Зал суда был переполнен, но место подсудимого было пустым 3 апреля, когда начался знаменательный судебный процесс в истории французского еврейства, спустя почти 43 года после взрыва в синагоге, в организации которого обвиняют Хасана Диаба, пишет журналистка JTA Алис Д’Олеон.

Ордер на арест Диаба, ливанского ученого, живущего в Канаде, в связи со взрывом 1980 года, в результате которого погибли четыре человека и 46 получили ранения, был впервые выдан в 2008 году. Только сейчас начинается судебный процесс, и он решил не присутствовать на нем, что вызвало критику со стороны как прокуроров, так и французских евреев, которые надеются на чувство облегчения после десятилетий травм. «Решение Хасана Диаба не предстать перед судом является большим позором для вашей юрисдикции», — заявил генеральный прокурор в первый день судебного разбирательства во время обсуждения вопроса о том, следует ли выдавать ордер на арест, что потребовало бы прекращения судебного разбирательства. «Какой человек не принял бы такое же решение?» — ответил адвокат Диаба Уильям Бурдон о том, что его клиент решил не ехать во Францию, чтобы предстать перед судом. «Это решение по-человечески достойно уважения. Это ни в коем случае не признак трусости».

Реформистская синагога на улице Коперника, ставшая мишенью террористов, расположена в самом сердце богатого жилого района в 16-м округе Парижа. Посетитель сегодня не смог бы сказать, что потолок когда-то был разбит на миллион маленьких кусочков, что пол был залит кровью. Если бы не памятная табличка у входа, ничто не указывало бы на то, что синагога когда-то была местом смертельного теракта. Тем не менее судебный процесс наполнен страхом и тревогой, которые возникли после того, что сейчас известно как взрыв на улице Коперника 3 октября 1980 года, который считается первым антисемитским нападением со смертельным исходом во Франции после Холокоста. С тех пор череда нападений на общинные объекты и отдельных лиц заставила многих французских евреев бояться как своей личной уязвимости, так и приверженности государства их безопасности. Но в то время как судебное преследование некоторых потенциально антисемитских нападений не всегда удовлетворяло французских евреев, долгие испытания, направленные на то, чтобы привлечь Диаба к суду, свидетельствуют о большом усердии со стороны многих участников.

Бернар Кахен, адвокат синагоги и один из пострадавших, которому сейчас за 80, пообещал, что доведет дело до конца. «Каким бы ни был результат, это продолжается слишком долго», — заявил он в интервью JTA. Добавив в шутку: «Все удивлены, что я все еще здесь, чтобы представлять своих клиентов». Каэн представляет Моник Барбе, которая потеряла мужа во время взрыва бомбы, когда ей было 37 лет. Сейчас, когда ей почти 80 и она живет на юге Франции, Барбе не явится на суд. «У меня нет сил. Но я не могу дождаться, когда все это закончится», — заявила она корреспонденту JTA.

Около 300 верующих присутствовали на субботней службе и праздновали пять бар-мицв в ту пятницу вечером, когда в 18:35 прямо возле синагоги взорвалась бомба. Дверь была взорвана, стеклянный потолок обрушился на молящихся; деревянные скамьи были разбросаны по всему помещению. За пределами синагоги картина была еще более ужасной. В своей книге об этом случае французский журналист Жан Чичизола описывал «автомобили, выброшенные на дорогу, как детские игрушки», «пламя, облизывавшее верхние этажи соседних зданий» и «витрины магазинов разбитые по всей улице». В месте, похожем на зону боевых действий, лежали четыре тела. 44-летняя журналистка израильского телевидения Ализа Шагрир попала под взрыв, когда проходила мимо. 22-летний Филипп Буассу, проезжавший мимо на своем мотоцикле, также погиб на месте. Водитель Жан-Мишель Барбе был найден мертвым в своей машине, припаркованной прямо у синагоги, где он ждал клиентов, пришедших на службу. Работник отеля по имени Иларио Лопес-Фернандес был серьезно ранен неподалеку и через два дня скончался. Следователи быстро установили, что бомба была заложена в седельную сумку мотоцикла «Suzuki», припаркованного перед синагогой. Она должна была взорваться как раз в тот момент, когда прихожане покидали здание, что, несомненно, привело бы к гибели гораздо большего количества людей. Но церемония началась с опозданием на несколько минут.

Сначала ответственность за нападение взял на себя человек, близкий к неонацистской группировке, который месяцами вводил в заблуждение следователей, прежде чем признался, что не имеет к этому никакого отношения. В конечном итоге нападение было приписано экстремистской группировке на Ближнем Востоке, Народному фронту освобождения Палестины, и следователи утверждали, что бомбу заложил Диаб. После того как в 2008 году был выдан ордер на арест, он был экстрадирован из Канады в 2014 году, ему было предъявлено обвинение в Париже, и он был заключен в тюрьму. Но, к удивлению многих, дело Диаба было закрыто в 2018 году, что позволило ему вернуться в Канаду свободным человеком. Прокуратура подала апелляцию, что привело к еще одному неожиданному повороту событий в 2021 году, когда суд отменил предыдущее решение, в результате чего Диаб предстал перед судом. «Это зияющая рана для еврейской общины, и здесь, во Франции, люди помнят это ужасное нападение», — заявил корреспонденту JTA историк Марк Нобель. «Давайте не будем забывать, как мы все были потрясены и возмущены в то время».

Действительно, возмущение сразу же после взрыва было жестоким. Крупнейшие профсоюзы Франции призвали к общенациональной забастовке в знак солидарности с евреями, а министры правительства пообещали немедленный ответ и отправили полицейских к другим еврейским объектам. Тем временем евреи прошли маршем по улицам, некоторые поклялись взять безопасность в свои руки на демонстрации, которая предвещала давнюю напряженность внутри французского еврейства. Более четырех десятилетий спустя Моник Барбе размышляла о трагедии, навсегда изменившей ее жизнь. «Это разрушило мою жизнь. Я очень долго была в состоянии нервного срыва», — рассказала она. «Представьте, мне нужно было идти опознавать тело мужа. В полицейском участке мне вернули его полусгоревшее удостоверение личности и поврежденное обручальное кольцо. Это все, что у меня осталось». Но она сомневалась, насколько взрыв и судебный процесс должны иметь значение для людей, чья связь более далека, чем ее собственная. «Я считаю, что это необходимое испытание. Но, за исключением тех, кто потерял своих близких, я не понимаю, почему кто-то все еще думает об этом сегодня, ведь это было так давно», — заметила Барбе. «Кроме того, с тех пор было так много терактов».

Президент синагоги Жан-Франсуа Бенсахель считает, что этот суд на самом деле имеет большое значение даже для тех, кто не родился во время нападения. «Это выгравировано в истории нашей общины», — заявил он в интервью. «Нам трудно понять, почему Хассан Диаб решил не приходить на суд, но еще ничего не закончилось. Я хочу верить, что справедливость восторжествует». По словам Бенсахеля, самые длительные последствия атаки могут быть не в суде, а в усиленной инфраструктуре безопасности, которая теперь знакома всем, кто взаимодействует с французскими еврейскими учреждениями. «К сожалению, синагоги во Франции (и во многих других местах) находятся под защитой, хотя совершенно нелогично принимать меры безопасности в месте отправления культа, где вы обычно стремитесь к миру», — заметил он. «Это показывает, что с миром что-то не так».