Рут Альмог
Ирис, первая моя любовь
Перевод с иврита Р. Нудельмана, А. Фурман. — М.: Книжники, 2023. — 160 с. 

Строго говоря, совсем не Ирис тут главная. Та, чье имя и уникальный статус в жизни героя стали названием повести, недаром появляется в книге не ранее, чем на шестьдесят седьмой странице, то есть едва ли не в середине. Герой, глазами которого все показано, к тому времени успевает уже прожить огромное количество сложных, драматичных ситуаций. Ирис же появляется в точке перелома, чтобы самим своим существованием придать процессам духовного и социального становления героя остроту и интенсивность. Да и вообще, чтобы заставить повествователя, 12‑летнего в начале истории Даниэля (по‑домашнему Дандана), обратить на эти процессы внимание.

Израильская писательница Рут Альмог, книга которой издана в детской серии «Книжников», рассказывает о том, что составляет главнейший предмет подростковой литературы (а перед нами типичный ее образец): историю взросления, перемен не только в поведении человека, переходящего в новую возрастную категорию, но прежде всего в его сознании и мировосприятии. Историю очень характерную, как будто среднестатистическую (небольшой спойлер: все‑таки нет, здесь много индивидуальных черт). Ну и с поправкой на израильский контекст, что для читателя, живущего в России, будет несколько экзотично и вполне познавательно: там масса любопытных деталей.

Так, например, мы узнаем, что израильские родители, чтобы лучше справляться со своими задачами, посещают специальные родительские курсы. Чему их там учат, Дандан отлично знает и рассказывает об этом непосвященным: «…заставлять их (детей. — О. Б.‑Г.) играть со своими младшими братьями и сестрами не нужно, но если уж приходится, то следует им платить, как будто это их работа. Поэтому мама Рута заключила со мной договор… Я никогда не обманываю ее насчет того, сколько часов я играл с Неткой. Как только мы начинаем с ней играть, я записываю время в своей записной книжке, а когда заканчиваем, записываю опять. Мама знает, что может доверять мне в этом вопросе на все сто процентов».

В критической ситуации, кстати, 12‑летний отрок может маме напомнить: «Ты заметила, мама, что ты все решаешь за меня? Знаешь, это недемократично. На родительских курсах нам с Нетой говорили, а уж тебе наверняка тоже сказали, что семья — это демократическая ячейка, и каждый член этой ячейки имеет право выбора и право решения и что в этом смысле в семье все равны».

Первоклассница Нета не отстает от брата: «Рута, разве тебя не учили на родительских курсах, что уроки — это дело детей, а не родителей?»

И еще: оказывается, в кибуцах у детей принято называть родителей не мамой и папой, а по именам, потому герой книги с сестрой, усвоив это от выросших в кибуце родителей, называют своих маму с папой Рутой и Михой.

Да, мама героя — почти тезка автора. Может быть, и вся история отчасти автобиографична?..

Но, оказывается, даже израильтяне не все знают этот кибуцный обычай: Нету жестокие сверстники дразнят тем, что, раз она зовет маму Рутой, значит, она маме неродная, удочеренная.

Еще из любопытного: оказывается, не всем маленьким израильтянам известно, что такое, например, кадиш. Семилетняя Нета, растущая в нерелигиозной семье, этого не знает…

Из книги мы узнаем, какие классные летние лагеря бывают у израильских ребят: при университетах, с профессиональной ориентацией и соответствующей практикой. В такие лагеря не отправляют на всю смену, туда можно ездить и из дома.

Именно в такой лагерь, биологический, и ездит в свое каникулярное лето мечтающий стать ветеринаром Дандан. Мама объясняет ему перед началом занятий: «В твоем лагере будут заниматься зоологией. Ты ведь этим интересуешься, правда? Поэтому тебе там наверняка понравится. Там будет очень интересно — микроскопы, и опыты, и работа в живом уголке. А кроме того, там каждый день бассейн, и кино, и разные коллективные занятия». По дороге в лагерь герой знакомится с едущей туда же Ирис, которая потом оказывается в одном с ним классе. Вот и еще одна деталь: похоже, классы в израильских школах при переходе из одного в другой переформатируются активнее, чем это заведено у нас.

Альмог — внимательный психолог. Она точно моделирует движения 12–13‑летней мальчишеской души. И тут самое время сказать доброе слово о переводчиках книги, Рафаиле Нудельмане и Алле Фурман: все это передано живым, убедительным русским языком.

Перепады его настроений, неподвластное ему пока «переключение» моделей поведения — от подростковых к детским и обратно, резкость и противоречивость его реакций, его собственную растерянность перед ними — все это, в точном соответствии с жанровыми особенностями литературы, адресованной подросткам, говорит своему читателю: вот видишь, ты не один такой, все твои трудности, странности и нелепости бывают и у других, они нормальны и уж точно преодолимы. То, что кажется тебе неразрешимым, ты перерастешь.

Тут важно даже не то, что автор своего читателя чему‑то учит, хотя и очень деликатно. Заметим, к чести Альмог, она не читает морали, не наставляет. Объясняя по ходу дела, как сложно устроены люди и их взаимоотношения — а это будоражит подростков сильнее всего, — она показывает мир человеческих отношений не черно‑белым, а во множестве оттенков, и тем не менее в том, где добро, а где зло, сомнений не возникает. Самой же важной выглядит попытка автора избавить растущего человека от чувства внутреннего одиночества.

Похоже, эта история по своему «внутреннему устройству» довольно взрослая (как справедливо замечено в аннотации к книге, повесть адресована детям всех возрастов). Она даже куда более взрослая, чем уже выросшие люди готовы внутри себя признать: это история избавления от иллюзий, перерастания их, обретения умения жить без них.

Неспроста о встрече главного героя со знаменитым на весь мир ветеринаром Джеймсом Хэрриотом, которым мальчик давно восхищался, рассказано в том же событийном ряду, что и о развитии его отношений с Ирис.

Хэрриот разочаровывает его — во всяком случае, очарование исчезает, хотя Даниэль «простил» старого ветеринара. По отношению к Ирис происходит, по существу, то же самое. И дело тут не в Ирис. Просто растущий мальчик вдруг, неожиданно для себя, перерос собственное очарование ею.

«Мы уже не были интересны друг другу. Иногда я смотрел на нее издали и допытывался у себя, что же это было в ней, в этой Ирис, такое, что так меня взволновало. И тогда во мне пробуждалось какое‑то чувство вроде сожаления, смешанного с досадой. Но я сразу же прогонял его».

То, что тут рассказано, еще не история любви — открытия, узнавания, принятия одним человеком другого. До этого Дандану — оставленному автором на пороге 14‑летия — пока еще далеко, расти и расти. Потому что, как ни удивительно, это намного труднее, чем избавление от иллюзий. И в каком‑то отношении взросление не заканчивается никогда.

Повесть Рут Альмог «Ирис, первая моя любовь» можно приобрести на сайте издательства «Книжники»