорка, а через несколько часов уже совершает неспешную прогулку по улицам Лондона». Или, как сказал бы Илан Рамон, восемь минут, несколько секунд… и вот мы в космосе.

Однако рабби Соловейчик призывает современное общество помнить, что мир, предопределенный исключительно техническим прогрессом, лишь ослабит, а не упрочит связи между нами; только в верной заповедям общине, основанной на завете, мы по‑настоящему связаны с теми, кто пришел в мир до нас, и с теми, кто придет вослед. Верующий человек «находит избавление от своей изоляции в «сейчас», потому что община, основанная на завете, «пронизывает собой столетия — собственно, тысячелетия — календарного времени и объединяет тех, кто уже сыграл свою роль, принес свою весть, прославился, а затем тихо и смиренно сошел со сцены завета, с теми, кто пока не получил возможность выйти на сцену завета и все еще дожидается своей очереди в анонимности “грядущего”».

Так написал рабби Соловейчик, а передо мной нежданно, размещенные в интернете бок о бок, оказались прекрасные воплощения затронутых им тем: на одном листке рассказывалось о чуде выхода на орбиту, занимающем несколько минут, а на другом — о вечном желании евреев испытать на собственном опыте, что такое священное время, и почувствовать единение с теми, кто пришел в мир до них. Итак, когда Эйтан Стиббе стартовал на борту SpaceX, страницы из дневника Илана Рамона вместе с ним обогнули Землю по орбите, а в конце концов благополучно вернулись.

Бумага сгорела, но буквы вознеслись ввысь. Страницы дневника, уцелевшие в чудовищном пожаре, снова отправились в полет, и человек, освятивший Имя Б‑га прямо на небесах, вернулся к жизни.

Оригинальная публикация: Ilan Ramon and the Words That Soared