Это был февраль 1997 года. Поводом стал первый государственный визит президента Израиля Эзера Вейцмана в Великобританию, пишет журналистка «Jewish Chronicle» Виктория Превер.

Но была проблема. Был запланирован пышный банкет, на котором треть гостей ели кошерное; но в Букингемском дворце не было кошерной кухни. Обычно поставщики провизии могут привезти с собой собственные тарелки и столовые приборы. Но в королевской резиденции все должно совпадать, поэтому все гости, соблюдающие или нет, обязаны были пользоваться дворцовой посудой. Познакомьтесь с супергероем кашрута, директором отдела кашрута лондонского Бет-дина раввином Джереми Конвеем. Всего за несколько недель до этого он был доставлен в Букингемский дворец вместе с поставщиком кошерной еды Тони Пейджем, выбранным для престижного мероприятия. Они провели срочную встречу с мажордомом королевского двора, генерал-майором сэром Саймоном Купером и членами отделения «F» («F» означает «Еда»).

Раввин Конвей как можно вежливее объяснил основы кашрута. Сэр Саймон был очень любезен. Но когда он услышал, что всю посуду, столовые приборы и прочее оборудование нужно погрузить в кипящую воду, он отослал их к дворецкому Серебряной кладовой. Показав двум евреям свою сокровищницу с полками со сверкающей посудой и фарфором, он предложил им на выбор золото или серебро. Раввин Конвей выбрал золотые тарелки, так как, в отличие от фарфора или фаянса, он мог их откашеровать. «Мы были чрезвычайно впечатлены услужливостью и хладнокровием членов королевского двора, которые изо всех сил старались соответствовать потребностям соблюдающих евреев, даже когда им сказали, что их многовековая золотая посуда должна быть помещена в кипящую воду как часть процесс кашерования», — рассказал раввин Конвей JC.

Затем дворецкий из Серебряной кладовой показал им тарелки из костяного фарфора, предназначенные для пудинга. Поскольку такой фарфор не может быть кошерным, раввин Конвей спросил, есть ли у них новые тарелки, на которых еще не подавали некошерную еду. «Я так не думаю, сэр, — ответил дворецкий. — Это тарелки времен Георга Третьего». Катастрофа была предотвращена, когда они выбрали фруктовый салат вместо пудинга. Поскольку его подают холодным, Бет-дин дал особое разрешение на использование посуды времен Георга Третьего.

Следующий визит раввина во дворец состоялся за несколько дней до банкета, когда пришло время обмакивать столовые приборы и посуду в кипящую воду. Все прошло гладко. Затем возникла другая проблема: как персонал узнает, какие тарелки были обработаны? В качестве решения раввин Конвей приклеил очень маленькую наклейку KLBD на дно каждой тарелки. «По всей вероятности, они там и по сей день», — рассказал он. Потом было вино. Оно также должно было быть кошерным. Генерал-майор сэр Саймон Купер снова выслушал, как раввин Конвей объяснил разницу между пастеризованными (мевушаль) и непастеризованными винами. Последние гораздо лучшего качества, но согласно еврейскому закону их могут подавать только официанты, соблюдающие шабат. Сэр Саймон подтвердил, что ни один из официантов не был евреем, не говоря уже о шабате. В конце концов, дворец нарушил протокол и разрешил обслуживать гостей небольшому количеству официантов – евреев. Когда эта проблема была решена, началась охота за кошерным (непастеризованным) красным вином, которое было бы приемлемо для Ее Величества. Механизм Букингемского дворца заработал.

После двух недель бесплодных рысканий по Европе, включая посещение юга Франции, приемлемое вино было найдено ближе к дому, в дворцовом винном погребе. Тактично усомнившись в подлинности бутылок, раввин Конвей поинтересовался обстоятельствами, при которых прекрасное кошерное красное вино попало во владение дворца. «За несколько лет до того израильское посольство подарило королеве ящик превосходного израильского вина, отмеченного золотыми медалями», — вспоминает раввин Конвей. «Он хранился в подвалах дворца, просто ожидая подходящего случая».

Наступил вечер банкета. Раввин Конвей был там вместе с двумя шомрим — надзирателями за кошерностью — и пятью официантами – евреями. «Я был свидетелем великолепной сервировки банкетных столов, — заметил он, — с посудой и столовыми приборами, расположенными в идеальной симметрии. Бокалов было не три, а шесть. Один для шампанского, один для красного вина, один для белого вина, один для воды, еще один для шампанского к пудингу и, что не менее важно, последний бокал для портвейна. «Королева лично провела последнюю проверку, чтобы убедиться, что все уложено идеально. Все должно было быть точно, например, было требование, чтобы салфетки были разложены на расстоянии ровно 17 дюймов друг от друга». Во время банкета весь персонал дворца мог наблюдать за торжественным событием на телеэкране, установленном рядом с бальным залом. Кульминацией мероприятия стал тост, произнесенный королевой за президента Израиля, завершившийся радостным «лехаим».

Раввин Конвей был глубоко тронут, когда прозвучал национальный гимн Израиля «Атиква». «Я вспомнил участие моего деда в эпической борьбе за создание Государства Израиль всего 50 лет назад, — заявил он. «Это было невероятно воодушевляющею во многих отношениях, не в последнюю очередь из-за того, что дворец проявил уважение к нашим древним библейским традициям и еврейским обычаям».